— Его так называемого сына.

— Моя дочь заслуживает большего, чем занимать почетное место в их шатрах. Его же была бы счастлива сидеть у входа.

— Мать девочки недавно умерла при родах, — сказал Хучар. — И младенец умер. В семье моего двоюродного брата были неприятности этой зимой, и, наверно, это знамение. — Нилха при этом улыбнулся. — Теперь, говорят, болеет другая его жена.

— Ну, мы согласились приехать сюда, и мы готовы действовать, — заметил Алтан. — Мы пойдем в поход с тобой, Сенгум, и с нашим старым товарищем Джамухой, но присоединится ли к нам Ван-хан?

Нилха погладил усы.

— Здесь может возникнуть трудность.

Джамуха наклонился вперед.

— Ты можешь убедить его. Ты должен. Тэмуджин будет претендовать на кэрэитский трон, как только твой отец отправится на Небеса, а возможно, и не станет ждать этого. Ты можешь убедить своего отца, что надо сражаться. Только скажи ему, что Чингисхан готовится захватить его трон.

— Все может быть, — сказал Алтан. — То, что ему отказали в женитьбе и помолвке, привело его в ярость. Многие слышали, как он говорил, что те, которые ему не уступают, заслуживают уничтожения.

Джамуха был уверен, что Сенгум заставит старика действовать. Подозрительность Тогорила разжечь легко, особенно когда речь идет о троне.

— Ты дашь нам знать, как только подготовишь его, — сказал Хучар, — и мы должны действовать быстро. Чем дольше мы будем ждать, тем больше будет времени у Тэмуджина раскрыть наш заговор.

Джамуха вытянул ногу. Достаточно будет нанести значительное поражение Тэмуджину. Джамуха не хотел, чтобы кэрэиты одержали полную победу. Он может выиграть, если ослабнут обе стороны. Люди, которые предпочтут дезертировать из войск и монголов, и кэрэитов, потом будут вынуждены присоединиться к нему. Он найдет способ обернуть битву в свою пользу.

Оэлун со своим мужем ждала у юрты. В стан Мунлика приехал всадник этим утром, чтобы сообщить им, что Тэмуджин готовится остановиться здесь на ночь. У ее кольца Тэмуджин с десятью спутниками прошел между двумя кострами. Кроме заводных лошадей, с ними были лошади, груженные вьюками. Она подумала, что это дары, но сомневалась, что они предназначаются ей. Тэмуджин обычно посылал с подарками других, предпочитая оказывать честь своей матери издали.

Вечерний ветер усиливался, снег еще не совсем сошел с пастбищ. Они собирались вскоре перекочевать на весенние пастбища, но степной пожар попортил землю на западе. Многие подозревали, что это дело рук врагов.

Хан посочувствовал им по поводу этого пожара. Он потерял двух жен, получил оскорбительный отказ на свое предложение о браке от Ван-хана и его сына. Тэмуджин потерпел неудачу, и это после его торжества над злейшими врагами.

Тэмуджин подошел к матери, оставив коня своим людям. По нему не видно было, что у него неприятности. Загорелое, волевое лицо под отделанной мехом большой шапкой было по-прежнему красивым, и двигался он с изяществом молодого человека.

— Здравствуй, мама. — Он обнял ее, пожал руки ее мужа. — Я рад видеть тебя, Мунлик-эчигэ.

— Тэмуджин! — Шиги Хутух выбежал к ним из-за повозки. Хан подхватил на руки сводного брата. — А на войну мы пойдем скоро? Можно мне пойти с тобой?

Мунлик рассмеялся.

— Тэмуджин только что приехал, а ты уже одолеваешь его вопросами.

— Потерпи, брат, — сказал Тэмуджин. — У тебя еще будет случай повоевать.

Оэлун проводила их в свой большой шатер. Сына посадили на почетное место, Мунлик сел справа от него, а Шиги Хутух — у его ног. Вошли люди хана. Служанки подали сушеный творог и дичь. Оэлун попрыскала кумысом, подошла к Тэмуджину и села слева. У сына пробивалась бороденка, но Оэлун не заметила седины в ней.

— Я опечалена твоими недавними потерями, — сказала она.

Его жена Джэрэн скончалась всего месяц тому назад.

— Я скорблю, но она болела долгое время. Бортэ и Хадаган взяли на себя заботу о дочерях, но Алаха еще слишком маленькая, чтобы понять, что ее мать покинула нас. — Он взял кувшин, а служанка принесла блюдо с мясом. — Как бы я ни был огорчен, впереди ожидаются радости. Есуй забеременела от меня, и Ходжин будет помолвлена в конце концов.

Оэлун удивилась.

— Ты так скоро нашел ей другого мужа?

— Того же мужа, мама. От Нилхи приехал посланник и сказал, что теперь он готов устроить помолвку моего сына с ней, а также выдать свою дочь за Джучи. Он утверждает, что лишь малые годы его сына и моей дочери помешали ему дать согласие раньше.

— Весьма подозрительно, — сказала Оэлун, — после всего того, что Сенгум говорил прежде.

— Бортэ сказала то же самое, — согласился Тэмуджин, — но Тогорил, видимо, наконец осознал выгоды этого брака и переубедил сына. Теперь я еду в стан к Нилхе — он пригласил меня отметить пиром обе помолвки.

Оэлун взглянула на мужа: даже обычно безразличный Мунлик хмурился.

— Сын мой, — сказал он, — мне это тоже подозрительно. Они третировали тебя, ранили оскорблениями, а теперь вдруг согласились? Мне кажется, с этим трудно согласиться.

Тэмуджин насторожился.

— Мне нужны эти браки, — сказал он тихо. — Они теснее свяжут нас с ханом кэрэитов.

— Делай, как хочешь, — неуверенно сказала Оэлун. Если ее сын не прислушался к Бортэ, он вряд ли последует ее совету. — Я полагаю, мой приемный сын говорил о благоприятных знамениях.

— Тэб-Тэнгри общался на горе с духами. Я не видел причины гадать на костях об этом, поскольку Нилха лишь согласился с тем, чего хотел я.

Мунлик наклонился вперед.

— Тэмуджин, — сказал он, — если бы ты посоветовался с моим сыном, мне кажется, он предложил бы тебе быть осторожным. Сенгум, видимо, знает, как сильно ты желаешь этих браков. Разве можно придумать лучший способ заманить тебя в ловушку, чем сделать вид, что теперь дается согласие?

Тэмуджин фыркнул.

— Нилха слабак. Он не осмелится.

— Он может осмелиться, — возразил Мунлик, — если кто-то другой вдолбит ему это. Тэмуджин, я служил тебе верно с тех пор, как ты щедро вознаградил меня, дав мне в жены свою добрую мать. Говорил ли я когда-ни-будь на твоих советах что-либо, кроме того, что я подчинюсь любому твоему приказу? Высказывался ли я против того, что ты твердо решил делать?

— Нет, — ответил Тэмуджин.

— Они хотят заманить тебя в ловушку, — сказал Мунлик. — Я уверен в этом.

Тэмуджин нахмурился.

— И что бы ты сделал на моем месте?

— Сказал бы Нилхе, что не могу приехать.

— И потерять все, на что я надеялся? Под каким же предлогом?

— Сейчас время весеннее, — ответил Мунлик, — твои лошади отощали, и тебе нужно подкормить их. Если Сенгум искренен, он попросится сам к тебе в гости, и ты ничего не потеряешь. Если он этого не сделает, ты узнаешь, что он замышляет.

Тэмуджин посмотрел на своих людей.

— Что вы на это скажете?

Киратай поднял голову.

— А то, что твой приемный отец дает тебе, возможно, мудрый совет, — сказал он. — Кэрэиты и прежде изменяли своему слову.

Тэмуджин молча ел. Оэлун кивнула мужу, ему пришлось набраться мужества, чтобы высказаться перед ханом.

— Ван-хан обязан мне троном, — наконец проговорил Тэмуджин. — Нилха по-прежнему будет прятаться, если я не прогоню найманов с их земель. — Он положил руки на бедра. — Киратай, вы с Бухатаем поедете к Сенгуму и скажете ему, что я должен подкормить лошадей. Поезжайте на рассвете и возьмите с собой подарки. Попируйте с ним, но возвращайтесь ко мне быстро, если он ничего не скажет о своем приезде ко мне для помолвки. А мы все вернемся в мой стан. — Он взглянул на Мунлика. — Если окажется, что ты не прав, Мунлик-эчигэ, ты испытаешь мой гнев.

— Я знаю, о чем говорю, — возразил старик.

— Поэтому-то я и верю тебе.

— Мой сын наконец-то прислушался к совету, — тихо сказала хану Оэлун. — Но, разумеется, он ошибается редко.

— Мама, если бы я прислушивался ко всем советам, ничего не решалось бы. Пусть всякий крепко подумает, прежде чем дать мне совет.