— Поезжайте на запад, в направлении тех берез, — кричал Чилгер, — переправьтесь там через реку и добирайтесь до Байкала — я потом найду вас.

Это он заботился о ребенке, а не о ней. Возле одной из кибиток визжала мать Чилгера. Чилгер повернулся и побежал к лошадям.

— Спасайтесь! — кричал его брат Чиледу, хотя курень уже проснулся.

Старуха Хокахчин ударила вола плетью. Кибитка с визгом тронулась вслед за другими к реке. Позади, спотыкаясь, бежала женщина. Она подняла голову, и луна высветила лицо Сочигиль.

— Сочигиль-экэ! — крикнула Бортэ. Раздался удар грома, покрывший крики испуганных мэркитов. — Сочигиль-экэ! Поехали с нами!

Сочигиль метнулась в сторону и вскоре исчезла в толпе.

Бортэ, обхватившая пополневший живот, дрожала от холода. Ее длинный халат был тесен в поясе, но только его и успела схватить Бортэ, пока Хокахчин помогала ей надевать сапоги. Она вдруг испугалась за себя, боясь выкидыша.

Кибитку качнуло на выбоине. Громыхало все сильнее. Над головой плясали духи света. На юге яркие огоньки неслись к куреню.

Джамуха проезжал мимо горевшей юрты. Всадники сгоняли в кучу кричавших мэркитов, другие воины грабили юрты. Какой-то джайрат бросил кричавшую женщину на землю и навалился на нее. Всюду лежали трупы, все еще сжимавшие луки и ножи.

Его конь попятился, просвистела стрела и ударила человека, стоявшего рядом. Кто-то опустил лук и нырнул в юрту. Джамуха сделал знак ближайшему воину, бросил ему поводья, соскочил с коня и побежал к юрте.

У входного проема он обнажил меч.

— Пощади нас, — послышался голос.

Возле очага стояла девушка, державшая лук. Колчан ее был пуст. Рядом, прищурив глаза, мальчишка держал нож.

Джамуха улыбнулся.

— Пощади меня и брата, — сказала девушка. Джамуха чуял запах страха, сердце его колотилось, словно боевой барабан. — Прошу милосердия.

Что-то клокотало внутри, ища выхода.

— Бросайте оружие, — сказал Джамуха тихо, все еще улыбаясь. Девушка бросила лук, мальчик поколебался и тоже швырнул нож. Джамуха крепко стиснул рукоять. Девушка попятилась, вцепившись в халат. Он знал, чего она ждала.

Он рубанул мечом, отделив голову девушки с одного удара. Мальчик бросился к своему ножу. Джамуха схватил мальчика, швырнул на землю лицом вниз, стянул штаны и стал насиловать.

Мальчик верещал под ним, брыкался. Джамуха кончил быстро, вытащил член и воткнул нож в спину мальчика. Когда мальчишка затих, Джамуха подтянул его штаны, вытер нож и меч о халат мертвеца, а потом пошел к очагу.

Он был спокоен, голова чистая, тело размякло. Бросив взгляд на юрту, он понял, что тут не поживишься. Он сшиб металлическую плиту очага на землю и ушел, когда пламя стало пожирать войлок.

Вереница повозок с дребезгом катила по берегу реки. Бортэ больше не попадались на глаза мэркиты. Кибитка впереди вдруг остановилась, ее правое колесо угодило в яму.

Хокахчин стегнула вола. Бортэ посмотрела на юг. Несколько юрт пылало, высвечивая всадников, окруживших курень. Часть воинов скакала к реке. Несколько женщин выскочило из кибиток и побежало берегом вверх по реке.

Бортэ знала, что ей не убежать от врага. Всадники с криком окружили беглецов, кибитки останавливались. Воины погнались за теми, кто выскочил из кибиток. С некоторых повозок стреляли.

— Бортэ! — голос, звавший ее, был хриплым, словно человек кричал уже долго. — Бортэ!

— Сдавайтесь! — кричал другой. — Сдавайтесь немедленно, и мы пощадим вас! Будете сопротивляться, все умрете!

Нападавшие сомкнули кольцо вокруг кибиток.

— Бортэ! — Она вскинула голову, теперь она узнала голос, каким бы хриплым он ни был. — Бортэ, ты здесь? Бортэ?

— Тэмуджин! — Она встала и увидела его серого коня, бока которого казались белыми в лунном свете. — Тэмуджин!

Он подъехал к ней, не обращая внимания на всадников, окружавших его. Хокахчин быстро выкарабкалась наружу и помогла Бортэ сойти. Они заковыляли к Тэмуджину и схватились за поводья его коня.

— Тэмуджин, — прошептала Бортэ. Он спешился и подхватил ее, она зарылась лицом в его окровавленный халат. — Тэмуджин. Я не знала… я думала…

— Я поклялся найти тебя, — выдохнул он.

— Но как…

— Теперь у меня войско. Джамуха и Тогорил-хан приехали со мной. Я сказал им, что не успокоюсь, пока не найду тебя.

Она подняла дрожащие руки и ощупала его лицо, чтобы убедиться, что это действительно он.

— Тэмуджин.

Он прижал ее к себе, и вдруг она ощутила свой большой живот. Он взглянул вниз, и блеск его глаз погас. Вокруг отчаянно кричали женщины и дети, которых люди Тэмуджина вытаскивали из кибиток.

— Джэлмэ! — крикнул он. — Урянхаец подскакал. — Я нашел то, за чем явился сюда, — добавил Тэмуджин. — Сегодня идти дальше нет необходимости. Мы заночуем здесь, определим пленных и прочее…

— Но другие бежали, — возразил Джэлмэ.

— Переловим их позже. Отдай приказ.

Джэлмэ исчез во мраке. Бортэ раскачивалась и тяжело дышала — схватило живот.

— Что это! — услышала она голос Тэмуджина. — Твое время подошло?

— Не может быть, — ответила Хокахчин, — еще рано. — Они подняли ее на повозку. — Ей надо отдохнуть.

Тэмуджин собрал войско, чтобы выручить ее. Его рука прижалась к ее животу, когда он усаживал ее в кибитке, и она смутно подумала: как бы он не пожалел, что отыскал ее.

Бортэ проснулась. Боль прошла, ребенок не выкинулся. Серый рассвет был виден в заднее окошко кибитки. Воины разбирали добычу и решали, кому из пленников жить.

Кибитка затряслась. Кто-то карабкался в нее.

— Хокахчин-экэ, — позвал Тэмуджин.

— Говори тише, — сказала старуха. — Уджин еще спит. — Бортэ не пошевельнулась, когда Хокахчин пробиралась вперед. — Бедное дитя. Она столько вынесла с тех пор, как вас жестоко разлучили… но все уже в прошлом.

— Да.

Доносились голоса, оплакивавшие мертвых и умирающих.

— Рассказывай, что произошло с моей женой.

Хокахчин помолчала, потом сказала:

— Ее отдали человеку по имени Чилгер Бук.

— Об этом мне говорили, — бесцветным голосом заметил он.

— Он обращался со своими лошадьми и овцами лучше, чем с уджин. Часто ее бил. Временами я боялась, что он убьет ее и ребенка.

— Будь он проклят, — сказал Тэмуджин.

— Это был канюк, которому бросили жрать журавля, а не крысу, но теперь у него журавля отняли.

— Он умрет медленной смертью, когда я найду его, — сказал Тэмуджин. — И всякий, кто даст ему убежище, умрет, и я прослежу, чтобы все его родственники получили свое за его дела.

— Они заслужили это, — подтвердила старуха. — И я радуюсь, видя, что вы с уджин воссоединились. Ты отбил ее вовремя, и твой первый ребенок родится под твоей крышей. Мы узнали, что она беременна первым ребенком, сразу после того, как нас схватили. Я думаю, это помогло ей вынести жестокость этого человека.

Поверит ли этому Тэмуджин? Бортэ сомневалась. Настолько ли он ее любит, чтобы поверить? Набежали слезы.

— Я за многое должен быть благодарным, — сказал Тэмуджин. — Хорошо, что ты была с ней, Хокахчин-экэ. Когда моя жена проснется, скажи ей, что те, кто дурно обращались с ней, никогда больше ее не побеспокоят. Теперь, когда Небо вернуло мне Бортэ, мы больше говорить об этом не будем.

Он говорил так, словно подавал команды.

Бортэ боялась позвать его, посмотреть ему в лицо и увидеть, что действительно у него на сердце. Она не открывала глаз, пока он не ушел.

Когда солнце уже было высоко, Тэмуджин подъехал к кибитке Бортэ с несколькими своими людьми. Анда Тэмуджина, красивый человек с острыми скулами и черными проницательными глазами, приехал тоже. Джамуха улыбался и говорил о том, что рад видеть жену товарища живой и здоровой, но слова его звучали фальшиво.

Тэмуджин подарил ей головной убор, тяжелый от драгоценных камней и золотых пластинок, закутал ее в соболиную шубу, а потом погнал кибитку в разоренный стан. В траве лежали трупы, а в небе кружили черные птицы. Их бесшумные тени напоминали Бортэ кривые сабли. Пленники со связанными руками сидели группами. Многие все еще оплакивали погибших. Воины выкрикивали имена ее и Тэмуджина, когда они проезжали мимо, и поднимали на пиках отрубленные головы. Среди них не было головы Чилгера.