– Закари, позволь представить тебе нашего директора по рекламе и продвижению. Максим Одинцов, он же О́дин, он же Питер Одноглазый, – весело произнёс Буратино.

Закари и Один обменялись рукопожатием, при этом рекламщик из вежливости чуть оторвал зад от своего стула.

– Рад знакомству, – улыбнулся он. – Хотя во «Времени ведьм» мы знакомы давно.

– Да, – Закари уселся за стол, – у меня тоже такое ощущение, что мы давно знакомы.

Повисла неловкая пауза, во время которой Один совершенно откровенно изучал молодого человека.

– Ты посмотри, Буратино, каких орлов выращивают нынче в ульях. А ещё, говоришь, он эрудирован и сообразителен?

Мальчик кивнул.

– А мы тут вспоминаем старые времена, когда индустрия гипноснов только начинала развиваться, – объявил Одинцов. – Тогда игры были гораздо динамичнее и… эпичнее, что ли. Я вот, например, в своей самой первой игре Иерусалим взорвал к чертям собачьим. А его создатель, например, – он кивнул на Буратино, – мятежными гладиаторами командовал и Понтия Пилата убил.

– Того самого? – изумился Закари.

– Его, сердешного.

– Вот это да. А кто мешает сейчас такие игры делать?

– Понимаешь, – заговорил Буратино. Его серьёзный тон максимально контрастировал в этот момент с детским телом, – раньше элемент воздействия на сюжет игры со стороны игроков был гораздо меньше. Сюжеты были твёрже, и существовала бинарная вилка развития событий: или так, или так. А теперь для игроков больше свободы, больше вариантов, почти как в реальной жизни. Но если в игру играют зануды, то она волей-неволей становится нудной. В общем, нужно придумать, как оживить нашу игру.

Закари немного подумал.

– Надо тогда замок королевский брать. Не Иерусалим, конечно… но тоже может быть эпично.

– Отличная идея! Надо Андрюхе нос утереть, – подхватил Один.

– Андрей Якушев наш исполнительный директор, – пояснил Буратино. – Он за короля играет, я тебе говорил. Я при нём шутом состою.

– Может, потом, после того как дослужишься до альфа-тестера, удостоишься знакомства с ним, он у нас очень занятой всегда… Ладно. Мне бежать надо, – Один залпом допил свой смузи. – До встречи в игре, Закари! Я в опале после неудачного штурма герцогского замка. Найди меня в Северных лесах. Альбрукское войско с королевским не справится, надо для начала объединиться с моими лесными братьями.

Он встал и твёрдой походкой направился к выходу.

– А сколько ему лет? – поинтересовался Закари.

– Им обоим за восемьдесят, и Одинцову, и Якушеву – тепло посмотрел вслед старику мальчик. – Но выглядят они гораздо моложе своих лет и чувствуют себя соответствующе. Я разработал для них препарат, замедляющий старение.

– Только для них? Почему не для всех?

– Наша компания не занимается фармакологией. Я произвожу препарат, можно сказать, кустарно.

– Понятно… А я для начала сожгу Маргарет к чертям, как ведьму! – разбушевался Закари.

Буратино очень по-детски сморщил нос.

– Пожалуйста, не надо. За всех ведьм играет искусственный интеллект с очень ограниченным функционалом, кроме этого он ничего не умеет. Если ты сожжёшь герцогиню, то бедный ИИ будет вариться в собственном соку до перезапуска игры, который может произойти совсем нескоро. Мне жаль его. Поступи с ней так, как поступали с ведьмами твои великие предшественники на альбрукском троне.

– Искусственный интеллект… А я-то думал… Какая гадость… – совершенно растерялся Закари. Потом заметил возмущение Буратино. – Ну прости-прости. Сослать в монастырь? Хорошо. Как скажешь.

– Да. Это всё-таки лучше, чем небытие.

После завтрака Буратино отправил 32/08 на своём турбоплане, управляемом автопилотом, на работу.

Завод находился тоже на севере, но не в горах, а западнее, у моря. Он производил летательные аппараты, те самые турбопланы, разрабатываемые Буратино: от одноместных до пассажирских. Были среди них и грузовые модели.

Предприятие было полностью роботизировано. 32/08 определили в цех по производству лопастей для турбин. Работа действительно оказалась не бей лежачего: он должен был только нажать на кнопку красную в случае отказа всех киберсистем. Вероятность такого события, как сказал ему Буратино, была ничтожно мала, поэтому 32/08 ожидал увидеть на кнопке толстый слой пыли. Однако пыли на ней не оказалось – роботы-уборщики чётко исполняли свои обязанности.

Казалась бы, что может быть лучше? Вроде и на работе, а делать ничего не надо. Но восемь часов рабочей смены тянулись бесконечно долго.

Герцогиня принимала баронета в каминном зале.

– Сэр, вы настояли на аудиенции тет-а-тет. Что вы хотите? – она была сердита, ведь вчера вечером он снова отказал ей в близости, сославшись на усталость после боя.

– Я хочу сделать вам формальное предложение, – ответил Закари. – Ведь согласно клятве, данной мной Ренольду Золотое Сердце, я должен править в Альбруке. А для этого самый простой способ – сделаться вашим супругом, как и он когда-то.

Маргарет расслабилась и улыбнулась.

– Я очень рада, что ты настоял на том, чтобы мы говорили с глазу на глаз. Это очень прозорливо с твоей стороны. Есть одно обстоятельство, из-за которого я не могу венчаться с тобой в церкви…

– Это какое же?

– Позволь, я сохраню его в тайне.

– Как будущий супруг, я должен знать всю правду.

Она немного помедлила с ответом, потом произнесла смиренно:

– Хорошо. Твоё требование резонно. Однажды, вопреки слову, данному мной когда-то моему батюшке, мне пришлось прибегнуть к колдовству. А значит, душа моя на веки проклята, и я не могу переступить порог церкви.

– О каком колдовстве вы изволите говорить?

– Обещай, что не рассердишься, когда я поведаю тебе о нём.

– Я весь внимание.

– Я повредила волшебный доспех бедного Ренольда перед вашим поединком.

Закари не без труда изобразил замешательство и негодование.

– Но ведь это же позор для меня! Вы понимаете, какому испытанию вы подвергаете мою рыцарскую честь?

– А было бы лучше, если бы он с помощью волшебного доспеха порубил тебя в мелкий гуляш? Я сделала это ради нашей любви. Неужели ты не оценишь мою жертву?

Баронет подавленно молчал. Герцогиня приняла это за согласие и произнесла просительно:

– Давай скажем людям, что мы обвенчались тайно? Закажем тебе второе кресло; в кладовой ещё остался отрез кожи с брюха красного дракона.

– Боюсь, ваша светлость, по-вашему теперь не выйдет.

Она побледнела, предчувствуя беду.

– Ты так холоден со мной в последнее время, Закари. В чём же дело?

– Даже не в колдовстве. С некоторых пор мне неинтересны женщины, которые могут принадлежать сразу нескольким мужчинам.

– Какой же ты ханжа! Неужели сильная самостоятельная женщина не может пригласить в свою постель того, кто ей сегодня мил? Или это только мужское право?

– Я не собираюсь влезать в этот извечный спор… Или мы венчаемся в церкви, или я объявляю вас ведьмой и отправляю в монастырь после вашего отречения в мою пользу.

– Монастырь?! – вскричала Маргарет и вскочила со своего места. В её глазах стоял ужас. – Ты хочешь, чтобы меня постигла судьба моей матушки? Её уморили эти проклятые монахини…

– Вы и говорите как ведьма. «Проклятые монахини» – это ересь и нонсенс, – тут он вспомнил главу из «Молота ведьм» и почти дословно воспроизвёл текст приговора из неё: – Твоё покаяние будет заключаться в том, что ты будешь носить до конца своих дней кресты. Ты будешь становиться на ступенях у дверей церкви во время богослужения, а остальное время пребывать в пожизненной тюрьме на хлебе и на воде. Но тебе не будет тяжко исполнять всё это. Если ты терпеливо всё вынесешь, ты найдёшь у нас милость. Не сомневайся и не отчаивайся, но крепко надейся.

Она молчала, как поражённая громом.

– Как альтернативу могу предложить ещё костёр. В этом случае я стану правителем Альбрука по воле его народа, – Закари повернулся к выходу.