К концу фразы она растеряла всю уверенность, с которой начинала её произносить.

Модуль управления не участвовал во вращении корпуса «Луча надежды», поэтому в нём гравитация отсутствовала. Вахтенные офицеры были пристёгнуты магнитными замками к своим рабочем местам, а остальные участники экстренного совещания, созванного капитаном, расположились кто-где в произвольных позах.

– Господа, я пригласил вас, чтобы сообщить радостное известие: на планете Земля вопреки опасениям существует разумная жизнь, – начал собрание капитан, восседающий на своём кресле посреди капитанского мостика. – Буратино расскажет об этом более подробно.

У всех в головах зазвучал голос корабельного ИИ:

– Возвращённый на гало-орбиту благодаря героическим усилиям со стороны старшего помощника капитана Камиля Леграна и бортинженера Амайи Леграна телескоп Keyhole оказался повреждён незначительно, мы восстановили его функционал уже вчера. После суток наблюдения Земли в инфракрасном диапазоне удалось установить следующие. Планета по большей части представляет собой выжженные ядерной войной пустоши. Обнаружены несколько очагов разумной жизнедеятельности: два в Латинской Америке, столько же в Африке, по одному в Европе и Австралии, три в Азии, один из которых, самый крупный на планете, находится в Сибири. Вероятнее всего, между собой они никак не связаны. Эти оазисы разумной жизни заселены гуманоидными существами, предположительно представителями вида Homo Sapience. Большинство из них отброшены в развитии в каменный век, но у самого большого поселения предположительно есть общественное устройство, промышленные предприятия, простейшие наземные транспортные средства. Однако корабельные радиотелескопы не обнаружили никакого излучения, кроме фонового радиационного и планетарного электромагнитного, это означает, что на Земле нет ни радио, ни телевидения, ни беспроводных средств коммуникации. По всей видимости, уровень технологического развития достаточно примитивен.

Буратино сделал паузу, предоставляя возможность переварить информацию. Люди загалдели, кто удивлённо, а кто и обрадованно.

На совещание были приглашены представители всех четырёх VIP-модулей. Слово взял Майкл Гольденберг, самый старший из них как по возрасту, так и по положению:

– Что ж… поблагодарим Буратино, а также господина Леграна за новости.

Присутствующие зааплодировали. Камиль, который закрепился у прозрачной части оболочки модуля, через которую можно было наблюдать спокойно мерцающие звёзды, склонил голову и положил правую руку на сердце.

– Однако, – продолжил, не дожидаясь, когда закончится выражение одобрения, отец-основатель. Он разменял свой тридцать восьмой десяток, но выглядел он максимум лет на сто. Только в его тяжёлом, пронизывающем взгляде и надтреснутом голосе читалась древняя усталость. Аплодисменты смокли. – Я думаю, не стоит слишком радоваться известию о том, что на планете сохранилась жизнь. Как всем вам известно, главная цель нашей миссии – возрождение земной цивилизации. И вот эти самые выжившие могут этому помешать. Кто там выжил? Дикари? Мутанты? Зомби? Возможно, даже каннибалы.

– А я бы не стал этого опасаться, – возразил капитан Вентер. – Вряд ли мутанты с дикарями-каннибалами сумели бы сохранить хоть какие-то знания и технологии. Вон там и промышленность, и ездит что-то… Как говорится, больше знаешь – меньше одичаешь. На месте надо посмотреть. Предлагаю немедленно организовать разведывательную экспедицию.

– Согласен, – после возражения капитана взгляд Гольденберга стал ещё тяжелее. Они частенько спорили – эти два мафусаила, и последнее слово чаще оставалось за капитаном, ибо на борту корабля он обладал бо́льшими полномочиями, чем глава миссии. – Главное, оружие не забудьте.

– Всенепременно, – иронично заметил капитан, явно подразумевая, что догадался бы об этом и без напоминания. – Старпом, готовьте вылазку. Вы же её и возглавите. Отправляетесь завтра.

– Есть, сэр! – обрадовался Легран.

Остаток дня Камиль занимался подготовкой к экспедиции. Решал, кто полетит с ним и что взять с собой.

Вечером зашёл в медицинский отсек – вотчину докторши. Он хотел провести с ней время в рекреационной зоне, но Хельга нанюхалась в тот вечер чего-то креативного и придумала, как использовать диагностическое и лечебное оборудования для любовных утех. В процессе с помощью регенератора увеличила и без того немаленький член Камиля. По окончании сеанса старпом попросил вернуть ему естественные параметры. Это оказалось несколько болезненно, но один вдох из волшебного пузырька, предложенного Хельгой, превратил эту боль в расслабляющее удовольствие.

Перед сном Камиль спросил у Рамзеса:

– Вот когда ты спишь, ты же не понимаешь, что видишь сны, всё происходящее кажется настоящим. Как сон от яви отличить, как думаешь?

– Не знаю, – тявкнул сонный пёсик. – Я не вижу снов.

– Неправда! Сколько раз я видел, как ты во сне лапами перебираешь, как будто бежишь. И скулишь ещё противным, тоненьким таким голоском.

– Значит, я их не помню. Да и какая разница? Если ты не можешь понять, спишь ты или нет – просто проснись.

– А как проснуться-то?

На этот раз Рамзес задумался над ответом надолго.

Камиль ждал с замиранием сердца – иногда пёсик был способен на нетривиальные, нечеловеческие умозаключения, хоть и простенькие, но порой весьма применимые на практике.

– Рамзи! – позвал он.

Вместо ответа послышалось характерное сопение, которое говорящий пудель издавал исключительно во сне.

– Итак, вам поручили возглавить разведывательную экспедицию. Любопытно. Как же отреагировала на это ваша подружка? – задала неожиданный вопрос Стейси.

– Когда я начинаю рассказывать о таких вещах, вы просите избавить вас от лишних подробностей, – улыбнулся Александр.

– Понятно. Подробности действительно давайте опустим, но сегодня меня интересует следующее: вот эти вот эротические приключения, которые вы переживаете во сне, помогают вам компенсироваться на фоне ваших личных проблем в реальном мире?

– Вы про развод?

Психолог кивнула.

Невструев немного помедлил с ответом.

– С одной стороны – как будто бы да. А с другой – нет.

– Что вы имеете в виду?

– Это всё не то. Понимаете?.. Как вам объяснить? Там, во сне, меня всё устраивает. Хоть и происходят события невероятные, но мозг воспринимает их как должное. Всё очень интересно, здо́рово, люди такие доброжелательные. Ну и с Хельгой всё прекрасно и не напрягает. А вот когда я не сплю… Моменты бодрствования скучны и обыденны по большей части. Меня, конечно, развлекают разговоры с вами. Книга, которую я пишу… Но вот, ей-богу, с радостью не просыпался бы вообще. А грусть по поводу развода хоть и становится меньше, но не из-за снов, а скорее потому, что её вытесняют другие тревоги.

– Какие, например?

– Что со мной будет, когда этот эксперимент закончится? Принесёт ли моя книга успех или придётся обратно на завод или в охрану идти? И что тогда? Одинокая, никому не нужная старость и смерть?

– Вы уже не надеетесь встретить любовь?

– Уже нет.

– Почему?

– Любовь должна казаться самой сильной на свете и секс самым лучшим. В моём возрасте уже трудно питать такие иллюзии. Мне кажется, можно разве что чуть-чуть и совсем ненадолго влюбиться. Может быть, встретиться пару-тройку раз, но потом быстро всё это проходит. Женщина опять же замечает малую заинтересованность в отношениях и тоже быстро остывает.

– Почему вы думаете, что больше никогда не встретите женщину, которая заинтересует вас надолго?

– Настоящая любовь, а не влюблённость, не страсть, – это когда с человеком интересно, когда много общего. Есть вещи, которые невозможно объяснить, поэтому партнёр в идеале должен обладать тем же опытом, теми же знаниями, чтобы всё понимать с полуслова. Чем старше становишься, тем меньше шанс встретить подходящего человека, а потом ещё и притереться. Пришлось бы слишком много рассказывать, слишком долго объяснять, но никто этого не выдержит: ни рассказчик, ни слушатель. Если люди разные, то никогда до конца не поймут друг друга. Какая без этого любовь?