– Понятно. Я только не поняла, что вы имели в виду под лучшим сексом.

– А что вас удивило? Все счастливые люди думают, что у них самая большая любовь, самый лучший секс, самые лучшие дети, самая интересная жизнь.

– Уверяю вас, не все.

– А мне кажется, все… С каким пунктом вы не согласны?

– Почти по всем.

– А вы разве не любили никогда, Стейси?

– Почему же? Любила, конечно. Когда была наивной дурой. Это было так давно, что уже не в счёт. Теперь к тому же мне известна психопатологическая подоплёка этого чувства.

Он улыбнулся грустно.

– Я понимаю, о чём вы. Вот моё собственное определение любви: романтизированное первобытное собственничество.

– Замечательный диагноз, коллега!

– Спасибо, коллега.

Невструев церемонно пожал руку геверет Копхилер и отправился в библиотеку.

После работы психологиня зашла почитать написанное им за день.

– Что-то вы, Саша, сегодня не очень много написали… – заметила она, когда закончила. – Ваш космонавт начал испытывать проблемы с тем, как отличить сон от яви. Он действительно заговорил об этом, или вы сами нафантазировали?

– Я уже говорил вам, что ничего не придумываю. Нет надобности. Книга сама себя пишет.

– Забавно. У вашего альтер эго, похоже, тоже начинается деперсонализация.

Космический челнок заходил на посадку. Переборки и шпангоуты стонали от напряжения, обшивка скрежетала, как у подводной лодки на предельной глубине, двигатели завывали, словно легионы грешников, когда в адские топки подкидывают угля. При входе в плотные слои атмосферы в иллюминаторах бушевало пламя. Потом оно исчезло, и изнывающие от любопытства пассажиры смогли наконец разглядеть стремительно приближающуюся планету. Сердца их сжались от восторга, ведь цель многолетнего путешествия была достигнута и превосходила своей красотой все ожидания.

Челнок снижался, постепенно теряя скорость над казавшейся бескрайней поверхностью восхитительно жидкой и синей воды. Потом её сменил океан сочной, первобытной зелени, который разбился о гряду величественных гор под белоснежными шапками. Аппарат снизился уже настолько, что казалось, вот-вот зацепит их брюхом. Потом потянулись выжженные пустоши, однообразные и унылые. Несколько раз промелькнули остовы городов. Когда внизу снова появилась зелень, дюзы развернулись в вертикальное положение и корабль мягко опустился в пёстрое цветочное поле, ограниченное с одной стороны высоким обрывом над речной излучиной.

Планета, с которой прилетели космические путешественники, неуютна и безобразна. Из-за постоянно низкой в любое время года температуры вода на ней пребывает исключительно в твёрдом состоянии. Унылые снега, кажущиеся серыми в лучах тусклого светила, всегда висящего на одном и том же месте, покрывают её всю толстым слоем, не оставляя шанса пробиться наружу ни единому ростку жизни. Сила тяжести гнетёт там так, что время от времени хочется лечь и навсегда уснуть, смежив усталые, пудовые веки. Возможно, если бы та планета самым чудесным образом явилась колыбелью для какой-то странной жизни, которая сумела бы развиться в таких условиях и породить разумных существ, то им бы она казалась самой прекрасной из всех, и её холод и тяжесть были бы для них естественны, приятны и придавали бы сил. Но несколько поколений назад предки блудных детей, с опаской принюхивающихся сейчас к бесподобным ароматам, проникающих внутрь корабля через открытую дверь, жили здесь. Человек разумный как вид, к которому они принадлежали, сформировался на этой планете, поэтому для их организмов, в принципе, не могло быть более подходящей среды обитания. Не могло быть более подходящей атмосферы, более ласкового солнца и более комфортной гравитации, чем на Земле.

Предварительно челнок совершил несколько разведывательных витков на околоземной орбите, во время которых Камиль и наметил это место для посадки. Отсюда до самого крупного человеческого поселения на планете было около пятидесяти километров.

Легран планировал разбить лагерь и после этого установить контакт с аборигенами. Но обстоятельства сложились по-иному. Дроны-разведчики, которые сразу же после посадки взвились в воздух и оцепили территорию диаметром в километр, через три часа обнаружили приближающуюся со стороны города колонну. Состояла она из сотни людей на лошадях и самодвижущегося транспортного средства, из которого валил густой чёрный дым. При ближайшем рассмотрении оно оказалось танком. Когда-то это была быстроходная и неутомимая универсальная машина на атомном ходу времён последней войны, но, по всей видимости, она была подвержена кардинальной конструкционной переделке. На моторном отсеке громоздился паровой котёл изрядных размеров, а к кормовому фаркопу была прицеплена телега с углём. В результате максимальная скорость этого Франкенштейна составляла всего десять-двенадцать километров в час, и то под горку. Тем не менее штатное вооружение было на месте. Согласно каталогу военной земной техники, такой танк должен быть оснащён стопятидесятидвухмиллиметровой пушкой, системой самонаводящихся ракет и спаренным зенитным пулемётом. Кроме того, все всадники были вооружены огнестрельным оружием от допотопных Калашниковых и СВД до последних моделей автоматической винтовки Белобородова-Рыльского.

Расчётное время прибытия колонны – два часа двадцать минут.

Старпом задумался о том, как трактовать наличие столь грозного вооружения у делегации встречающих. Скорее всего, такой обвес мог быть каждодневным атрибутом, без которого люди не мыслили выход за пределы города, но что, если террановианцев рассматривают, как гостей непрошенных и собираются применить оружие для отражения вторжения инопланетян, каковыми без всякой натяжки можно было бы их назвать? Ведь из сотни находящихся сейчас в челноке человек ни один не родился на этой планете.

Конечно, автоматные и винтовочные пули были что слону дробина для боевых экзоскелетов, так же как снаряды и ракеты для буратиниевой брони челнока. Но вот если танковые боеприпасы угодят в человека, никакой экзоскелет не поможет, разорвёт на части, и дело с концом.

Легран приказал старшему специалисту по контактам быть на чеку, а также привести в боевую готовность главный корабельный калибр, всем разобрать плазмоганы, а дронам разогреть лазерные излучатели. И глядеть в оба за каждым стволом, за каждой пушкой потенциального противника. Огонь открывать только по команде.

За полчаса до прибытия земной делегации старпом со старшими офицерами заняли места на капитанском мостике челнока.

В полукилометре от корабля произрастал небольшой березняк. От обыкновенного он отличался тем, что стволы деревьев в нём были уродливо искривлены. Вот в этом скрюченном лесу земляне и остановились. Берёзки, хоть и были покалечены, но листву они несли довольно густую, полностью скрывающую позицию. Это ещё больше насторожило Леграна, он приказал перевести наблюдательные приборы в инфракрасный диапазон. Стало заметно, как люди спешиваются, привязывают коней к деревьям, принимают положение лёжа и берут оружие на изготовку. Танк в этом виде представлял собой ярко-оранжевый шар, с которым вообще было непонятно, что происходит, разве что дыма от него стало поменьше, после того как он остановился.

Опасения Камиля возросли ещё больше.

– Сэр, разрешите начинать? – выдал своё волнение переговорщик.

– Прошу вас.

– Братья-земляне! – загремело над полем, лесом и речкой. – Мы пришли к вам с миром.

Далее была запланирована прочувствованная речь. О блудных детях, вернувшихся в объятия Земли-Матушки. О братских чувствах и совместном великом будущем. О плодах цивилизации, просвещении и изобилии. Причём на разных языках: русском, английском и китайском. Команда психологов увлечённо писала её несколько месяцев. Но речь была прервана в самом начале наигрубейшим образом.

Раздался негромкий хлопок, и в следующее мгновение шипение плавящегося в лазерном луче металла. Это выстрелил танк, и снаряд его был сбит на полпути к кораблю, оставив после себя лишь белое облачко. Тут же затарахтели автоматные и пулемётные очереди. Пули щёлкали об обшивку, оставляя на ней малозаметные царапины и ямки, которые тут же затягивались. Появилось ещё несколько облачков покрупнее, и сопровождалось их появление громкими разрывами – это главный лазер не давал шанса самонаводящимся ракетам добраться до цели. Одна из них грохнула всего в паре десятках метров от корабля, взрывную волну почувствовали все внутри.