Таким образом, к началу похода на королевский замок в войске Закари насчитывалось: сто двадцать четыре тяжеловооружённых рыцаря, пять сотен лёгких всадников, триста арбалетчиков и четыреста лучников, восемьсот человек тяжёлой пехоты и полторы тысячи лёгкой, а также около тридцати бардов, менестрелей и двухсот маркитанток. Всего, не считая обозников, около трёх тысяч шестисот человек.

И всё же войско короля на тот момент было куда более внушительным: четыре сотни рыцарей, полторы тысячи конных и две тысячи пеших гвардейцев, по пятьсот человек арбалетчиков и лучников, больше двух тысяч лёгких мечников и копейщиков. Итого почти шесть с половиной тысяч воинов.

Король выступил во главе своего войска навстречу мятежникам. Место для решающего сражения было выбрано им самим. Он решил встретить противника в чистом поле и был настолько уверен в своём превосходстве, что его не смущала ни река позади позиций его войск, ни болото на востоке.

У армии герцога Альбрукского положение было получше: холм, на котором находилась ставка, хоть и был пониже, чем королевский, но по сторонам от него простирались леса, прикрывающие фланги.

Почти на самой вершине холма Закари расставил арбалетчиков, ниже расположилась в пять шеренг тяжёлая пехота, состоящая в основном из суровых бойцов приснопамятного графа Голуата. Ещё ниже разношёрстная легковооружённая толпа, составляющая почти половину армии. Закари разместил её там вовсе не для живого щита, как делали многие полководцы, это было сделано в том числе для создания впечатления большой армии. Впрочем, особенно рассчитывать на то, что удастся ввести противника в заблуждение, не приходилось; многие видели огромного ворона, реющего высоко в небе, вне досягаемости стрел и болтов. Все знали, что именно в такую птицу может обращаться Гингема – верховная ведьма королевства.

В лесу на западе от холма Закари спрятал всю конницу и лучников во главе с Питером Одноглазым.

На вершине холма с герцогом остались лишь пара десятков рыцарей и Гвидо, который облачился в доспех ратника и вооружился огромным мясницким секачом.

Регулярная же армия вся расположилась на виду у противника, король даже не пытался скрыть свою диспозицию. Чуть ниже его шатра, венчающего холм, расположились ряды арбалетчиков, потом лучников, под ними стена тяжёлой пехоты, и уже у подножия холма ощетинившаяся копьями лёгкая кольчужная пехота. Лёгкие всадники образовывали два внушительных скопления по обеим сторонам. Не наблюдалось только тяжёлых рыцарей, но нетрудно было догадаться, что они располагаются где-то за вершиной холма, чтобы в нужный момент обрушиться с него лавиной и смести всякое сопротивление на своём пути.

Нападать Закари не собирался – сил для этого просто не было. Он надеялся, что первым инициативу проявит король. Долго ждать не пришлось. Альфред II Хлебосол, видимо, захотел поскорее расправиться с мятежниками и успеть отобедать по случаю славной победы у себя в замке. За полчаса до полудня затрубили рога, заверещали волынки, затрещали барабаны, и огромные массы людей и коней покатились с холма.

Как только передние шеренги противника оказались на расстоянии полёта болтов, хором запели арбалетные тетивы́, засвистели снаряды, и каждый второй из них нашёл свою жертву. До того момента, как королевские стрелки оказались на позициях для стрельбы, герцогские арбалетчики успели разрядиться по три-четыре раза в зависимости от своего мастерства. Две сотни врагов были убиты наповал. Не менее трёх сотен ранено – те из них, кто мог, побежали с торчащими из тел хвостовиками болтов, тем же, кто двигаться не мог, оставалось только оглашать окрестность душераздирающими криками и молитвами. Затем по приказу Закари арбалетчики поднялись выше по холму, чтобы оказаться вне зоны вражеского обстрела, и занялись кавалерией. Как и предполагал герцог, королю оказалось невмочь бороться со столь естественным желанием любого полководца – обойти противника с флангов, для чего и предназначались разделённые на два полка лёгкие всадники. Особенно не повезло левому флангу атакующих: лёгкая конница, слабо защищённая от стрел, оказалась под перекрёстным огнём. Лучники Питера Одноглазого из леса, как в тире, расстреливали их профили.

Король приказал развернуть всадников на лесную засаду, но не учёл того, что кроме лучников там могли оказаться и другие рода войск. Из-за деревьев выскочили тяжёлые рыцари герцога и окончательно смяли боевые порядки нападавших. Из семисот всадников в считанные минуты осталось меньше половины. Проклиная судьбу, они поскакали назад, где нарвались на лёгкую кавалерию герцога, которая единым кулаком с фланга ударила по оказавшимся незащищёнными позициям королевских стрелков, вытоптала и обратила их в бегство, а затем с тыла набросилась на наступающую пехоту. Наблюдая катастрофу слева, король отправил на правый фланг своих тяжёлых рыцарей, полагая, что удачи на одном из направлений будет достаточно для общей победы.

Как только со стороны позиций короля полетели стрелы, лёгкая пехота герцога мгновенно снялась и отошла на левый фланг. Там, в траве, были спрятаны длинные противокавалерийские копья и рогатины. Когда с фланга налетели сначала лёгкие, а потом и тяжёлые всадники короля, орудия были подняты под опасным углом и стали непреодолимой преградой для врагов, которым оставалось лишь бессмысленно гарцевать перед их частоколом, становясь лёгкой мишенью для арбалетчиков.

Самый кровавый бой завязался в центре. Тяжёлая пехота герцога встретила изрядно прореженные стрелками пехотные порядки короля. Пользуясь своим численным превосходством, противнику почти удалось прорубиться через центр обороны, но удар герцогской кавалерии с тыла положил конец этой инициативе.

Король, который до последнего надеялся задавить мясом, приказал трубить отступление слишком поздно.

Убедившись, что боевая фортуна окончательно на его стороне, Закари поскакал на левый фланг с небольшим количеством рыцарей, что были при нём, и врубился в рассеянные ряды кавалерии противника. Волшебный доспех делал его неуязвимым, и он практически в одиночку разделил и без того смешавшиеся порядки на две части.

Королевская пехота, лучники и всадники левого фланга полегли почти все. Сбежать через восточный лес удалось лишь сотне рыцарей и паре сотен лёгких всадников. Около полутора тысяч королевских солдат пали на колени и подняли вверх руки без оружия.

Герцог понёс сравнительно небольшие потери – около одной тысячи человек убитыми и ранеными.

Королю удалось бежать при помощи чар Гингемы. Она создала фата-моргану его самого в окружении телохранителей, которая увлекла за собой погоню в сторону болота, в то время как настоящий король спустился с холма, переправился через речку по броду и ушёл через лес.

После этого сражения герцог Альбрукский Закари получил прозвище Молниеносный. То ли всех впечатлил его меч, разящий во все стороны подобно молнии, то ли непродолжительное время битвы, за которое была повержена в два раза превосходящая по численности армия противника.

Были ещё обстоятельства, незаслуженно обойдённые вниманием летописцев, но, возможно, кардинально поспособствовавшие победе антикоролевской коалиции.

Поговаривали, что перед боем Гвидо раздал всем стрелкам по фляжке с зельем Удачи, хотя сам повар потом утверждал, что в сосудах было обычное вино для храбрости.

Возможно, благодаря действию этой жидкости, чем бы она ни оказалась, один из лучников Одноглазого заметил в лесу странную сову, бодрствующую днём. Он не раздумывая пустил в неё стрелу. И когда пришёл забрать стрелу, вместо птицы нашёл мёртвую деву со злым лицом. Уже после того как всё закончилось, в южной части леса обнаружили дюжину рыцарей, ранее осуждённых королём за измену в пользу герцога Альбрукского. Они были голыми и в полубессознательном состоянии бултыхались в лужах зелёной жижи.