Ленц следил за ней с удивленным выражением лица.

– Техники прежде всего подумали, что отпечатки на фотографии, которую я послала им, были старыми, но, как ни странно, жировые следы, остатки потовых выделений, как это у них называется, оказались совершенно свежими. Специалисты были в полной растерянности.

Бен вгляделся в Ленца. Да, он походил на Герхарда Ленца, стоявшего на фотографии рядом с Максом Хартманом. Ленцу на этом снимке, сделанном в 1945 году, было лет сорок пять. Выходит, сейчас ему уже больше ста.

Это казалось совершенно невозможным.

– Первый успешный опыт я поставил сам на себе, – спокойно сообщил Герхард Ленц. – Почти двадцать лет назад я впервые сумел остановить, а потом полностью пустить вспять мое собственное старение. Только несколько лет назад мы изобрели формулу, которая одинаково надежно действует на каждого. – Он уставился в пространство. – Это означало, что все, ради чего существовала и действовала «Сигма», можно было обезопасить практически навсегда.

– Очень мило, – перебила его Анна. – Дайте-ка мне ключ от ремней.

– У меня нет ключа. Дежурный санитар…

– Забудьте об этом. – Она взяла автомат в правую руку, вынула из кармана разогнутую скрепку, освободила Бена и дала ему длинный пластмассовый предмет, который он узнал с первого же взгляда.

– Не шевелиться! – крикнула Анна, снова наведя «узи» на Ленца. – Бен, возьми эти браслеты и пристегни ублюдка к чему-нибудь неподвижному. – Она окинула комнату быстрым взглядом. – Мы должны убраться отсюда как можно скорее и…

– Нет, – твердо произнес Бен.

Анна изумленно уставилась на него.

– Что ты?..

– Он держит здесь заключенных – подростков в палатках во дворе и больных детей – по крайней мере, в одной палате. Мы должны освободить их!

Анна сразу поняла его и кивнула.

– Проще всего это сделать, отключив системы безопасности. Снять напряжение с заборов, отпереть… – Она повернулась к Ленцу и сделала движение стволом автомата. – В вашем кабинете находится главный пульт управления. Мы сейчас немного прогуляемся.

Ленц вскинул на нее делано равнодушный взгляд.

– Боюсь, что не знаю, о чем вы говорите. Всей системой безопасности клиники управляют с центрального поста охраны на первом уровне.

– Мне очень жаль, – ехидным тоном откликнулась Анна, – но я уже успела обсудить этот вопрос с одним из ваших охранников. – Она указала автоматом на закрытую дверь, не ту, через которую все входили. – Пойдемте.

Кабинет Ленца оказался огромным, мрачным и походил на собор.

Через окна-щели, проделанные в каменных стенах намного выше уровня головы, просачивались струйки бледного света. Почти вся комната была темна, лишь на массивном, сделанном из грецкого ореха столе Ленца светилась настольная лампа, прикрытая зеленым стеклянным старомодным абажуром. От нее на полированную столешницу ложился маленький световой круг.

– Думаю, что вы не станете возражать, если я зажгу свет. Так вам будет легче следить за моими действиями, – сказал Ленц.

– Извините, – ответила Анна, – но в этом нет необходимости. Просто обойдите стол и нажмите кнопку, чтобы выдвинуть пульт управления. Давайте сделаем это без лишних обсуждений.

Ленц заколебался было, но уже через секунду решил, что лучше выполнить требование.

– Это совершенно бессмысленное занятие, – произнес он с усталым презрением в голосе, подходя к своему креслу. Анна шла следом за Ленцем, держа автомат нацеленным на него.

Бен следовал за нею по пятам. Если Ленц попытается что-то предпринять, две пары глаз лучше, чем одна, а в том, что Ленц постарается что-то выкинуть, он нисколько не сомневался.

Ленц нажал потайную кнопку, вделанную в передний край стола. Загудел сервомотор, и прямо посредине полированной столешницы показалась длинная, плоская секция, похожая на надгробную плиту. Матово блестящая, словно сделанная из нержавеющей стали, приборная панель производила очень странное впечатление на антикварном готическом столе.

В стальную оправу был вделан пылающий ледяной голубизной плоский плазменный экран, разделенный на девять маленьких квадратов, расположенных рядами по три. Каждый квадрат показывал, что происходит в различных местах внутри и снаружи замка. Ниже экрана располагалось множество сверкавших серебром тумблеров и верньеров.

В одном квадрате играли дети-прогерики, привязанные трубками датчиков к тумбам, на другом копошились возле своих палаток беженцы; почти все поголовно курили. Около входов стояли охранники. Другие охранники совершали свои обходы. Мигающие красные огни, расположенные через каждые несколько футов поверху находившихся под током металлических барьеров, венчавших древние каменные стены, вероятно, показывали, что система в действии.

– Отключайте! – приказала Анна.

Ленц снисходительно, будто делал одолжение, кивнул и принялся быстрыми движениями переставлять каждый выключатель из левого в правое положение. Ничего не случилось, ничего не говорило, что система безопасности выключилась.

– Мы найдем других прогериков, – спокойно сказал Ленц, щелкая тумблерами, – да и запас юных беженцев у нас неограничен, ведь в мире непрерывно идут какие-нибудь войны. – Эта мысль, казалось, забавляла его.

Мигающие красные огни погасли. Группа детей-беженцев играла около высоких железных ворот. Один из них повернулся и замер – очевидно, заметил, что красных огней больше нет.

Второй подошел к воротам и толкнул створку.

Ворота медленно раскрылись.

Ребенок настороженной, скованной походкой прошел через ворота и оглянулся назад, подзывая к себе других. Еще один медленно прошел через ворота к свободе и присоединился к нему. Эти двое, казалось, что-то кричали остальным, хотя звука слышно не было.

Их примеру последовали еще несколько детей. Изможденная девочка со свалявшимися курчавыми волосами. Еще один, совсем маленький мальчик.

И другие дети.

В следующее мгновение началась суета. Дети, отталкивая друг друга, кинулись за ворота.

Ленц с непроницаемым лицом следил за происходившим на экране монитора. Анна не сводила с него глаз; «узи» был все так же направлен на него.

На другом экране дверь в детскую палату (а может быть, камеру?) была широко открыта. Медсестра, боязливо оглядываясь по сторонам, выводила детей наружу.

– Итак, они убегают, – констатировал Ленц. – Но вам самим это будет не так легко сделать. Сорок восемь охранников проинструктированы стрелять в любых посторонних, которые только попадутся им на глаза. Вам не удастся выйти отсюда. – Он протянул руку к большой, помпезно отделанной бронзовой лампе, словно хотел включить ее, и Бен сразу насторожился: он был уверен, что Ленц хочет схватить лампу и швырнуть ее в Анну. Но вместо этого Ленц быстрым движением сдвинул в сторону часть пьедестала и выхватил маленький продолговатый предмет, который тут же направил на Бена. Это оказался компактный, покрытый бронзовыми украшениями пистолет, с поразительным искусством замаскированный под деталь лампы.

– Бросьте! – крикнула Анна.

Бен находился в нескольких футах от Анны, и Ленц не мог взять на прицел сразу обоих.

– Я предлагаю вам немедленно положить ваше оружие, – ответил он. – В таком случае никто не пострадает.

– Я так не думаю, – сказала Анна. – У нас с вами несколько разный уровень подготовки.

Ленца ее слова, похоже, нисколько не встревожили.

– Видите ли, если вы начнете стрелять в меня, то ваш друг, присутствующий здесь, тоже будет убит, – вежливым, почти ласковым тоном произнес он. – Так что вы должны спросить себя, насколько важно для вас убить меня – стоит ли игра свеч.

– Бросьте эту чертову игрушку, – потребовала Анна, хотя Бен хорошо видел, что предмет, который Ленц держал в руке, игрушкой как раз не был.

– Даже если вам удастся убить меня, вы все равно ничего не измените. Моя работа продолжится и без меня. А вот ваш друг Бенджамин будет бесповоротно мертв.