Он попросил соединить его с приемной Юргена Ленца, а у ответившего ему дежурного секретаря осведомился, не посещала ли фонд некая Анна Наварро.

Женщина, похоже, знала это имя, но вместо того, чтобы ответить на вопрос, она спросила, кто с ней разговаривает.

Бен представился атташе американского посольства.

– Но все-таки, как вас зовут? – продолжала женщина.

Он назвал вымышленное имя.

– Доктор Ленц попросил меня записать ваш телефонный номер, чтобы он мог перезвонить вам.

– Вообще-то меня целый день не будет на месте. Если можно, я хотел бы переговорить с доктором Ленцем, – сказал Бен.

– Доктор Ленц временно недоступен.

– Хорошо, но не могли бы вы сказать, когда он освободится. Нам с ним очень нужно переговорить.

– Доктора Ленца нет в офисе, – холодно ответила его собеседница.

– Что ж, у меня есть его домашний номер, и я попробую позвонить туда.

– Доктор Ленц уехал из Вены, – после некоторого колебания сообщила секретарша.

Уехал из Вены.

– Ну вот, а посол лично попросил меня связаться с ним, – превозмогая нарастающую тревогу, соврал Бен. – Очень срочный вопрос.

– Доктор Ленц отбыл со специальной делегацией участников Международного форума по вопросам здоровья детей. Он сопровождает их в поездке по некоторым из наших отделений. В этом нет ничего тайного. А что, посол хотел присоединиться к ним? Если так, то, боюсь, уже слишком поздно.

Слишком поздно.

– Вас, вероятно, можно разыскать по общему телефону посольства? – после небольшой паузы предположила секретарша.

Бен повесил трубку.

Поезд, проходящий через Земмеринг, отошел от венского Южного вокзала в девять часов с минутами. Бен уехал, не выписавшись из гостиницы.

Он надел джинсы, кроссовки и свою самую теплую лыжную куртку. Для поездки на поезде потребуется немного времени, гораздо меньше, чем брать напрокат автомобиль и кружить по извилистым альпийским дорогам.

Поезд мчался через горную страну, ныряя в длинные туннели и взмывая на высокие перевалы. Он то пересекал холмистые поля и луга, среди которых виднелись выбеленные непогодой каменные дома с красными крышами, окруженные вздымавшимися к небу серо-стальными горами, то медленно вползал на узкие виадуки и проносился по узким настолько, что захватывало дух, ущельям, разрезавшим известняковые скалы.

Освещенное янтарным светом ламп купе поезда с обтянутыми отвратительной оранжевой материей креслами с высокими спинками почти все время пустовало. Бен думал об Анне Наварро. Она попала в какую-то опасную переделку. Он был уверен в этом.

Он чувствовал, что достаточно хорошо ее знает, чтобы быть уверенным – она ни в коем случае не исчезла бы вот так, неожиданно, без всякого предупреждения, по собственной воле. Одно из двух: или ей пришлось очень быстро уехать куда-то, откуда она не могла позвонить, или ее увезли насильно.

Но куда?

Приехав из аэропорта, они снова встретились в венской гостинице и долго говорили о Ленце. Бен вспомнил слова, вырвавшиеся у вдовы Герхарда Ленца: зачем Ленц прислал вас? Вы приехали из Земмеринга? А Штрассер рассказал им об электронных микроскопах, которые он отправлял в расположенную в Австрийских Альпах старую клинику, известную под названием «Часовой завод».

Но что же могло быть теперь в Земмеринге такое, чего так боялась старуха? Очевидно, там продолжались какие-то работы, возможно связанные с серией убийств.

Анна была твердо настроена разыскать в Альпах эту клинику. И убеждена, что найдет там все нужные ответы.

А из этого следовало, что она могла отправиться на поиски «Часового завода». И если он ошибается – если ее там нет, – то по крайней мере он, возможно, хотя бы на шаг приблизится к тому месту, где она находится.

Бен разглядывал купленную перед отъездом из Вены карту района «Земмеринг-Ракс-Шнееберг», выпущенную издательством «Фрайтаг и Берндт», и пытался выработать план. Хотя, не имея представления о том, где располагается клиника или исследовательские лаборатории, он все равно не мог решить, как и где пробираться внутрь.

Вокзал в Земмеринге оказался скромным двухэтажным зданием, перед которым не было ничего, кроме зеленой скамьи и автомата для продажи кока-колы. Как только Бен вышел из поезда, на него накинулся резкий ледяной ветер: погода здесь, в Австрийских Альпах, поразительно отличалась от погоды, оставшейся на севере Вены. В Земмеринге стоял бодрящий морозец. За несколько минут пешком по крутой извилистой дороге до города Бен успел почувствовать, как мороз щиплет уши и щеки.

И пока он шел, им начали овладевать опасения. «Что я должен делать? – спрашивал он себя. – А если Анны здесь нет, тогда что?»

Земмеринг оказался крошечной деревушкой, прилепившейся к южному склону горы. Здесь была всего лишь одна улица, Хохштрассе, по обе стороны которой выстроились маленькие и совсем крошечные гостиницы, а повыше располагалось несколько роскошных курортных отелей и санаториев. На севере виднелась Холленталь, Адская долина – глубокое ущелье, прорезанное в горах рекой Шварца.

На Хохштрассе, по соседству с банком, Бен увидел маленький туристский офис, в котором находилась лишь одна симпатичная молодая женщина.

Бен объяснил, что намерен совершать пешие прогулки вокруг Земмеринга, и попросил разыскать ему более детальную Wanderkarte[123]. Женщина, которая совершенно явно умирала от скуки, охотно исполнила его просьбу, а потом еще долго рассказывала, где самые впечатляющие виды.

– Если хотите, прогуляйтесь по исторической Земмерингской железной дороге – там есть пункт, откуда открывается изумительный панорамный обзор на поезда, проходящие Вайнцеттандский туннель. Также очень рекомендую вам задержаться и осмотреть место, где находится тот самый вид, который был напечатан на старой двадцатишиллинговой банкноте. Потрясающее впечатление производят руины замка Кламм.

– Действительно, – сказал Бен, симулируя неподдельный интерес, а затем небрежно добавил: – Мне говорили, что здесь есть какая-то известная частная клиника, расположившаяся в старом Schloss[124]. Если я не ошибаюсь, ее еще называют «Часовой завод».

– Часовой завод? – без интереса переспросила его собеседница. – Uhrwerken?

– Частная клиника, а может быть, в большей степени исследовательская лаборатория или научный институт и санаторий для больных детей.

В глазах женщины что-то блеснуло – она сообразила, о чем он говорил, или это ему только показалось? – но тут же она отрицательно покачала головой.

– Извините, сэр, но я не знаю ничего похожего.

– Я где-то слышал, что эта клиника принадлежит доктору Юргену Ленцу…

– Извините, – повторила женщина, но на этот раз слишком уж торопливо. Она внезапно помрачнела. – Здесь нет никакой клиники.

Бен отправился дальше по Хохштрассе и вскоре наткнулся на заведение, представлявшее собой нечто среднее между Gasthaus[125] и пабом. Около входа была выставлена высокая черная доска, наподобие школьной, к которой сверху был прикреплен зеленый плакат, рекламирующий пиво «Вейнингер» и яркий свиток с надписью «Herzlich Willkommen» – добро пожаловать. Внизу крупными белыми буквами написано сегодняшнее меню.

Внутри царил полумрак и стоял застарелый запах пива. Хотя до полудня было еще далеко, за маленьким деревянным столиком сидели, потягивая пиво из больших стеклянных кружек, трое полных мужчин. Бен подошел к ним.

– Я ищу старый Schloss, замок, в котором размещается исследовательская клиника, принадлежащая человеку по имени Юрген Ленц. Старый часовой завод.

Мужчины вскинули на него подозрительные взгляды. Один из них что-то пробормотал приятелям, те, так же вполголоса, ответили ему. Бен разобрал только два слова: «Ленц» и «Klinik».