– Вовсе не обязательно. Он ведь не показывал вам эту фотографию. Он, видимо, хотел хоть немного обезопасить вас или, возможно, уберечь от излишних тревог.
– Что ж, в таком случае ваше предположение ничем не хуже моего.
– Вы позволите мне поискать?
– Будьте как дома.
Пока Лизл заканчивала готовить обед, Бен систематически осматривал дом, пытаясь рассуждать так же, как делал бы его брат. Куда мог Питер убрать документ? Он сразу исключил все места, которые Лизл должна была регулярно убирать или, все равно по каким причинам, осматривать. Помимо гостиной, в доме оказалось всего лишь две небольшие комнаты – спальня Лизл и Питера и кабинет Питера. Но обе комнаты были обставлены по-спартански, и там просто невозможно было бы что-то спрятать.
Стоя на четвереньках, он ощупал весь пол – нет ли где-нибудь вынимающихся досок, – затем осмотрел стены, и бревенчатый каркас, и оштукатуренные пространства между бревнами. Безуспешно.
– У вас есть фонарь? – спросил Бен, вернувшись на кухню. – Я хочу взглянуть снаружи.
– Конечно. В каждой комнате есть по фонарю – электричество довольно часто отключается. Один лежит на столике возле двери. Но еда будет готова уже через несколько минут.
– Я сейчас вернусь. – Бен взял мощный фонарь и вышел за дверь. Снаружи было холодно и абсолютно темно. Он быстро обошел лужайку, окружавшую хижину. Бросилось в глаза выжженное пятно – очевидно, Питер и Лизл там готовили, когда им хотелось поесть на открытом воздухе, и накрытая брезентом большая груда поленьев.
Документ мог быть спрятан в какую-нибудь коробку и зарыт под камнем, но в таком случае нужно подождать до утра. Он поводил лучом фонаря по ближним кустам и не спеша обошел дом вокруг, задержавшись возле металлического шкафа, в котором стояли газовые баллоны, но тоже ничего не нашел.
Когда он возвратился в дом, Лизл уже поставила на маленьком круглом столике, стоявшем у окна и покрытом скатертью в красную и белую клетку, две тарелки и положила приборы.
– Восхитительный аромат, – сказал Бен.
– Садитесь, пожалуйста.
Лизл налила еще два стакана вина и разложила еду по тарелкам. Все было изумительно приготовлено, и Бен уплел свою порцию за считаные минуты. Оба сосредоточились на еде и вернулись к разговору, лишь утолив голод. После второго стакана вина Лизл впала в меланхолию. Стоило ей упомянуть Питера, и она начинала плакать. А она говорила о том, как познакомились они, о том, как Питер гордился тем, что своими руками сработал значительную часть обстановки их дома, сам соорудил книжные шкафы…
«Книжные шкафы, – повторил про себя Бен. – Питер соорудил книжные шкафы…»
Внезапно он вскочил.
– Вы не будете против, если я получше осмотрю полки?
– А почему бы и нет, – ответила она, устало махнув рукой.
Книжные шкафы, как ему показалось, состояли из нескольких частей и собирались на месте. Это не были простые открытые полки, сквозь которые можно разглядеть бревна и штукатурку. Питер сделал в шкафах дощатые задние стенки.
Методично двигаясь от полки к полке, Бен снимал все книги и внимательно рассматривал стенки за ними.
– Что вы делаете? – не скрывая недовольства, спросила Лизл.
– Не волнуйтесь, я немедленно поставлю все на место, – поспешил успокоить ее Бен.
Прошло полчаса, а он так ничего и не нашел. Лизл закончила мыть посуду и объявила, что она очень устала. Но Бен продолжал поиски, снимая книги с каждой полки и все сильнее расстраиваясь по мере того, как дело подходило к концу. Дойдя до полки, на которой стояли подряд романы Ф. Скотта Фицджеральда, он печально улыбнулся. «Великий Гэтсби» был любимой книгой Питера.
Именно там, позади Фицджеральда, он обнаружил небольшую дощечку, вставленную заподлицо в деревянную стенку шкафа.
Питер безупречно справился со столярной работой – даже сняв все книги с полки, можно было увидеть лишь чуть заметный прямоугольный контур вставленной дощечки. Бен попытался подцепить ее ногтями, но у него ничего не получилось. Тогда он принялся нажимать на дощечку, так и сяк подталкивать, и в конце концов она со щелчком открылась. Такая работа сделала бы честь любому профессиональному столяру. Питер всегда стремился к совершенству.
Документ был аккуратно свернут в трубочку, перетянутую резинкой. Бен вынул бумагу, снял резинку и развернул находку.
Хрупкий, пожелтевший листок с отпечатанным на ротаторе машинописным текстом. Всего одна страница. Титульный лист пакета учредительных документов корпорации.
Сначала шло название: «Сигма АГ». Далее была проставлена дата: 6 апреля 1945 г.
А ниже следовал список учредителей и директоров компании.
«Всемилостивый боже, – думал Бен, очумело глядя на список. – Питер был прав». Там были знакомые ему имена. Названия корпораций, которые все еще существовали, производили автомобили, и потребительские товары, и оружие. Имена магнатов и руководителей крупнейших фирм. Помимо тех людей, которых он узнал по фотографии, в списке оказался легендарный магнат Сайрус Вестон, чья стальная империя превосходила своей мощью даже металлургическую державу Эндрю Карнеги, и Эвери Хендерсон, которого историки деловой жизни ХХ века считали второй персоной в финансовом мире после Джона Пирпойнта Моргана. Там были руководители ведущих автомобильных компаний и только-только народившихся тогда технологических фирм, захвативших лидерство в разработке радаров, микроволновой техники и рефрижераторов – технологий, истинный потенциал которых осознали лишь спустя годы, а то и десятилетия. Главы трех самых больших нефтяных компаний, основанных в Америке, Англии и Нидерландах. Гиганты телекоммуникаций, которые тогда еще так не назывались. Мамонты делового мира тех лет; некоторые из них и поныне оставались такими же могучими и неподвластными времени, случайности и конкуренции, а некоторые теперь влились в состав еще более мощных гигантов. Здесь перечислялись промышленники из Америки, Западной Европы и, да, даже несколько имен из воевавшей против их стран Германии. А начинался список с имени казначея: Макс Хартман, а дальше в скобках было добавлено (OBERSTURMFUHRER, SS).
Сердце в груди Бена колотилось со страшной силой. Макс Хартман, лейтенант гитлеровской СС. Если это подделка… Если это подделка, то чертовски ловко изготовленная. Ему приходилось много раз видеть учредительные документы различных фирм, и то, что он сейчас рассматривал, очень походило на страницу из такого документа.
– Вы что-то нашли? – осведомилась Лизл, появляясь из кухни.
Огонь угасал, и в комнате становилось прохладно.
– Вам знакомы какие-нибудь из этих имен? – спросил Бен.
– Это известные люди. Могущественные «капитаны промышленности», как их называл Питер.
– Но почти все они к настоящему времени умерли.
– У них не могло не быть наследников, преемников.
– Да. Причем очень хорошо защищенных, – добавил Бен. – Тут есть и другие имена, которые мне ничего не говорят. Я не историк. – Он ткнул пальцем в несколько имен, обладатели которых явно не принадлежали к англоязычной части мира. – А из этих вам кто-нибудь знаком? И жив ли хоть кто-то из них?
Лизл вздохнула.
– Насколько я знаю, Гастон Россиньоль все еще должен жить в Цюрихе. Его-то знают все. Столп швейцарской банковской системы на протяжении значительной части послевоенной эпохи. А Герхард Ленц был партнером Йозефа Менгеле, того самого, который проделывал эти ужасные медицинские эксперименты на пленных. Чудовище. Он умер где-то в Южной Америке много лет тому назад. И, конечно… – Она внезапно умолкла.
– Питер был прав, – сказал Бен.
– Насчет вашего отца?
– Да.
– Это странно. Der Appel fallt nicht weit vom Stamm, как любят у нас говорить, – яблоко от яблони недалеко падает. Вы с Питером действительно очень схожи. И когда я смотрю на молодого Макса Хартмана, то вижу в нем вас обоих. Но при этом вы оба совершенно не похожи на вашего отца. Внешность – это неверный признак.
