Хоффман знал, что доктор Ленц уже давно не занимается практической медициной, но ему почему-то захотелось выяснить причину этого. Поэтому он решил запросить копию медицинской лицензии Ленца из Arztekammer, архива, в котором хранятся лицензии всех медиков Австрии.

Но никакой медицинской лицензии на имя Юргена Ленца там не оказалось.

Более того, ее там никогда не было.

Хоффман задумался: как это вообще возможно? Или Ленц все время лгал? И на самом деле он никогда не занимался медициной?

Официальная биография Ленца, которую бесплатно раздавали во всех офисах «Фонда Ленца», сообщала, что он закончил военно-медицинскую школу в Инсбруке. Хоффман обратился туда.

В военно-медицинской школе Инсбрука никогда не числился студент, которого звали бы Юрген Ленц.

Движимый теперь в первую очередь разыгравшимся любопытством, Хоффман сделал запрос в Венский университет, где хранятся отчеты о лицензионных экзаменах всех австрийских врачей.

Ничего.

Ханс Хоффман дал своему клиенту имя и адрес человека, чья биография оказалась фальшивой. Что-то здесь было очень-очень неправильно.

Хоффман внимательно изучил свои заметки, собранные в лэптоп-компьютере, пытаясь понять смысл всего этого и, может быть, сгруппировать факты каким-то другим способом.

Теперь он снова уставился на экран, гоняя вверх и вниз собранные им материалы, и пытался сообразить, не совершил ли он какое-нибудь упущение, найдя которое можно было бы сразу объяснить всю эту странную ситуацию.

Громкий продолжительный звонок заставил его вздрогнуть. Кто-то звонил в его офис от входной двери. Детектив встал и подошел к динамику интеркома, приделанному к стене.

– Да?

– Мне нужен мистер Хоффман.

– Да?

– Моя фамилия Лайтнер. Я не договаривался о встрече, но мне очень нужно обсудить с вами одно важное дело.

– Какого рода? – осведомился Хоффман. «Надеюсь, это не какой-нибудь торговец», – подумал он.

– Конфиденциальное дело. Мне нужна помощь.

– Входите. Второй этаж. – Хоффман нажал кнопку, управлявшую электронным замком входной двери.

Он сохранил файл Ленца, отключил свой лэптоп и открыл дверь офиса.

– Мистер Хоффман? – спросил мужчина в черной кожаной куртке с серо-стальными волосами, козлиной бородкой и серьгой-гвоздиком в левом ухе.

– Да. – Хоффман смерил посетителя взглядом. Он всегда так осматривал своих потенциальных клиентов, пытаясь сразу понять, на какие расходы согласится пойти человек. Лицо незнакомца было гладким, без морщин; кожа туго обтягивала высокие скулы. Несмотря на седину, вряд ли ему было больше сорока лет. Отлично физически развитый экземпляр, а вот черты лица совершенно непримечательные, если исключить мертвые серые глаза. Серьезный человек.

– Прошу вас, – радушно сказал Хоффман. – Расскажите, в чем заключается ваша проблема, и посмотрим, чем я смогу быть вам полезен.

Только в девять утра Анна возвратилась в гостиницу.

Вставив электронную ключ-карту в щель чуть повыше дверной ручки, она услышала шум воды. Она стремительно вошла в номер, повесила пальто в стенной шкаф, стоявший возле двери, и прошла дальше в спальню. Ей предстояло принять важное решение, и она знала, что ей оставалось только положиться на собственную интуицию.

В этот момент душ выключился, и в двери ванной показался Бен. Судя по всему, он не заметил ее возвращения.

Все его тело усеяли капли воды, вокруг бедер он небрежно обернул полотенце. Тело у него было достойно внимания скульптора, на нем рельефно выделялись мышцы, что когда-то говорило о тяжелой физической работе, а теперь, как хорошо знала Анна, свидетельствовало о том, что обладатель такого тела пользуется многочисленными привилегиями – имеет персонального тренера, ведет активную спортивную жизнь. Наметанным глазом опытного медика она сразу заметила многочисленные признаки, свидетельствующие о том, что он придерживается хорошего спортивного режима – плоский, как стиральная доска, живот, грудные мышцы, похожие на два щита, массивные бицепсы. Вода блестела на загорелой коже. Он снял с плеча наклеенную лейкопластырем марлевую салфетку, и было хорошо видно маленькое ярко-красное пятнышко.

– А-а, вы вернулись, – сказал он, наконец заметив присутствие Анны. – Что новенького?

– Ну-ка, позвольте мне сначала взглянуть на ваше плечо, – ответила Анна, и Бен послушно подошел к ней. Был ли ее интерес к нему чисто профессиональным? Анна с удивлением почувствовала тепло внизу живота.

– Уже практически зажило, – заявила она, легонько проведя пальцем вокруг красного пятнышка. – Повязка вам больше не нужна. Разве что – немного «баситрасина». У меня есть с собой аптечка первой помощи.

Она вышла, чтобы достать аптечку, а когда вернулась, Хартман успел надеть боксерские шорты и вытереться, но все еще оставался без рубашки.

– Вчера вы говорили что-то о ЦРУ, – как бы между прочим проронила Анна, открывая тюбик мази.

– Возможно, я не прав насчет них; вообще-то я ничего толком не знаю, – ответил он. – Это Ленц рассказал мне о своих подозрениях. Но я все равно не могу заставить себя в них поверить.

Говорил ли он правду или лгал? Мог ли он обмануть ее вчера вечером? Это казалось Анне невероятным. Это противоречило всем ее инстинктам, всей интуиции, которой она обладала. Она не могла уловить в его голосе ни тени бравады, ни малейшего напряжения – ни одного из обычных признаков обмана.

Пока она втирала антисептическую мазь в его плечо, их лица оказались совсем рядом. Анна ощутила запах мыла, гостиничного шампуня с зеленым яблоком и чего-то еще, чуть похожего на глину, – запах самого человека. Анна бесшумно глубоко вдохнула эту смесь запахов. И, почувствовав, что ее захлестывает волна эмоций, отодвинулась.

Не мог ли ее радар, ее оценка его честности дать сбой под влиянием других чувств? Она никак не могла позволить себе такого в ее положении, особенно при сложившихся обстоятельствах.

С другой стороны, что, если офицеры ЦРУ дезинформированы? В конце концов, кто был их источником? Резиденты могли быть настолько хороши, насколько удачно сложилась у них сеть агентов. Она также знала, не хуже любого другого профессионала, насколько подвержена ошибкам их система. А если и в самом деле существовала опасность причастности ЦРУ к этому делу, то передать Бена этому агентству было бы совсем небезопасно. В мире, в котором обитала Анна, существовало слишком много неопределенности. Она должна доверять собственным инстинктам, иначе ей грозит неминуемая беда.

Она набрала номер Вальтера Хайслера.

– Я вынуждена попросить вас еще об одном одолжении, – сказала она. – Я звонила в гостиницу Хартмана. Он, похоже, выехал без предупреждения. Там произошло нечто вроде перестрелки. Очевидно, он оставил свой багаж в номере. Я хочу осмотреть его, уделить еще немного времени этому делу.

– Ну, вы же, конечно, знаете, что после начала следствия все это переходит в нашу собственность.

– А следствие уже начато?

– Пока еще нет, но…

– В таком случае не могли бы вы все же оказать мне огромную любезность и отправить этот багаж ко мне, в мою гостиницу?

– Что ж, я полагаю, это можно устроить, – мрачным тоном протянул Хайслер. – Хотя это… довольно неортодоксально.

– Большое вам спасибо, Вальтер, – ласково произнесла Анна и повесила трубку.

Бен, все еще одетый в боксерские шорты, посмотрел на нее.

– Вот это я назвал бы обслуживанием по высшему разряду, – заявил он, усмехнувшись.

Анна бросила ему футболку.

– На улице довольно прохладно, – сказала она, ощутив, что горло у нее вдруг пересохло.

Бен Хартман, нервно оглядываясь по сторонам, вышел из отеля. Хотя на нем была та же самая изрядно помятая одежда, в которой он спал, но после душа и бритья он чувствовал себя довольно бодрым. Он пересек широкий проспект с оживленным движением транспорта, углубился в зеленый массив Штадтпарка – там он ощущал себя очень заметным и уязвимым, – а затем свернул в первый район.