— Комендорам по местам стоять, к бою приготовиться! — последовала вторая моя команда.

Подчиненные лейтенанта Робина Макларена побежали к своим пушкам, а сам он поднялся на мостик.

— Из погонных ударь по верхним парусам. Если не остановятся, повтори, а потом добавь из бортовых картечью, — проинструктировал его.

Лейтенант сам навел погонные пушки. К тому времени дистанция между судами была пара кабельтовых. Пушки выстрелили одновременно. Шестигранные снаряды, протяжно воя, будто за ними гнались черти или сами были чертями, мигом добрались до цели и сорвали обе части разрезанных марселей с фок-мачты и грот-мачты.

На клипере, который имел скромное название «Превосходство», намек поняли. Первым делом спустили флаг Соединенных Штатов Америки, а затем на мачты полезли матросы, чтобы убрать паруса. Судно проскочило мимо нас, теряя ход. Я развернул пароход и догнал его.

— Отправляйся на клипер с пятью вооруженными матросами. Капитана и помощников переправишь сюда. Остальным объявишь, что, если будут хорошо себя вести, в Ливерпуле их отпустят на все четыре стороны. Развернешь клипер и поведешь в порт, поставишь на якорь на рейде, — приказал я старшему помощнику Уильяму Муру. — Я буду идти рядом. Если что, посигналишь, пришлю подмогу. И помни, призовые превысят твой годовой оклад.

Война на море стала другой. Нынешние торговые моряки плохо знают, что такое призовые. Да и военным они перепадают не так часто, как в мою предыдущую эпоху. Зато суда стали больше, что увеличивало призовые.

Капитаном клипера «Превосходство» был пятидесятидвухлетний сутулый мужичок, похожий на зажиточного фермера. Его румянощекое лицо прямо таки излучало радость от занятия тяжелым физическим трудом на свежем воздухе.

— Почему вы на нас напали?! — спросил он не возмущенно, а удивленно, и это была не игра или очень талантливая игра.

— Вы разве не знаете, что наши страны воюют?! — иронично осведомился я.

— Какие страны?! Мы — одна страна! — не поверил бывший капитан клипера.

— Ваш президент так не считает, — возразил я. — Поэтому ваше судно становится моим призом. Приватирский патент у меня есть, могу показать.

— Есть, так есть, — отмахнулся он и молвил с сожалением: — Надо было выйти из порта раньше, но не захотел идти проливом ночью.

— Как по мне, вы всё правильно сделали, — с улыбкой произнес я. — Покажите документы на груз.

Клипер вез бронзовые гладкоствольные гаубицы, восемнадцать двенадцатифунтовых «Наполеонов» и по дюжине двадцатичетырехфунтовок и тридцатидвухфунтовок, а все остальное место в трюме занимали так называемые предметы роскоши, в первую очередь дорогие шерстяные английские ткани. Продать груз по закупочным ценам не получится, но даже со скидкой на двадцать процентов груз тянул тысяч на сорок долларов. Плюс сам клипер водоизмещением тысяча двести восемнадцать тонн, построенный всего три года назад, стоил около шестидесяти тысяч. Две трети полагались мне, как судовладельцу и снабженцу, и пять долей из оставшейся трети, как капитану. Старпом получал три доли, два помощника, механик и лейтенант Робин Макларен — по две, боцман — полторы, комендоры, кочегары и опытные матросы — по одной с четвертью, обычные матросы и кок — по одной, а юнги и стюарды, обслуживающие капитана и кают-компанию — по полдоли.

Реализацию приза я поручил компании «Стоктон и сыновья», у которой был в аренде мой клипер «Сюрприз». Заправлял в ней Авель Стоктон, старший сын Моисея Стоктона, основателя компании, почившего лет пять назад. Они были коренными англичанами, пуританами, поэтому все члены семьи имели библейские имена. С библейскими заповедями отношения были сложнее. Как минимум две из них, «не укради» и «не убий», соблюдали по ситуации. Пуритане всегда отличались рациональным подходом ко всему, включая религию. Компания занимала второй этаж, надстроенный над длинным пакгаузом в порту Ливерпуль. Меня не покидала уверенность, что видел это здание в двадцать первом веке, только без вывески с названием компании во всю стену над входной дверью, к которой вела металлическая лестница в три пролета. Кабинет был довольно скромных размеров и с тяжелой дубовой мебелью, старой, будто привезенной со свалки мусора, куда была выброшена из богатого дома. Вместо стульев табуреты с заеложенными сиденьями. Моя задница за последние годы отвыкла от таких, поэтому старался не задерживаться в кабинете надолго.

— Я хочу, чтобы вы выступили посредником в покупке клипера. Мне, как захватившему приз, запрещено участвовать в торгах. Есть подозрение, что судно и груз поделят по-тихому за гроши между своими, — высказал я предположение.

— Нет, что вы, у нас тут все строго по закону… — малость стушевавшись, начал Авель Стоктон.

Эта фраза навела меня на мысль, что он собирался побыть одним из «своих».

— Я даже не сомневаюсь, — улыбнувшись, согласился с ним. — Поэтому предлагаю вам поучаствовать в аукционах от своего имени и на мои деньги. Куплю я — хорошо, перебьют мою цену — тоже неплохо, призовые окажутся выше. В случае моей победы на аукционе, клипер передам вам в аренду, а груз, кроме пушек, увезу следующим рейсом. Комиссионные обговорим по каждой позиции отдельно. Если не хотите, найду другого посредника.

Авель Стоктон быстро подсчитал, что выгода от посредничества будет меньше, зато верной, поэтому без сожаления предал своих подельников, собиравшихся общипать залетного янки.

Поскольку выяснилось, что у меня слишком маленький экипаж для рейдера, завербовал в Ливерпуле дюжину английских военных матросов и унтер-офицера, чтобы совсем не обленились. Соединенное королевство, победив Китай во Второй опиумной войне, наслаждалось миром и подыскивало очередную слабую жертву, поэтому не нуждалось в большом флоте. В стране и так была высокая безработица, а тут еще высвободилось несколько тысяч рук. Кое-кто отправился воевать за северян, потому что, судя по английским газетам, на море они побеждали и брали богатые призы, но большая часть устроилась на рейдеры южан за малую зарплату и призовые. Кстати, самый добычливый пароход-рейдер южан «Алабама» был построен в Ливерпуле. Англичане, громче всех поддерживая отмену рабства, втихаря перегнали его под охраной двух своих военных кораблей к Азорским островам, там оснастили, как рейдера, и передали вместе с экипажем капитану конфедератов Рафаэлю Сэммсу. Южане нанимали английских моряков с удовольствием. В южных штатах хороших моряков было мало. До войны на американских судах трудились в основном выходцы из северных штатов. «Алабама» нагрузилась в Африке «черной костью» и повезла ее плантаторам, уничтожая по пути торговые суда северян. Мысль продать призовое судно и заработать на этом не приходила, видимо, в голову благородному рабовладельцу.

В Уилмингтоне я узнал из газет, что семнадцатого февраля тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года произошла первая атака подводной лодки надводного корабля. Атаковала подводная лодка конфедератов «Ханли», а жертвой стал двенадцатипушечный паровой шлюп федералов «Хаусатоник» водоизмещением тысяча двести сорок тонн, стоявший на рейде Чарльстона, осуществляя морскую блокаду. Экипаж лодки состоял из восьми человек: лейтенанта-командира, который располагался в носовой части, за балластной цистерной, и поворачивал штурвал и горизонтальные рули, и семи матросов, которые сидели на длинной скамье и крутили коленчатый вал, вращая винт. Использовалась шестовая мина из дымного пороха весом девяносто фунтов (сорок один килограмм), закрепленная на деревянном шпироне длиной двадцать два фута (шесть метров семьдесят сантиметров). Атака прошла успешнее, чем предполагали: затонули оба. Нынешние подводники не знали, что под водой ударная волна сильнее, чем над ней. Шлюп получил дыру ниже ватерлинии и затонул в течение пяти минут, потеряв пять членов экипажа, а подлодка расползлась по швам в прямом смысле слова и пошла ко дну вместе со всеми. Так скоро и до торпед доживу!

Торпеды бы не помешали моему пароходу. На этот раз мы прорвались в реку мыс Страха, потеряв одного матроса. Этот придурок курил трубку на баке, когда по нам выстрелил из двух носовых нарезных пушек броненосец северян, мимо которого, медлительного и неповоротливо, мы проскакивали на полном ходу. Один снаряд прошел выше, а второй попал в брашпиль, выбил несколько осколков, поразивших курильщика. Во второй раз взяли ниже, чтобы попасть в борт у ватерлинии, но неправильно рассчитали дистанцию, и оба снаряда метров за сто от нас отправились мерять глубину.