— Не дружинники, — коротко бросил Гейр, окинув нас быстрым взглядом. — Кто старший?

— Я, — ответил я и выступил вперед.

— Помню тебя. Вроде сынок Эрлинга, ходил под Беззащитным. Хевдингом стал? Пусть. Это все твои люди?

Лопата говорил так, будто мы жили на его земле и пришли просить милости. Да будь он хоть двадцатирунным! Это я его спасаю! И уже во второй раз. А он мне: «сынок Эрлинга?» Будто я мальчишка несмышленый.

— А это все твои? — вместо ответа спросил я.

Меня окатило сшибающей с ног силой. Словно вонзилась разом сотня ножей и прибила к земле. Моим хускарлам пришлось и того хуже: если б не стая — повалились бы, как скошенная трава.

Через свой дар я повелел своим отступить подальше. На месте остались лишь те, кто мог это выдерживать: Болли, Трёхрукий, несколько псов. Дометий и Простодушный держались на одном упрямстве.

— Меня зовут Кай Эрлингссон по прозвищу Лютый, и я хёвдинг снежных волков, — сквозь зубы выговорил я. — Это мой хирд, а в море стоят мои корабли.

Сила наконец схлынула, и я едва не опозорился, слишком шумно втянув воздух.

— Верно. Моя вина, — так же холодно и повелительно сказал Гейр. — Кай Эрлингссон. Ты быстро поднялся.

Только после этих слов я махнул рукой, приглашая их к нашему костру. Спать теперь мы всё равно не ляжем.

Что-то изменилось в Гейре с последней нашей встречи. Руны — это понятно, но было что-то еще. Он держал себя так, будто уже стал заплечным Фомрира, и при этом всё время думал о чем-то далеком и очень важном. Казалось, даже прибытие моих кораблей ему не столь интересно, хотя он проторчал на этом острове больше двух месяцев.

Люди Гейра жадно хватали высохшие лепешки и грызли их с таким наслаждением, словно не ели пару седмиц, ломали твердый сыр и закатывали глаза от его ядреного соленого вкуса. Что они тут вообще жрали? Вроде бы зверье здесь было, судя по следам, но вряд ли много. До рыбы не добраться из-за морской твари. Орехи? Грибы? Желуди и лебеду?

Сам Лопата жевал размеренно и спокойно, толком не разбирая, что кладет в рот.

Я рассказал им про тварей, с которыми мы столкнулись, про морского паука с его сетью, и как мы пробрались через его путы.

— Сонное дерево? — переспросил Лопата. — Ерунда. Боится раскаленного железа. Долго вози́ться. Червей не видел. Земляную тварь заметить легко — над ней трава не растет. А вот про морскую не знал. Думал, она всюду. Зря не проверил, иначе бы давно ушел отсюда. Плот или лодчонку бы сделал.

Угу, и сдох в море в пасти следующей морской твари. Хоть бы подивился, что «сынок Эрлинга» оказался умнее его!

— На кораблях много людей? Какой силы? — Гейр снова уставился на меня так, словно хотел копье вогнать мне в грудину.

— Зачем? — спросил я напрямик. — Завтра мы сядем на мои драккары и вернемся в Хандельсби. Я здесь только для этого! По просьбе конунга!

— Нет! — вырвалось у Лопаты. — Я должен убить его!

— Кого?

Но Гейр меня уже и не слушал:

— Завтра он придёт! Всегда приходит! Чует мою силу. И завтра я его убью. Твой хирд должен его сдержать. Стена щитов! — он плескал слюной. Его глаза горели таким жаром и безумием, коего я не видел даже у Живодера. — Нужно крепкое копье! На этот раз я сумею.

На лицах его последних хирдманов явно проступал страх. Они точно знали, о ком говорил Гейр, и не хотели с ним встречаться. Но Гейра они боялись еще больше.

Да и как такому возразить? Он расплющит меня одним ударом и не посмотрит, стая там у меня или нет. Против такой силы никакой дар не выстоит!

— Копье? — вдруг заговорил Простодушный. — У нас есть одно. Очень хорошее, под стать сторхельту. Пронзит даже столетний дуб, расколет даже каменную скалу!

Горящий взгляд Гейра перешел на Херлифа.

— А откуда он придет? С запада? С востока? — продолжал заговаривать зубы Простодушный.

Я же тихонько поднялся, отошел на самый край светового круга и поманил Гейровых людей. Один переглянулся с остальными, кивнул и двинулся ко мне. Мы убрались с ним подальше, и лишь потом я заговорил:

— Что с Гейром? Он обезумел? С кем он хочет биться?

— Он стал таким после потери своих земель, — тихо ответил хельт. — Рвался убивать тварей… Половина дружины полегла в тех боях, а ему хоть бы что. Правда, на сушу он нас вытянул, когда та тварь проломила корабль. А здесь… все эти ямы, деревья, черви — мелкие твари. Самый сильный тут кабан.

— Кабан? — не поверил я своим ушам.

— Тварь, похожая на кабана. Три рыла, клыки, десяток копыт. И она здоровенная! Холкой выше тебя. Шкуру не пробить ничем. Глазки мелкие, стрелой не попасть. И восемнадцать рун.

— Всего восемнадцать? Разве Гейр не сильнее?

— Они уже три раза схлестывались. Кабан слишком силен и быстр. Ярл переломал об его шкуру все мечи. Но ты не сумеешь уговорить его уйти отсюда. Он вбил себе в голову, что должен убить ту тварь.

— Да пусть остаётся тогда! Уйду без него. Вы-то со мной?

Хельт тяжело вздохнул:

— Мы служили ярлу всю жизнь. Он лучший воин из всех, кого я знаю. Лучший ярл! Я готов отдать за него жизнь. Но этот кабан… Мы просто сдохнем почем зря. Да, мы уйдем с тобой.

Я уже хотел было возвращаться, как вспомнил кое-что странное:

— А почему Гейр сказал, что тварь придет завтра?

Воин отвел взгляд:

— Она чует ярла. Кабан сожрал всех тварей на острове, остались лишь те, что умеют прятаться. Хельтов он замечает, лишь если пройдет мимо, а вот сторхельта чует издалека. Ярл обычно сидит в пещере, чтоб кабан его не услышал, но стоит ярлу выйти, как тот всегда приходит. Правда, по ночам тварь спит, потому мы и пришли ночью.

Вернувшись к костру, я услышал, что Херлиф всё еще обсуждает с Гейром, как тот будет разделывать кабанью тварь, как сдерет шкуру и сделает из нее доспехи, как вырежет сердце и прибережет его до своей двадцатой руны.

— Надо только копье взять, — кивал Простодушный. — Жаль, что мы оставили его на драккаре. Тяжеловато оно для хельтов. Ничего, завтра кликнем корабль, и тогда…

Я понимал, что делает Херлиф, но не был с ним согласен. Даже если мы заманим Гейра на «Сокол», что сделает безумный сторхельт, когда поймет обман? Нет, с ним надо говорить прямо. Ярл Гейр Лопата всегда говорил прямо и отвечал за свои слова.

— Он врёт, — перебил я. — Никакого копья у нас нет. И с кабаном мы драться не будем, а уйдем с рассветом.

Гейр поднялся, гневно уставился на меня, и я снова почувствовал, как на плечи начинает давить его огромная сила.

— Конунг велел мне привезти выживших в Хандельсби, — упрямо повторил я. — Там сделаешь копье под свою руку, наберешь новых хирдманов, найдешь корабль. Потом делай что хочешь! Хочешь — иди на остров и бейся хоть с сотней кабанов. А это мой хирд! Мои корабли! И тут я хёвдинг!

Глаза Лопаты утратили безумный блеск и поблекли:

— Верно говоришь. Верно. Пусть будет так.

И Гейр вновь уселся к костру. А я отвернулся и вытер со лба проступивший пот.

Едва небо посветлело, как я послал зов на корабли. «Жеребец» медленно расправил вёсла и двинулся к берегу, осторожно прощупывая путь. Ульверы на кораблях еще не знали, что путь к устью не опасен.

Всех раненых я сразу отослал на «Жеребца», даже если те изначально шли на «Соколе». Гейра с его людьми я думал посадить на свой драккар: если Лопата так часто будет выходить из себя, его сторхельтова сила может навредить ульверам. Взамен я оставлял себе Дометия с его людьми.

«Жеребец» отплыл также неторопливо, потом зашевелился «Сокол». Мне жуть как хотелось поторопить Трудюра, крикнуть гребцам, чтоб махали вёслами поживее. Драккар прошел половину пути до берега, как случилось то, чего я и опасался.

— Тварь! — крикнул Коршун.

Мы и так были наготове, все при оружии и в броне. Нам оставалось лишь встать стеной щитов, чтобы задержать тварь хоть ненадолго. Разбегаться смысла нет! Нам нужно всего лишь дождаться корабля. Гейру дали одно из копий, с его людьми также поделились оружием.