Вернулся министр, отпустил охрану и сел рядом с Верой, придвинув своё кресло почти вплотную, наклонился к её уху что-то сказать, но в этот момент раздался первый оглушительный аккорд, и она ничего не услышала.

На сцене зажёгся свет, и на верхний уровень высыпали ярко одетые и загримированные карлики, человек двадцать разом, сразу создавая атмосферу балагана — кто-то катился кувырком, кто-то шёл на руках, кто-то вдвоём тащил упирающегося третьего, от их яркости разбегались глаза, зал шумел и смеялся, как будто эти ребята были давно зарекомендовавшими себя любимчиками.

Последними вышли угрюмые карлики с музыкальными инструментами, часть Вера узнала, часть — нет, из знакомого было три вариации контрабаса, две гармошки, балалайка и невероятно огромный саксофон, выглядящий так, как будто по нему стадо коней пробежалось. Актёры с шумом и дракой расставили инструменты на двух верхних ступеньках сцены, и начали играть. И только тут стало понятно, что инструменты больше, чем должны быть, потому что карлики играли на них вдвоём или втроём. Первая партия "весёлых" дёргала струны, водила смычками или оттаскивала в сторону половину гармошки, растягивая меха, а вторая партия "угрюмых" зажимала струны, нажимала на кнопки и делала прочую ответственную работу. Выглядело это настолько дико, что было непонятно, как они вообще умудряются звучать, тем более, звучать сносно.

Мелодия была весёленькая и легкомысленная, сразу настраивающая на волну пофигистичной жизнерадостности, а в сочетании с движениями актёров, жизнь вообще казалась раем — какие проблемы могут быть у человека, который родился здоровым, сильным и способным играть на гармошке самостоятельно?

Из-за компании их тоже хотелось пожалеть — "угрюмые" выглядели задолбанными этими безответственными "весёлыми", а "весёлых" подавляли такие скучные "угрюмые". Даже инструменты было жалко, такой способ игры выглядел издевательством, но благодаря звуку, это как-то сглаживалось.

Музыка закончилась, раздались аплодисменты, музыканты поклонились и расслабились, некоторые побросали инструменты, некоторые на них уселись, кто-то достал бутерброд, кто-то настольную игру.

Свет на верхних этажах сцены притух, на нижнем разгорелся ярче, откуда-то с неведомого потолка за занавесом свесился ещё один карлик и звонко ударил в литавры, стало тихо.

На нижний этаж вышел карлик в заплаканном гриме, кудрявом парике, короне и мантии. Длинные штаны волочились за ним на метр, делая походку глуповато-детской, его встретили тихими аплодисментами.

"Король" дошёл до центра сцены, посмотрел в зал грустным взглядом, посмотрел на часы и прополз под столом на своё место. Сел на трон, достал леденец на палочке и стал облизывать. Где-то за сценой громко затикали часы, замолчали. На сцену вышел, пошатываясь, толстый карлик в жёлтом костюме, зал тихо засмеялся, министр Шен наклонился к Вериному уху и шепнул:

— Министр сельского хозяйства, он часто пьёт на рабочем месте. Гад.

Вера немного отодвинулась, стараясь делать это незаметно — её напрягало это дыхание в шею.

"Пьяный министр" на сцене решил пролезть под столом, но застрял, уронил стул, от него отлетела ножка. Толстяк немного подёргался, махнул рукой и остался лежать, раскорячив ноги и демонстрируя залу красные трусы в дыре между штанинами.

"Король" печально шмыгнул носом и опять посмотрел на часы.

На сцену вышел следующий карлик, в синей форме с шевронами, несущий на плечах грудастую карлицу в синем платье и шляпке. Зал громко зааплодировал, засмеялся, кто-то один смеялся громче всех, Вера поискала его глазами и нашла на балконе напротив — мужчина в форме, рядом женщина в синей шляпе. Вера с вопросительной улыбкой посмотрела на министра Шена, он кивнул:

— Министр внутренних дел, опрометчиво женился по любви в семнадцать лет, всю жизнь за это расплачивается.

Вера улыбнулась и промолчала, стала смотреть на сцену — там пара в синем подходила к столу, "министр" сделал движение наклониться, но женщина ударила его по лысине, указывая на край стола, где его можно было легко обойти. Он озарённо хлопнул себя по лбу и обошёл, сел на стул, посмотрел на часы. Его жена достала вязание, свесив связанную часть на лицо мужу, он не отреагировал.

Дальше вошли двое карликов, одетых в яркие и расшитые камнями костюмы, шёпотом разговаривая между собой, синхронно проползли под столом и уселись рядом, министр шепнул на ухо Вере: "Теодор и Хаким", она кивнула, не отвлекаясь от сцены.

Следующим вышел Рональд, Вера сразу узнала — этот карлик был с накладными плечами, гордой осанкой и звонкой походкой, он вышел в центр, повернулся вокруг себя, демонстрируя залу красно-чёрный мундир, и пролез под столом, сев слева от короля.

Тут же выбежал запыхавшийся карлик в рванье, снял шапку, вытер ею пот со лба, и виновато поклонился сидящим за столом:

— Простите ради бога, там дорогу размыло, я… — дальше его слова потонули в хохоте и аплодисментах, министр Шен сказал Вере: "Министр транспорта и путей сообщения, полнейшая бездарь", овации стихли, актёр продолжил: — Моя карета опрокинулась на подъёме… — аплодисменты опять его перебили, министр пояснил: "Он любит богато украшенные кареты, но покупает их по дешёвке, экономия получается на ходовой части, в итоге он постоянно ломается и всюду опаздывает".

"Министр транспорта" извинился ещё раз и сел за стол, а с другой стороны сцены вышел толстый карлик в строгом костюме, вроде тех, которые обычно носил министр Шен, его карманы выглядели раздутыми и торчали во все стороны, из них понемногу сыпались золотые монетки, звонко отскакивая от сцены. Он подошёл к месту слева от короля, остановился, недовольно глядя на сидящего там "Рональда", упёр руки в бока и процедил:

— Пересядь.

"Рональд" посмотрел на него, помолчал и отвернулся. "Рубен" достал из кармана слиток золота и грохнул им о стол. "Рональд" сунул его в карман, вздохнул и звонко свистнул. На сцену вышли трое карликов в форме генеральской сотни, и выкатили игрушечную лошадку на колёсиках.

Зал тихонько засмеялся.

Лошадку подтащили к "Рональду", он на неё сел, её со скрипом покатили вокруг стола и остановили возле места справа от короля. "Рубен" сел слева, "Рональд" сел справа, лошадку укатили.

На сцену вышел седой старик в мятом халате и колпаке, внимательно глядя под ноги, нашёл монетку, поулыбался, нашёл следующую, стал собирать их, набрал полные ладони. Сел за стол, начал раскладывать монетки на столбики и напевать: "Детский сад, детский сад, школа, у-ни-вер! На ремонт, на ремонт, и учи-те-лям!"

Вера посмотрела на министра, он промолчал.

Откуда-то сверху, из-за занавеса, грохнулся в центр сцены новый персонаж в спецовке, вокруг него рассыпались обломки камня и грязь. Он встал, поправил каску, отряхнул задницу и смущённо пробурчал басом:

— Прошу простить, аварийная ситуация.

Все понимающе закивали, он подошёл к королю и протянул руку, с нажимом повторяя:

— Аварийная. Ситуация.

Король невинно похлопал глазами и протянул ему леденец.

Эмчеэсник развернулся к "Рубену" и указал глазами на свою ладонь, тот отвернулся, сложив руки на груди и насвистывая.

Протянутая рука прошлась по всем министрам, все делали вид, что ослепли или заняты. Старик в колпаке с тяжким вздохом отдал столбик "на ремонт", эмчеэсник просиял и жестом подозвал кого-то с потолка, оттуда спустился на верёвке карлик в такой же робе и каске, забрал деньги и втянулся обратно. Эмчеэсник снял каску, положил на стол и сел.

Остался только один свободный стул, все постепенно стали на него смотреть. Громко зацокали часы.

"Рубен" встал, протопал к этому стулу, и с силой пнул его. Стул улетел со сцены, "министры" засмеялись, парочка в камешках обменялась пятюнями.