— Брат говорит, что я слишком слабый, что никогда не научусь, — сообщил юноша.

— Это он никогда не научится, будет постоянно своим толстым лбом пробивать стены, пока лоб не треснет, — утешил я Мескиагнунна. — Командир не должен быть самым сильным, самым ловким или самым лучшим стрелком. Командир должен уметь принимать правильные решения, выбирать нужных исполнителей, мотивировать их и контролировать выполнение приказов.

— Но ты как раз самый сильный и лучше всех стреляешь, — усомнился он.

— Это среди вас я лучший, а у себя на родине был середнячком, — признался я.

— Хорошо, что нам не придется воевать с твоим народом! — якобы шутливо произнес юноша.

— Не придется, — уверенно произнес я.

Насколько помню, с потомками шумеров, иракцами, русские будут на одной стороне. Впрочем, не уверен, что в жителях Ирака будет течь хотя бы капля шумерской крови. Представителей дряхлых этносов, которые превращаются в беспринципных кровососов, уничтожают все, кому не лень, и во все времена. В двадцатом веке это делали турки с армянами, немцы с евреями и цыганами, колонизаторы-западноевропейцы с неграми…

Этот табун из пары сотен диких лошадей и ослов пасся на очень большом, десятка в три буров (сто восемьдесят девять гектаров), поле полбы-двузернянки — окультуренной дикой пшеницы с ломкими стеблями и плотно заключенным в чешую зерном, что затрудняет обмолот, зато неприхотливой. Я застану ее в Европе в восемнадцатом веке, а возможно, и позже росла, только на глаза не попадалась. Для обработки такого поля требуются сорок человек, поэтому обычно владеют такими цари или верховные жрецы храмов. Урожайность здесь выше, чем будет в средние века в Европе, в среднем пятнадцать-восемнадцать центнеров с гектара, а если учесть, что за сезон собирают два урожая, то такое поле может прокормить уйму народа. Колосья давно срезали, но поле все еще было покрыто полегшей, высокой стерней, которую с удовольствием поедали непарнокопытные.

Охранял табун десяток солдат-семитов, которые сидели и лежали на берегу канала под раскидистой ивой, и пара собак. Они заметили приближающийся к ним по ветру отряд из тридцати человек под командованием Мескиагнунна, но сперва решили, что это свои, из армии города Киша. Униформы сейчас нет, воины одной национальности одеваются примерно одинаково, так что шумера из моего отряда не отличить от шумера из другого населенного пункта. Первыми определились собаки, выбежав навстречу и залаяв на незнакомцев. Это тоже не насторожило семитов. Собаки лают на всех чужаков, каковыми для них является любой горожанин и даже кочевник из другого племени. Только когда Мескиагнунна заколол одну из собак, вражеские солдаты почуяли недоброе. Если бы он ударил ее древком плашмя, это бы сочли необходимой обороной, попыткой отогнать, а вот уничтожение собственности союзник себе бы не позволил. Семиты вскочили на ноги, готовя оружие.

— Вперед! — крикнул младший сын царя и, подняв копье над плечом, первым побежал на врагов.

Кочевники избегают рукопашных с шумерами, потому что к строю не приучены, копьем и щитом владеют хуже, предпочитают обстреливать с дистанции из луков и пращ. Сейчас дистанции была слишком короткой — и они начали ее увеличивать. Шумеры не отставали, чтобы не попасть под обстрел. Так они и пробежали с километр, пока не оказались возле сухого канала, из которого выбралась наверх вторая половина нашего отряда под моим командованием.

Десяток семитов мы расстреляли вмиг, прикончив заодно и вторую собаку. Трупы обшмонали и оттащили в водохранилище, расположенное рядом с полем, которое оно и питало. Пусть их поищут и поломают голову, куда делся табун и охрана? Может, заподозрят в предательстве, понизив и так, по слухам, низкий боевой дух осаждающих.

— Опять мы победили, не потеряв ни одного человека! — хвастливо произнес Мескиагнунна.

— Их было намного меньше, — поубавил я его радость.

— Это неважно! — отмахнулся он. — Если бы на них напал мой брат, то обязательно потерял бы кого-нибудь.

Младший брат всегда старается утереть нос старшему, не понимая, что утирает самому себе.

— Выдели людей, чтобы гнали табун к реке возле нашей базы. Будем переправляться на противоположный берег и следовать в Ур, — приказываю я.

— Куда спешить?! — удивляется юноша. — Давай еще повоюем!

— Надеюсь, враги не скоро отсюда уйдут, а если мы вернемся в Ур два раза с богатыми трофеями, нами будут восхищаться в два раза больше, — подсказываю я основы пиара.

— Тоже верно! — соглашается Мескиагнунна и делает глубокий вывод: — А если три раза вернемся с трофеями, будет еще лучше.

— Не совсем, — не соглашаюсь я. — С третьего раза начнут привыкать и восхищаться все меньше и меньше.

Мы добираемся до наших лодок, выводим их по каналу в Евфрат. Табун, подгоняемый уколами копий, с неохотой заходит в реку. Она здесь не широкая и медленная. Оба берега низкие и удобные. Единственная опасность — крокодилы. Они меньше нильских, длиной до трех с половиной метров, светло-оливкового окраса, иногда с черными пятнами. Живут в основном в заболоченной пойме и прибережных водах Персидского залива, по ночам охотясь в том числе и на суше. Иногда подымаются выше по течению Евфрата, где их сразу же уничтожают. Во-первых, чтобы не сожрали людей или домашний скот; во-вторых, не порвали сети и не поломали ловушки, съев заодно пойманную рыбу; в-третьих, из кожи делают много чего; в-четвертых, используют в пищу.

Мясо крокодила имеет вкус того, что он ест. Те, что я ел здесь, питались рыбой, и не очень мне понравились, а в бангкокском ресторане пробовал откормленных на курятине на специальных фермах: «Лапу дракона» — зажаренную со специями ступню крокодила — и омлет из крокодиловых яиц. В США кормовую базу выяснить не удалось, а угощался пирогом с крокодиловым мясом. В Индии так много народа, что не трудно догадаться, что там едят крокодилы, а мне предложили карри из них. Блюдо было слишком острым, отключало вкусовые рецепторы, поэтому не могу ни подтвердить, ни опровергнуть их рацион. Как по мне, самое лучшее — стейк средней прожарки из верхней части хвоста.

Мы сопроводили животных во время заплыва, готовые помочь им, ели начнут тонуть. Помощь не потребовалась. Все животные были взрослыми и крепкими. Другие в армии не служат. Десять солдат погнали их по противоположному берегу к городу Уру. Остальные медленно сплавлялись по реке, стараясь не сильно обгонять, для чего время от времени приходилось приставать к берегу и ждать. Погони не было. Надеюсь, пропажу списали на дезертиров-воров.

Пока что шумеры не придумали триумфальные шествия, но все равно встречали нас по высшему разряду. Задолго до того, как мы добрались до городских ворот, там уже узнали о наших победах и трофеях. Детвора и зеваки высыпали за ворота, чтобы первыми увидеть все. Сказать, что Мескиагнунна и остальных солдат распирало от гордости — ничего не сказать. Как минимум, по часу славы они себе обеспечили. Пусть теперь хоть кто-нибудь заикнется, что старший брат Ааннепадда лучше, как воин! На последней стоянке мы поделили добычу, и каждый солдат пришел домой не с пустыми руками, точнее, привез добычу на осле или дикой лошади, кому что досталось по жребию. Само собой, все дорогие ткани были распределены между энси, храмом и лугалем. Взял я себе и пару ослов для домашних нужд, и четырех диких лошадей, чтобы было, кого запрячь в повозку. Лугалю не положено передвигаться пешком. Высокая должность обязывает лениться.

Кстати, колеса у шумеров не из одного куска дерева, как у халафов в Лухтате, а из нескольких частей — вытянутого шестиугольника, который насаживался на ось, двух полукружий, вырезанных внутри так, чтобы плотно прилегали к первой детали, и двух планок скрепляющих все три части. Обод оббивался толстой кожей, обычно воловьей, чтобы не деформировался и не стачивался быстро.

Вечером весь отряд был приглашен на пир к энси Месаннепадде, для чего в зал втиснули еще два стола, поставив их боком к первым двум и посадив за них простых солдат. Для них попадание на пир к энси и так великая честь. Как положено лугалю, я сидел во главе левого стола. Место справа от меня занимал Мескиагнунна. Его брат Ааннепадда перебрался на место справа от отца. Встречаться взглядами со мной старший сын энси избегал, что предвещало мне обязательные сложности, как только его отец отправиться в подземное царство.