— Расскажи подробно, как все произошло, — потребовал я.
Оказалось, что избили и конфисковали имущество за попытку продать товар мимо налогового инспектора. По заверению Аллоя, это была чистая подстава, на которую он, весь такой неопытный и щедрый, попался случайно. В общем, жадность фраера сгубила. В Лагаше за такое фортель полагался большой штраф и конфискация товара, на котором хотели сэкономить. Мелуххцы отобрали весь товар и судно, что было, так сказать, немного чересчур.
К тому времени мне уже порядком осточертело сидеть дома, потянуло в море, поэтому я с радостью воспользовался предлогом проветриться. Взяв на борт «Лидды» тот же экипаж, что и в прошлом году, и купца-неудачника Аллоя, я отправился в далекую страну.
57
Я примерно представлял, где находится Мелухха. Сперва подумал, что город находится на месте будущего Карачи, но мне объяснили, что он в глубине длинного залива. Я помнил, что в той части полуострова Индостан есть два залива, соответствующие довольно бестолковым описаниям купца Аллоя и его шкипера Урабу — Кач и Камбейский. Я бывал в обоих по несколько раз. Из-за обилия лодок и более крупных плавсредств самой разной конструкции, многим из которых, по моему мнению, место в морских музеях было забронировано несколько веков назад, прохождение этих проливов превращалось в игру «Кто не спрятался — я не виноват!». Мы постоянно подавали звуковые сигналы тифоном, предупреждая всех этих лодочников о своем приближении. Иногда они реагировали. В общем, ситуация напоминала хождение по улицам индийских городов: если начинаешь лавировать и уступать дрогу, тебя все толкают, а если прешь напролом, пространство перед тобой в самый последний момент расчищается, никого не задеваешь. Я повел «Лидду» напрямую к расположенному севернее заливу Кач, чем удивил купца и его шкипера. Они добирались вдоль берега.
По мере следования по Аравийскому морю мы перемещались из сухого климата во влажный. С каждым днем все сильнее становился попутный юго-западный ветер и все чаще приносил дождевые тучи, благодаря которым у нас постоянно была свежая вода. Кстати, мелуххцы называют море Зеленым. Таки да, вода в море в солнечный день кажется зеленоватой. Изредка здесь случаются тайфуны с сильным ветром и высокой волной. Нам повезло проскочить без приключений. Я не знал точный курс, поэтому вышел южнее залива Кач, что оказалось к лучшему. Шкипер Урабу узнал берег и сказал, что нам надо дальше на юг, а потом, огибая полуостров, будущее название которого я забыл, на северо-северо-восток в Камбейский залив, на северном берегу которого и располагался город-государство Мелухха.
У меня довольно противоречивое отношение к Индии. Наверное, это взгляд завоевателя: мне нравится территория, пейзажи, животный мир, но раздражают люди, населяющие эту землю. И не то, чтобы мне не нравились именно индусы. В Индии меня бесят все, включая русских, которых там в начале двадцать первого века было, как мне казалось, всего лишь чуть меньше, чем аборигенов. Наверное, раздражение возникает из-за жуткого скопления людей. В Индии надо постоянно смотреть, куда ставишь ногу, иначе наступишь на кого-нибудь, порой на голову, потому что спать могут прямо на тротуаре и даже на краю проезжей части. Я не умею жить, касаясь локтями других. Мне нужно пространство, физическое и духовное. С последним в Индии тоже проблемы, потому что все, кто там обитают, заболевают миссионерством, причем не напористо-агрессивного толка, американского, а липко-вкрадчивого. Янки без церемоний лезут тебя поучать, поэтому так же бесцеремонно посылаешь их, а вот с индусами по национальности или подхваченному менталитету, льстивыми и якобы желающими тебе добра, у меня не получалось расстаться запросто. Я подолгу не могу найти повод послать их туда, куда меня хотят заманить по глупости или наивности, что часто одно и то же, из-за чего злюсь на себя и еще больше на проповедников всего того, что им самим не в радость. Если тебе хорошо, не остается ни времени, ни сил, ни желания привлекать на свое место кого-то. Вот мой командир роты в мореходке капитан-лейтенант Васильев по кличке Чмыренок, командовавший до нас севастопольской гауптвахтой, никого из курсантов не заманивал в военно-морские офицеры. Наоборот — говорил, что мы, бестолочи, никогда не научимся ходить строем.
Мелуххцы внешне похожи на будущих индусов. Впрочем, в Индии будет проживать столько разных народностей, что легко найти похожего на любого обладателя смуглой кожи. Зато внутренне заметно отличались. Особенно склонностью к организации пространства и поступков, с чем у индусов будут неразрешимые проблемы. Если бы структурная логика материализовалась, то превратилась бы в город Мелухха.
Располагался он на правом берегу реки, несущей мутную, светло-коричневую воду, и был больше Лагаша и даже Урука. Пристани были сооружены на берегу канала, под северной и западной крепостными стенами. Канал был шириной метров двадцать, отходил от реки под прямым углом, шел вдоль северной крепостной стены, а потом поворачивал на юг, в большой затон с верфью и длиннющим пакгаузом у западной, поворачивал еще раз под прямым углом и, сузившись метров до восьми, возвращался к реке вдоль южной крепостной стены. На естественном холме в паре километрах от города находилось какое-то странное сооружение, наверное, храм, похожее на Стоунхендж, только камни были намного меньше.
Чиновник, приплывший на лодке с одним гребцом — бодрячок с мясистым рязанским носом-картошкой, скорее всего, таможенник, узнав, что пришли в балласте, предложил стать на якорь на реке.
— Я — энси и лугаль Лагаша, прибыл с государственным визитом, — проинформировал его. — Мне будет удобнее, если мое судно станет к причалу.
— Там нет мест, — сказал таможенник.
— Вижу, как минимум, два, — поймал я его на лжи и показал свободные места.
— Там нельзя стоять, — упрямо повторил таможенник.
Это навело меня на мысль, что не так уж и неправ был купец Аллой, обзывая мелуххцев тупыми ослами.
— Хорошо, постоим на реке, — согласился я. — Доложи своим правителям, что я прибыл по важному делу, жду встречи с ними.
Правил в Мелуххе совет верховных жрецов, что на практике значит — секретари выживших из ума стариков.
— Обязательно доложу, — пообещал таможенник и уплыл на лодке.
До вечера я так и не дождался приглашения. На следующее утро собрался нанести визит без предупреждения, приказал приготовить катер, когда увидел направляющуюся к «Лидде» лодку с тремя гребцами и двумя пассажирами в льняных красных рубахах с рукавами по локоть, как здесь одеваются служители культов. Оба не рискнули подняться на борт по штормтрапу, прокричали с лодки приглашение прибыть в цитадель и сразу устремились в обратную сторону, будто экипаж страдал заразной болезнью, и боялись подхватить ее.
— Поплывешь со мной, — сказал я купцу Аллою.
— А нельзя ли мне остаться на судне?! — испуганно взмолился он.
— Нельзя, — отказал я. — Без тебя мои слова будут звучать неубедительно.
Третьим взял купца Арадму, который владел мелуххским языком. Купцов храмы готовили в эдубе, отбирая из способных к языкам. Арадму владел семью. Русского языка он не знал и не догадывался, как много теряет, особенно, когда случайно роняет что-нибудь тяжелое себе на ногу.
Судовой катер отвез нас к пристани у городских ворот, выходивших к каналу. Возле ворот несли службу — сидели в тени на выступе стены — десятка полтора солдат в набедренных повязках, без доспехов и шлемов, но с небольшими прямоугольными деревянными щитами и изогнутыми бронзовыми кинжалами с длинными рукоятками, какие подошли бы двуручным мечам. Мне подумалось, что оружие больше декоративное, чем боевое, хотя в руках умелого мастера могло быть грозным. Впрочем, хороший боец даже без оружия опасен. Только вот охранявшие ворота на бойцов были мало похожи, напоминали ленивых базарных торговцев. На нас посмотрели с сонным любопытством, после чего один соизволил встать и проверить, нет ли у нас оружия, небрежно похлопав по частям тела, прикрытым одеждой.