Рыбаки, реализовав улов, развешивали сети на шестах, чтобы просохли, когда в Лухтате загрохотал барабан. Били в него часто. Судя по реакции рыбаков, которые похватали весла и мокрые сети и заспешили в поселение, били набат. Со стороны полей быстрым шагом или бегом к поселению устремились все, кто там был. Быстро гнали и стадо коров.

Барабан стоял на площади возле храма. Был он диаметром с метр и высотой сантиметров семьдесят. Корпус деревянный и имеет три ножки, на которых стоит на земле. Ударная часть колотушки обмотана кожей. Где он хранился раньше, не знаю, но не видел его во время празднования новолуния, каждое из которых отмечается забоем бычка и песнями и танцами. Танцевали на празднике под простенькую мелодию, которую добывали из двух тростниковых дудочек, щипкового инструмента типа лютни с тремя струнами и маленького барабанчика, который сидящий барабанщик зажимал между ногами. На платформе перед входом в храм выстроились военный комендант Апахнан, мэр Апопи и жрец Ассис. Стояли молча, ожидая, когда на площади соберутся все жители, чтобы объявить им пренеприятное известие. Впрочем, жители уже знали, что случилось. То от одного, то от другого я слышал слово «амореи».

Как мне рассказали ранее, это не страна, а название кочевников, которые живут севернее, по ту сторону гор. У них пока нет государства. Кочуют большими родами вслед за скотом. Разводят, в зависимости от местности, баранов, коз, коров, ослов. Осенью, после сбора урожая у оседлых, приходят к ним и обменивают скот и шкуры на муку, крупы и предметы обихода. В остальное время года наведываются вооруженными отрядами, чтобы пограбить.

Апахнан махнул барабанщику и тот перестал насиловать инструмент.

— Пришли амореи. Убили двух пастухов и захватили отару баранов, — сообщил военный комендант. — Думаю, задерживаться здесь не будут, уйдут с добычей к себе, но на всякий случай пару дней всем быть настороже, далеко от поселения не отходить.

Судя по реакции лухтатцев, такое случается не первый раз, и они без командиров знают, как себя вести. Люди погомонили о погибших и разошлись по домам. Фатализм у них зашкаливает. Все решают боги, с которыми спорить бесполезно. К смерти относятся намного спокойнее, чем люди будущего. Наверное, потому, что с меньшим количеством барахла придется расставаться.

— Много амореев? — спросил я Апахнана, который спустился с платформы.

— Много, — ответил он.

Я знаю, что считать он не умеет, поэтому спрашиваю:

— Намного больше, чем у тебя гарнизон?

— Сказали, что намного, — уклончиво произнес Апахнан.

Значит, раза в полтора-два. При большем количестве ответ был бы категоричнее.

— Есть возможность опередить их и устроить засаду? — используя небольшой запас слов и жесты, интересуюсь я.

— Есть, — подтверждает военный комендант поселения, — но амореев слишком много.

— Если не перебить их сейчас, будут приходить снова и снова, пока не заберут у вас все и не уничтожат или продадут в рабство вас, — проинформировал я.

— Они не умеют захватывать поселения, — говорит в оправдание Апахнан и при этом чего-то ждет от меня.

Я догадываюсь, чего, и приказываю:

— Предупреди своих людей, выступаем на рассвете. С собой взять оружие и еды на три дня.

— Хорошо, — покорно произносит военный комендант поселения.

Ему не хочется нападать на амореев, но понимает, что рано или поздно с ними придется сразиться. Лучше уж сейчас, пока есть кто-то, кто возьмет командование на себя. Если военная удача улыбнется нам, руководство страны сочтет героем Апахнана, если нет, виновным объявят меня.

У нас в самом разгаре сезон, который в Индии и восточнее ее называют сезоном дождей, а здесь это, скорее, сезон сырости, туманов и коротких и скупых дождей, и я опасался, как бы утром не полило. Нет, отделались привычным туманом, густым и тяжелым, похожим на сметану, после которого камни, стволы деревьев, листья были покрыты толстым слоем росы, стекающей тоненькими ручейками по горному склону. Из-за высокой влажности сильно потеешь и устаешь во время ходьбы. К тому же, на мне кожаный доспех, коротковатый, еле живот прикрывает, и кожаная шапка, похожая на опрокинутый горшок и набитая овечьей шерстью, которая должна смягчить удар сверху по голове. Если ударят сбоку, пеняй на себя. Аборигены привыкли и к жаре, и к доспехам, им легче, а я еле плетусь, слабое звено. Если бы не был командиром, ушли бы без меня. Апахнан в утешение говорит, что амореи тоже непривычны к такому климату. По ту сторону гор намного суше. Я был уверен, что там пустыня, но халафы утверждают, что там, скорее, полупустыня или даже степь. По их словам, трава там растет, скот кормить есть чем. Наверное, поэтому до сих пор не приручили неприхотливых верблюдов.

Мы идем наперерез амореям. Халафы знают, через какой перевал пришли враги. Той же дорогой будут возвращаться. Они всегда там ходят. Я спросил, почему до сих пор не сделали в горах дозорный пост, не говоря уже о крепости? Апахнан ушел от ответа. Подозреваю, что никто не хочет служить там. За большое вознаграждение, наверное, нашлись бы желающие, но общине Лухтата не по карману содержать два гарнизона, а правителя Тиднума проблемы глухой провинции не интересуют.

Ближе к полудню мы выходим к дороге, ведущей из приморской долины на противоположную сторону гор. Это, скорее, горная тропа, по которой могут идти два-три человека в ряд. Я нахожу место, где она как бы в ложбине между сравнительно крутыми склонами, поросшими редкими пучками трав, а выше, где уклон становится меньше, заросли кустов и кривых низких деревьев. В этих зарослях я и выбираю места для лучников, которые составляют примерно две трети из сорока человек отряда. Остальные прячутся в кустах выше по тропинке, где удобный спуск к ней. Я не знаю, сколько амореев в отряде, но, думаю, раза в два больше, чем нас, и им придется разделиться, чтобы охранять добычу и спереди, и сзади. Да и на узкой тропе широким фронтом не попрешь. К тому же, как мне рассказали халафы, амореи предпочитают сражаться рассыпным строем. Они хорошие пращники, а эта военная профессия требует свободное пространство впереди и справа или слева, если человек левша.

Они появились примерно через час после нас. Меня уже начало смаривать на сон, когда дозорные донесли, что враг приближается. Как я и предполагал, амореи разделились на две части, причем впереди шла большая, человек тридцать пять. В ней был и предводитель банды. У него единственного на голове бронзовый шлем, по форме напоминающий мой кожаный, только ниже. У остальных голову прикрывали войлочные островерхие шапки с узкими полями, напоминающие колпаки западноевропейских алхимиков. Щитов не было ни у кого, даже трофейные не захватили. Защитным доспехом амореям в придачу к длинным кожаным жилеткам служили войлочные плащи наподобие бурок, сейчас свернутые и закрепленные за спиной на уровне лопаток рядом с кожаными котомками с припасами. Набедренные повязки из шерстяной ткани черного цвета. На ногах сандалии с задниками, от которых идут две кожаные полоски, завязанные спереди. Значит, подошвы плотно прилегают к ногам. В одной руке копье, короткое и тонкое. У альмогаваров дротики были такой же толщины и короче всего сантиметров на пять-десять. На широком поясе слева или ближе к середине висит нож в кожаных ножнах, а справа — праща и мешочек с камнями. Шли медленно, чтобы отара поспевала. Они захватили именно ту, которую я повстречал первой в эту эпоху. В ней с полтысячи голов. Бараны и овцы постоянно уходили с тропы, чтобы отщипнуть пучок травы. Идущие сзади амореи лупили их древками копий, возвращая на путь истинный. Нападения они не ждали.

Я пропустил предводителя вперед, чтобы был спиной ко мне, после чего выпустил в него стрелу. Целился в спину ниже свернутого войлочного плаща. Пока стрела летела, успел выпустить еще одну в самого рослого воина. Обе попали в цель. Предводитель сразу завалился вперед, а дылда успел повернуться лицом ко мне прежде, чем получил еще одну стрелу в спину с противоположного склона. Лучники-халафы начали стрелять вслед за мной. Враги заметались, ища укрытие и быстро развязывая плащи, но стрелы быстро выкашивали их. Человек пять побежали вперед. Двух снял я, остальных перебили выскочившие на тропу копейщики, которые потом прибежали к раненым и убитым амореям и покололи копьями и тех, и других на всякий случай. После чего заорали радостно, распугав баранов и вторую часть вражеского отряда. Несколько амореев достали было пращи и приготовились к сражению, но победные крики лишили их боевого задора. Развязав плащи и развернувшись, они побежали вниз по тропе. Сражение продлилось от силы минут десять. Преследовать разбежавшихся врагов никто не собирался. Наверное, чтобы те из них, кто доберется до своего племени, предупредили сородичей, что сюда лучше не соваться.