Чтобы закрыть тему женитьб, я отправил гонца в Шушан к его правителю Кутику с предложением прислать двух незамужних дочерей для участия в праздновании окончания разлива Тигра, а его два сына, которые «проходят обучение» в Лагаше, смогут съездить домой, повидаться с родителями. Я подумал, что более плотный союз с этим государством не помешает нам. Сильных врагов у эламитов-горожан нет, защищать их если и придется, то от общего врага — эламитов-горцев, а в борьбе с другими шумерскими городами, гутиями и семитами они будут надежными союзниками. Девочкам было двенадцать и восемь лет. Старшая Шильхаха, не по-девичьи решительная и властная, как я и предположил, сразу понравилась спокойному и рассудительному Акургалю. Не знаю, понравился ли ей мой сын, но, видимо, получила от отца четкие указания засунуть свои симпатии и антипатии куда поглубже, поэтому с удовольствием принимала его знаки внимания. На младшую дочь Кикку у меня сперва не было планов, приглашалась на роль заложницы за второго брата, но, понаблюдав, с каким наслаждением колотит избалованную принцессу Мескиаггашер, решил, что не стоит лишать мальчика такого удовольствия. К Кутику был отправлен гонец с предложением выдать Шильхаху за Акургаля, а Кикку за Мескиаггашера с отсрочкой брачных отношений до наступления девочками половозрелости.

Я бы сильно удивился, если бы энси Шушана отказался от такого фантастического предложения. Кутик поторговался по поводу калыма и приданого, но упирался не сильно. И то, и другое находилось в рамках выплачиваемой им ежегодной дани, кроме окончания «учебы» его сыновей, которые переставали быть заложниками, возвращались в родительский дом. Единственное, на чем он стоял твердо, чтобы отныне мы считались союзниками, а дань называлась ежегодной выплатой приданого за дочерями. Мол, это повысит его статус среди правителей других эламитских городов. То есть, у хитрого эламита появилось бы много поводов отказаться от выплат в первый же удобный момент. Я не сомневался, что при мне отказаться побоится, а после моего «ухода» сыновья не смогут удержать Шушан в покорности, выплата дани в любом случае прекратится, поэтому согласился с этими пунктами.

За семейными хлопотами некогда было смотаться в море летом, поэтому решил отправиться в путь зимой. Местные купцы перед зимним солнцестоянием ставят суда на прикол месяца на два-два с половиной, чтобы не нарваться на шторм, которые здесь случаются изредка и поэтому сильно пугают моряков. Поводом отправиться в рейс послужил рулон шелковой ткани алого цвета, привезенный купцом Арадму в Лагаш из Дильмуна. Как и откуда шелк попал на остров, никто не знал. За него запрашивали очень высокую цену, поэтому долго не могли продать. Арадму взял его, так сказать, на реализацию мне. Если бы я отказался, другого покупателя на такой ценный и, что важнее, незнакомый товар вряд ли бы нашел. Я, конечно же, купил весь рулон, который был метров пять длиной и около двух шириной, сразу поручив рабам, чтобы сшили мне из него несколько рубах и трусов-шорт, а купцу приказал узнать, откуда привезен материал. Неужели из Китая или как сейчас называется территория, на которой будет эта страна? Переться в такую даль и оставлять надолго без присмотра свое государство было бы безответственно. Оставалась надежда, что это место где-то ближе, на полуострове Индокитай. Рабы приказ выполнили быстро и хорошо, а вот Арадму — нет. Его расспросы ни к чему не привели, несмотря на обещание солидного вознаграждения. Всё, что он смог узнать — привезли морем откуда-то с востока, но не из Мелуххи. Поэтому в конце ноября я снарядил одно судно, нагрузив в него немного товаров, в основном керамику расписную, и с экипажем в семьдесят человек отправился на поиски страны Шелколандии, как я ее назвал для себя.

Первым делом заглянул в Мелухху. Там наступил относительно сухой и не жаркий сезон. Жители города пребывали в расслабленном состоянии, потому что урожаи собрали хорошие, и никакие опасности им не угрожали. Курухи и каннадига вели себя тише воды, ниже травы. Ни купцы, ни жрецы видели раньше шелковые ткани, но считали их слишком дорогими и хуже льняных. Привозили шелк чужеземные купцы по суше откуда-то с востока. Последний раз были в Мелуххе несколько лет назад и больше не появлялись, потому что их товары не пользовались спросом.

Правильнее было бы проследить путь купцов по суше, пройти их маршрутом, но у меня не было желания шляться по джунглям даже в сухой и относительно прохладный сезон. Я решил обогнуть полуостров Индостан, выйти к Индокитаю и поспрашивать там. И пошли мы на юг вдоль берега. Места здесь были дикие. Изредка видели небольшие лодки, скорее всего, рыбачьи, которые сразу устремлялись к берегу, где была деревня или небольшой городок, обнесенный невысокой каменной стеной. Вряд ли они знали что-либо о шелке, а торговать с ними не было необходимости, поэтому продолжали путь без остановок.

Когда я был возле Шри-Ланки, которую по школьной привычке называл Цейлоном, в двадцать первом веке, остров соединял с полуостровом Индостан так называемый Адамов Мост или Мост Рамы — цепь островков и отмелей, проходимый лишь в одном месте возле материка во время прилива для судов с маленькой осадкой. Остальным приходилось огибать Цейлон, наматывая дополнительные двести с лишним миль. Сейчас прохода не было вовсе. Лишь во время высокого прилива перешеек, соединяющий остров с материком, в нескольких местах покрывался водой на полметра или чуть больше. Как нет пока и порта Коломбо — неофициальной столицы Шри-Ланки, даже зачуханной деревушки не заметили на том месте, где он будет построен.

Я бывал в Коломбо дважды на небольшом контейнеровозе. Выгружали и грузили нас за два-три дня, поэтому разгуливать по городу и разъезжать по острову времени было мало, поэтому запомнилось немногое. Разве что поразила разница между шриланкийцами и индусами. По обе стороны Адамового Моста проживали одни и те же народности, но на острове вели себя иначе: если посылаешь, сразу отваливают; завышают цены на товары круче, но торгуются меньше, быстро сбавляют до разумной; чаще пытаются недодать сдачу, обжулить по мелочи; улице в городе малолюдней и чище, потому что не сорят увлеченно, как индусы. Может быть, из-за этого уровень жизни в Шри-Ланке намного ниже. В Коломбо много зданий из колониального прошлого, причем в хорошем состоянии. Есть пара высоток, которые на фоне малоэтажек можно было бы назвать небоскребами. Кухня индийская и такая же неряшливая, разве что куч мусора нет возле харчевен. Цены ниже, чем в Индии. Фрукты на рынке и вовсе стоят гроши, особенно, если не соглашаешься на резко завышенную для тебя цену и проверяешь сдачу. Встречал на улицах много туристов из России. Разговорился с одной пожилой семейной парой. Сказали, что прилетают отдыхать на Шри-Ланку каждый год. Получается лучше и дешевле, чем в Сочи.

Обогнув остров Цейлон, вошли в Бенгальский залив — благословенное место для яхтинга с ноября по середину февраля, когда здесь не очень жарко. По пути к полуострову Индокитай не встретили ни одного судна. Курс держали на Янгон, бывший Рангун — самый большой город Мьянмы, бывшей Бирмы. Я никак не избавлюсь от уверенности, что на месте будущих больших городов уже должны быть хотя бы маленькие. Вошли в Андаманское море через пролив Северный Препарис. Вот там, возле острова Препарис, мы и увидели первых аборигенов, рыбаков. К большому моему удивлению, это были негры. Не просто темнокожие, а именно негры, пухлогубые, с расплюснутыми носами и курчавыми черными волосами. На северо-востоке Африки, на полуострове Сомали, их не встречал, а за три-четыре тысячи миль от нее — пожалуйста! Захватить ни одного не удалось, потому что быстро направляли свои лодки-однодеревки к берегу и прятались в джунглях.

Янгон мы так и не нашли. Я был в этом порту всего один раз. Помнил, что расположен на берегу грязной и вонючей реки с таким же названием километрах в тридцати от моря. Я попал в Янгон во время правления военной хунты. Как и во многих странах, где к власти пришли военные или воинственные (Северная Корея, Куба…), время здесь как бы остановилось. В этой части земного шара трудно удивить грязью на улицах и нищетой, но Мьянма стремилась к лидерству по этим показателям. Мне сразу стали понятны дисциплинированность и исполнительность младших офицеров-мьянмцев, служивших под моим командованием. Я бы тоже мечтал побыстрее выслужиться, накопить деньжат и сбежать в Таиланд или Малайзию. Как и во многих странах этого региона, цены делились на для местных и для иностранцев. Последние отличались в разы и даже на порядки. Не знаю, одному мне так повезло, но местная сим-карта, которую хотел купить, чтобы сделать несколько личных звонков, стоила около двух тысяч долларов. И вообще, аборигены старались поменьше общаться со мной, постоянно отсылали в государственные учреждения. Наверное, боялись быть зачисленными во вражеские агенты. Я хотел прокатиться на местной моторной лодке, которые перевозили людей с одного берега реки на другой, предлагал в разы больше, чем лодочник зарабатывал за ходку, но все отказывались, показывали рукой на старое и ржавое судно-паром. На кой мне эта железяка?! Я хотел проплыть именно на лодке — длинной и узкой, с двумя рулевыми веслами и двумя как бы ласточкиными хвостами на корме, которые, как догадываюсь, не позволяли гребному винту удариться о что-либо во время швартовок. Небольшой дизельный движок был установлен на корме и отгорожен от банок для пассажиров деревянной перегородкой высотой до планширя. Рядом с движком стоял лодочник, собирал деньги за проезд, переключал режимы работы двигателя и подруливал двумя гребными веслами. В городе меня поразило количество книжных развалов и газетных лотков. В развитых странах издательства и редакции газет и журналов ускоренно загибались из-за развития электронных технологий, а Мьянма была одним из тех мест, где прогресс споткнулся. Не поверите, но на развалах видел книги Ленина и о Ленине с его портретом на обложке. Книги были на бирманском или английском языке, но попадались с обложкой на английском и текстом на бирманском с личными именами и названиями на английском. Еда и особенно фрукты в Янгоне самые дешевые, какие я встречал в портовых городах по всему миру. На доллар можно было наесться от пуза в уличной харчевне, а на пять — в ресторане. И бетель здесь самый дешевый. Его продают на каждом углу. За лотком с пластиковым тазиком с листьями бетеля — вечнозеленого многолетнего растения — и коробочками и пластиковыми бутылками со специями обычно стоят женщины, потому что реже, чем мужчины, употребляли эту гадость, и делают смесь на заказ. Листья сворачивают вместе с гашеной известью, которая помогает наркоте проникать в кровь прямо изо рта, семенами пальмы, благодаря которым слюни текут, как из крана, и окрашиваются в красный цвет, и другими добавками, в том числе табаком. Эта жвачка тонизирует, повышает работоспособность примерно так же, как кока или кат. Если потребители ката ходят с «флюсом», жующие бетель постоянно сплевывают красную слюну. Заплевано всё. Слюна, видимо, термоядерная, потому что даже тропические дожди смывают ее с трудом.