— Знаю. Эйш преследует свои цели, но со мной будет Барви, а он больше не предаст меня. Мне пора, Роза. Я должен…

— Я не могу, Ракх. Не хочутак. Всё не должно закончиться сейчас!

— Иного пути нет, малышка. — Он склонился и коротко коснулся моей щеки тёплыми губами. — Я войду в омут смерти и вернусь в прошлое, чтобы создать будущее. Если не выйдет, если мне суждено там и остаться — хорошо. Но вдруг я спасу жену? Вдруг смогу искупить свою вину? Я ждал этого пятнадцать лет, Роза. Я жил ради этого. Прости меня. Прощай.

Ракх быстро накинул плащ, но я успела схватить его за руку.

— Я люблю тебя.

Мужчина медленно моргнул, накрыл мои пальцы своей ладонью…

— Береги себя, чудесная осень. Я сделал всё, что смог, чтобы спасти тебя. Теперь я должен спастиеё.

Он коснулся подушечками пальцев моих губ — и вышел, а я осела на пол, сжимая в руке холодный безжизненный амулет. Звезда наших чувств угасла.

Всю ночь я не могла уснуть, бродила по комнате, глядела в окно и плакала. Я жестоко ошиблась. Мне-то казалось, что с каждым днём мы становимся ближе, но на самом деле мы отдалялись. И всё-таки я верила, что Ракх вернётся за мной. Как всегда со всем справится, разберётся со своими проблемами… Нет, неверно. Если он ради любимой долгие годы держал связь с потусторонним миром, позволяя вытягивать из себя сок жизни, значит, наши чувства были лишь радостным мигом в потоке времени.

Он не предавал меня, хотя никогда не был до конца честен. Он дорожил мной, но супруга была ему намного дороже и значимей. Он не любил меня… Как он мог помнить её и нуждаться во мне? Почему так долго делал выбор? Я была уверена, что мужчина не хотел меня мучить. Он и правда спасал меня не раз, помог обрести новую цель, укрепиться в новой жизни. А когда понял, что я справлюсь одна — ушёл. Он жалел и желал меня, но никогда не любил.

Что мне оставалось? Вернуться к родителям? Но этого я хотела меньше всего — было стыдно появиться там одной. Я знала, что, несмотря на поддержку, мне постоянно будут напоминать о самой главной ошибке. Он же тёмный, скажет отец. Чего ты ждала от тёмного? Верности? Хотя разве о ней могла идти речь, если мы ничего друг другу не обещали?

Я любила Ракха и знала, что не откажусь от него. Мне пришла в голову идея отправиться к пещере, но от местных я узнала, что добраться туда можно только верхом, и то если точно знать, куда ехать. Оставалось сидеть в номере и смотреть в окно. Я не могла ни есть, ни нормально спать. Никого не хотела видеть, ни с кем разговаривать. И прождала неделю, пока не поняла, что мужчина не вернётся. Теперь иного варианты, кроме как покинуть город, не было… Я сама запрягла Сахара в сани, сложила вещи, поправила шубу и шапку — и поехала из Будэлии прочь. Что ждало меня впереди — знали только ветра и спящая под снегами дорога.

Глава 20_1

Поначалу я всерьёз думала отправиться следом за ребятами в Лету, но потом поняла, что никто не примет меня там с распростёртыми объятьями. У Аника теперь была Яла, вряд ли он станет заботиться обо мне, сочувствовать и утешать. Да и я была достаточно взрослой, чтобы самой справиться со своим горем.

Для меня не существовало ничего труднее одиночества. Я никогда не хотела быть сильной, не мечтала о независимости и каких-то исключительных дарах. Мне нужна была любовь — и я получила её, сильную и прекрасную. Жаль, что не навсегда, а лишь на недолгое время, и не успела в это счастье поверить, насладиться им. Возможно, если бы я развивала свою магию и уделяла ей больше внимания, могла бы сейчас быть на месте Эйш, надеясь помочь жене Ракха. Но я не хотела этого, и, одновременно сожалея о своей никчёмности, злилась на мага за то, что не верил в мои возможности, не дал шанса попробовать. В мыслях и чувствах была путаница. Я не могла думать о Ракхе, тем более не могла думать о том, что он вернёт жену из тьмы, в которой она томилась. Будет ли это его прежняя любимая? Неужели мужчина не понимал, что из-за Черты люди если и возвращаются, то изменёнными? И как же больно было думать о том, что все эти месяцы в его сердце жила другая! Вот почему он порой был так замкнут, вот отчего не хотел открыть мне себя! А если бы Эйш не появилась, признался бы?

Мне был совершенно не интересен принц, дворец и гостеприимство столичных. Мне уже ничего не хотелось, и я ехала вперёд просто потому, что так велела дорога. Теперь единственными родными существами была Кутерьма и Сахар, и я, засыпая в привычном меховом гнезде, крепко обнимала лисицу и плакала, а рыжая тихо поскуливала. Она всё понимала и тоже тосковала по Ракху и Тэму, к которым успела привыкнуть.

В эти дни моей главной задачей было справиться с болью и оставаться внимательной, несмотря на мирные края. Одинокая женщина в любом случае вызывает любопытство — кто такая, откуда, почему оставила дом? И многие, с кем я по дороге встречалась или ужинала на постоялых дворах, никак не могли поверить, что семья так просто отпустила меня в столицу одну-одинёшеньку. Мне снова приходилось врать, и от этого на душе было погано.

Ночами, глядя в тёмное, искрящееся звёздами небо, я пыталась понять, как заполнить пустоту в сердце. Я сжимала едва тёплый амулет и не верила, что всё закончилось. Было счастье, и я крепко держала его, почему же так легко отпустила? Неужели боясь обидеть? Но Ракх знал, что причинит мне боль, и всё же шёл своим путём. Возможно, и мне следовало отыскать собственную тропу, где не будет любви, но будет мирный уют нового дома… Но что мой остров без мага, его запаха и звука голоса, его ветра и сияющего колдовства тьмы? Столь поспешное забытьё стало бы самым страшным предательством, и мне оставалось только внимать трепету усталого сердца, которое подсказывало смириться с болью.

Во всех последующих городах я останавливалась в гостиницах только на ночь — хорошо, что денег пока что хватало. Предложение Ракха отправиться к принцу казалось всё более нелепым. Чем он мне поможет? Даст работу во дворце? Но какую? А если я снова окажусь на улице, не сумев угодить королевской особе? А если попаду в тюрьму?..

Через полторы недели я въехала в Тёрну. Будучи детьми, мы много раз слушали рассказ бабушки, что прежде на месте столицы были терновые заросли, которые простирались до самого горизонта, и никому не было сквозь них хода к морю. А потом пришли Кайрид Красные, предки нынешнего короля Аррикса, и своей магией большую часть колючек победили. Так появились прекрасные синие озера Пленум, и огромный замок Клукх, и знаменитые парящие сады, куда по выходным пускали всех желающих, и где я когда-то давно мечтала побывать.

Теперь мне не хотелось ничего. Я нашла более менее недорогую гостиницу, оставила во дворе сани, и в светлом номере сложила вещи. Кутя напросилась со мной на верховую прогулку в парк, и мы долго мотались по заснеженным дорожкам, пока я неожиданно не выехала к маленькой часовенке.

Народу в поздний час было немного, и внутри, у алтарной плиты с каменной резьбой и потускневшей краской на ней, никого не было. Я спешилась и подошла ближе, вслушиваясь в эхо шумящей где-то воды. Поблизости вроде бы не было ни ручья, ни фонтана, но звук казался близким и ясным. Возможно, где-то под снегом всё-таки бежал обычный для осени магический ручеёк, и я попыталась различить помимо прочих звуков голоса спящих деревьев. У осенних это называлось «слышать сны», однако не каждый мог завести беседу с деревом именно зимой. Обычно у меня получалось, но теперь почему-то не вышло, и стало тревожно на сердце. Приходящие к маленьким святилищам люди непременно что-то сажали, ведь в Осени росло много зимних растений, но здесь ничего этого не было. Подумав, я достала одно из семян, с которыми никогда не расставалась, и, взяв старый горшок со старой землёй, что валялись в углу, призвала всё своё волшебство, дабы порадовать богов энергиями жизни.

Цветок прижился, это было ясно сразу. Я поставила горшочек прямо на алтарь, растопила в ладонях снега и полила быстро растущего друга.