Руки и ноги онемели, язык отнялся, и в животе что-то тихонько звенело. Это было похоже на мгновения пробуждения после долгого и тяжёлого сна. Я резко распахнула глаза и убедилась, что Ракх по-прежнему рядом, держит меня, а я, несмотря на потерявшие чувствительность пальцы, всё ещё держу Кутю. Мужчина что-то сказал, но я не услышала. К тому же мне ничего, кроме лица Ракха, не было видно: кругом нас застыла кромешная темнота. Однако спустя несколько мгновений, внезапно и приятно, я почувствовала горячие руки Ракха, успокаивающий стук его сердца, и вдохнула полной грудью холодный влажный воздух. Вокруг нас обозначился густой старый лес — чёрный и мокрый, в обглоданных остатках сугробов.

— Ты здесь, Ракх!

— От тебя меня не оторвало бы даже ураганным ветром.

Я настолько не ожидала поцелуя, что вздрогнула всем телом, и точно свалилась бы, если бы мужчина меня не держал. Вот когда вернулась его ненасытность, жёсткая, почти яростная жадность! И стоило нам начать целоваться, как я ощутила собственную целостность, вернула и осязание, и обоняние, и все жажды сердца и тела.

— Ты такая вкусная, — прошептал Ракх. — Так бы и съел, честное слово.

Я тихо рассмеялась от удовольствия.

— Хорошо, но позже, когда окажемся под крышей. Здесь как-то подозрительно мокро…

— Эрматрэм, — отозвался Ракх. — Мы в Южном Вардаре, неудивительно, что уже почти стаял снег.

— Здесь безопасно?

— Пока нас не заметили — да. Поблизости нет больших городов. Плохо, что мы находимся во владениях Сагора, хотя эта область практически не развивается.

— Почему?

— Именно она сильно пострадала от проклятия после войны с Летой. Вокруг сплошные призраки, — тихо сказал он. — А такие места обычные люди не любят.

— Что нам угрожает?

— Нам — ничего. Мы ведь не обычные. Можешь отпустить Кутерьму.

Я так и сделала, с трудом разжав пальцы. И как это мы не раздавили лисицу при столь жарких ласках? Видимо, Кутя просто смирилась с тем, что ей придётся сидеть у меня под плащом, сколько потребуется.

— Где мы заночуем?

— Есть одно место. Не слишком подходящее, но, по крайней мере, я его хорошо знаю.

Ракх чувствовал себя в лесу уверенно. Он тотчас направил Жало к едва заметной тропе, и Сахар потопал следом. Казалось, на животных никак не подействовало перемещение, та же Кутя весело скакала по лужам, а вот я ощутила приятную, голодную пустоту.

— Как ты? — в тот же миг спросил Ракх. — Нигде не болит?

— Живот просит кушать, и мне хорошо от этого. Как будто, переместившись из дворца, я избавилась от тяжеленной ноши.

— Так и есть, и дело не только в Арриксе и его требованиях. Мы теперь далеко от проклятых браслетов, от семейных проблем и тёмной магии, что окутала дворец. Пусть Барви доказывает верность, коли охота, и справляется с колдовством сам. Уверен, он не оплошает, тем более если Тарик ему поможет. По-моему, из них выйдет отличная команда.

— Мне показалось, Тарику крайне важно как можно скорее отправиться за сестрой.

— Тарик любит Тэву, — сказал Ракх.

— Понимаю.

— Нет, Роза, — усмехнулся мужчина. — Вряд ли ты поняла. Он любит её не как сестру.

— Хочешь сказать, они?.. Боги леса, но это неправильно!

— Тэва — не кровная дочь королевы. Тарик — не кровный сын короля. То есть они не родственники. К тому же Тэва, возможно, отнюдь не старшая дочь. Меж всеми ними столько лжи, что хоть на зиму делай запасы.

— Никогда бы не подумала, что всё так запутано!

— Подслушивать чужие чувства трудно, ведь ты становишься хранителем многих самых сокровенных и опасных тайн, — вздохнул Ракх. — Тарик думает о Тэве постоянно, а ещё вспоминает своего отца, который был любовником королевы, и которого Аррикс, вероятнее всего, убил. Аррикс в свою очередь любил женщину, ставшую матерью Тэвы, и, когда он смотрел на королеву, порой вовсе не хотел, чтобы та пришла в себя. У каждого свои скелеты в шкафу, почти каждому есть, что скрывать, и чего стыдиться.

— Ужасно, когда всё это видишь в людях.

— Поэтому я сразу назвал своё тёмное око не даром, а проклятием. Я не люблю совать нос в чужие дела. Но король Осени и не подозревал, сколь много откроет мне против воли, когда станет отдавать приказы. У стеаксов есть поговорка: не приказывай тёмному магу, если не хочешь подчиниться ему.

— Я подчиняюсь с радостью, — сказала я и поудобнее устроила ноги у него бёдрах. — И мне было очень приятно, когда ты назвал меня женой. Прямо до мурашек. Хотя я люблю все ласковые прозвища, которые ты мне дал.

— Я рад это слышать, Роза, — отозвался он, поцеловав меня в макушку. — Рад, что мы наконец-то не обременены иными клятвами, кроме тех, что принесли с радостью. Место, конечно, не идеальное для того, чтобы начинать заново, но у него есть и ряд преимуществ. Например, удалённость от столицы, прочная магическая защита для всех, кто здесь находится, путаные внутренние тропы, которые я, однако, отлично знаю, и к тому же здесь должно быть много рыбы. Хотя последнее не точно, давно уже не бродил по жёлтым берегам.

— Откуда ты так хорошо знаешь эти места?

Ракх вздохнул.

— Здесь был мой дом. Наш, то есть. Через некоторое время с холма будет видно Трумар — город мастеров. Там мы жили с Шэн.

Разом улетучилось моё радужное настроение.

— Ты бы хотел побывать там?

— Я должен, Роза. Нас неспроста переместило именно сюда, в моё прошлое. Не всегда можно следовать своим желаниям, иногда нужно действовать наперекор им. Я не хочу, но я обязан.

— Понимаю, — тихо сказала я. — И я с тобой.

Тэм, улетевший прочь во время нашего поцелуя, вернулся и сел на круп коня. Вид у него был спокойный, даже равнодушный, но я знала, что облик хитрой птицы обманчив. На самом деле он ждал, когда Ракх даст ему что-то вкусное вроде кусочка сушёного мяса, и мужчина как почувствовал, потянулся к котомке.

— Ракх, а, если мы останемся, чем будем кормить лошадей?

— Фыргой, — отозвался мужчина. — Она, конечно, не так вкусна, как сочная травка, зато отлично сохраняется под снегом и растёт повсюду. В этих краях её всегда называли сеном для лентяев.

— Тогда я спокойна. С голоду никто не умрёт.

Ракх усмехнулся.

— Если нужно, я стану охотником.

— А я, если нужно, приготовлю суп из моллюсков.

Мне нравилось его упорство, и хотелось быть такой же упорной. С непривычки у меня немного затекла спина, и, когда впереди показались светлые каменные строения, я попросилась на землю.

— Это уже Трумар?

— Да. Дом привратника. Когда-то город считался одним из самых красивых.

Я попыталась представить, как здесь было прежде: белые дома на склоне горы, небольшие, обрамлённые цветами водопады, старые деревья, которые никто не собирался рубить…

— Да. Мне бы хотелось жить в подобном месте, но только не в Вардаре.

Ракх кивнул. Глаза его внимательно ощупывали каждый кустик.

— Сюда.

Многие строения оставались целыми, но часть домов была разрушена. Когда приходило тепло, город наверняка расцветал, но сейчас он выглядел печально. Мы поднялись по широкой лестнице, прошли под мостом из толстых корней, и Ракх остановился.

— Здесь мы жили, — показал маг.

Я посмотрела на двухэтажный дом под розово-серой крышей, где теперь бродил ветер. Строение оставалось целым, но у него не было ни окон, ни дверей, а на широком балконе выросло сразу несколько деревьев. Природа словно хотела сокрыть мёртвый город, укутать его, чтобы не так сильно мёрз.

Ракх двинулся вперёд, и я пошла следом, опасаясь смотреть на мужчину. Он жил здесь с любимой. Когда-то они были счастливы в этом прекрасном горном крае. И здесь было красиво прежде, а сейчас стало сумрачно и горько. Мужчина коснулся рукой белой стены, медленно провёл пальцами по едва заметному узору, что проступал на камне.

— Анна любила рисовать, — сказал он. — И постоянно сажала кактусы. Думала, что они мне нравятся. Когда она забеременела, самый большой и толстый вдруг расцвел ярко-розовыми цветами.