Джон преклонил колено. Король хмуро уставился в его сторону, сердито отшвырнув пергамент.

— Поднимись. Ответь мне, кто такая Лианна Мормонт?

— Она одна из дочерей леди Мейдж, сир. Младшая из них. Её назвали в честь сестры моего лорда-отца.

— Не сомневаюсь, что для того чтобы завоевать его расположение. Я знаю, как всё это делается. Сколько лет этой жалкой пигалице?

Джону пришлось на мгновение задуматься:

— Десять. Или что-то около того. Могу я поинтересоваться, чем она оскорбила Ваше Величество?

Станнис зачитал отрывок из письма:

— «Медвежий Остров не признает иного короля, кроме Короля Севера, и имя его — Старк».

— Ты сказал, что ей десять, а она смеет дерзить своему законному повелителю, — его коротко остриженная борода казалась тенью на впалых щеках. — Смотри, держи это при себе, лорд Сноу. Кархолд со мной, и это всё, о чем должно быть известно. Мне вовсе не нужно, чтобы твои братья начали рассказывать направо и налево о том, что какая-то девчонка оплевала меня с ног до головы.

— Как прикажете, сир.

Джон знал, что Мейдж Мормонт ушла на юг с Роббом. Её старшая дочь тоже присоединилась к армии Молодого Волка. Даже если обе погибли, то у леди Мейдж были другие дочери, и некоторые уже обзавелись собственными детьми. Может, они тоже ушли с Роббом? Разумеется, леди Мейдж оставила бы хоть одну из старших дочерей присматривать за кастеляном замка. Он не понимал, с какой стати Лианна написала Станнису, но другая его часть, напротив, задавалась вопросом: что было бы, если бы отправленное девушке письмо было запечатано не оленем, а лютоволком, и подписано Джоном Старком, лордом Винтерфелла?

«Слишком поздно для подобных сомнений. Ты сделал свой выбор».

— Я отправил два десятка воронов, — пожаловался король, — и не получил другого ответа, кроме молчания и неповиновения. Присяга своему королю является обязанностью каждого верноподданного. Но все знаменосцы твоего лорда-отца, не считая Карстарков, отвернулись от меня. Неужели на всем севере не нашлось ни одного человека чести, кроме Арнольфа Карстарка?

Арнольф был дядей последнего лорда, Рикарда. Он стал кастеляном Кархолда, когда его племянник с сыновьями отправились с Роббом на юг, и он первым прислал ворона Станнису, объявив о своей присяге. У Карстарков и не было иного выбора, вынужден был признать Джон. Рикард Карстарк предал лютоволка и пролил львиную кровь. Единственной надеждой Кархолда был олень, и Станнис это понимал не хуже Джона.

— В подобное смутное время даже люди чести сомневаются, что именно считать своим долгом. Ваше величество, вы не единственный король, требующий от них верности.

— Скажи мне, лорд Сноу, — возмутилась леди Мелисандра, — где были эти короли, когда дикари штурмовали твою Стену?

— В тысячах лиг отсюда, и глухие к нашим просьбам, — ответил Джон. — Я этого не забыл, миледи. И не забуду. Но у знаменосцев моего отца есть жёны и дети, которых нужно защищать, и есть народ, который погибнет, если они сделают неверный выбор. Его величество слишком много от них требует. Дайте им время, и вы получите ответ.

— Такой же? — Станнис смял письмо Лианны в кулаке.

— Даже на севере люди боятся гнева Тайвина Ланнистера. Болтоны враги ничуть не лучше. У них не случайно на знамёнах оказался ободранный до мяса человек. Северяне уехали с Роббом, проливали кровь за него, за него и погибли. Они сыты по горло горем и смертью, а тут вы являетесь к ним с предложением перейти на службу к новому господину. И вы ещё вините их за то, что они отказываются? Простите, ваше величество, но некоторые из них видят в вас всего лишь очередного обречённого претендента.

— Если его величество обрёчен, то обречено все королевство, — парировала Мелисандра. — Запомни это, лорд Сноу. Перед тобой стоит единственный истинный король Вестероса.

Джон постарался не измениться в лице.

— Как скажете, миледи.

Станнис фыркнул.

— Ты скуп на слова, как иные на золотых драконов. Интересно, сколько у тебя золота в копилке?

— Золота?

Не этих ли драконов собирается оживлять красная женщина? Драконов из золота?

— Тот налог, что с нас требуют, мы платим службой, ваше величество. Дозор богат репой, но у нас худо с деньгами.

— Репа не устроит Салладора Саана. Мне требуется золото или серебро.

— За этим вам лучше обратиться в Белую Гавань. Город не сравнится со Староместом или Королевской Гаванью, но это всё равно процветающий порт. Лорд Мандерли богатейший среди знаменосцев моего отца.

— Как же! Лорд-Слишком-Жирный-Чтобы-Сесть-На-Коня.

В письме, что лорд Виман Мандерли отправил в ответ из Белой Гавани, говорилось о том, что он стар и немощен, и ещё кое-что. Станнис приказал Джону и об этом не распространяться.

— Возможно, его светлость порадует жена из одичалых? — сказала леди Мелисандра. — Этот толстяк женат, лорд Сноу?

— Его леди-жена умерла много лет назад. У лорда Вимана двое взрослых сыновей и внуки от старшего из них. И он действительно слишком толст, чтобы сесть на коня. В нем, по меньшей мере, тридцать стоунов. Вель ни за что не согласится за него выйти.

— Может, ты хоть раз попытаешься дать ответ, который меня устроит, лорд Сноу? — проворчал король.

— Я надеялся, что правда вас устроит куда больше, сир. Ваши люди зовут Вель принцессой, но для одичалых она всего лишь сестра мёртвой жены их короля. Если вы собираетесь принудить её выйти замуж за того, кого она не желает, то, скорее всего, она перережет ему горло в первую брачную ночь. И даже если она согласится, это не значит, что одичалые последуют за ним или за вами. Единственный, кто способен удержать их вместе для вашей пользы — это Манс Налётчик.

— Мне это известно, — невесело ответил Станнис. — Я провёл много часов, разговаривая с этим человеком. Он многое знает о нашем истинном враге, и он хитёр, уверяю тебя. Но даже если он откажется от своего титула, он всё равно остается клятвопреступником. Оставь в живых хоть одного дезертира — и это лишь подтолкнёт к дезертирству других. Нет. Законы должны быть сделаны из железа, а не из пудинга. Жизнь Манса Налетчика обречена по всем законам Семи Королевств.

— За Стеной нет законов, ваше величество. А вы могли бы использовать Манса с пользой для себя.

— Я так и сделаю. Я сожгу его и покажу всему северу, как я расправляюсь с трусами и предателями. Я выберу другого вожака для дикарей. И не забывай, у меня еще есть сын Налётчика. Когда отец умрет, его отродье станет Королем-за-Стеной.

— Ваше Величество заблуждается.

Игритт любила повторять: «Ты ничего не знаешь, Джон Сноу!», но он знал.

— Ребенок не больше принц, чем Вель — принцесса. Никто не может стать Королем-за-Стеной просто потому, что им был его отец.

— Вот и хорошо, — ответил Станнис, — потому что я не потерплю в Вестеросе других королей. Ты подписал бумагу?

— Нет, ваше величество.

«Началось».

Джон сжал обожжённые пальцы в кулак и вновь разжал.

— Вы просите слишком многого.

— Прошу? Я просил тебя стать лордом Винтерфелла и Хранителем Севера. А эти замки я требую.

— Мы уступили вам Твердыню ночи.

— Одни крысы и развалины. Это подачка, которая не стоила дарителю ровным счетом ничего. Да твой же собственный человек, Ярвик, сказал, что через полгода в замке и так не осталось бы ни одной живой души.

— Другие замки ничуть не лучше.

— Мне это известно. Но сути дела не меняет. Это всё, что у нас есть. Вдоль Стены находится девятнадцать замков, а людей у тебя хватит только на три из них. Я же собираюсь еще до конца года полностью укомплектовать их гарнизоны.

— Я и не спорю, сир, но в грамоте говорится, что вы передаете эти замки своим рыцарям и лордам, чтобы они, будучи вассалами вашего величества, содержали их в качестве своих собственных.

— Короли должны быть щедрыми со своими сторонниками. Неужели лорд Эддард ничему не научил своего бастарда? Многие мои лорды и рыцари оставили свои богатые земли и крепкие замки на юге. Неужели их верность должна остаться неоплаченной?