— Я принц Дорна, — сказал Квентин, — на меня был возложен долг перед моим отцом и моим народом. Был тайный брачный договор.

— Я слышал. Значит серебряная королева увидев твой клочок пергамента упала в твои объятия, так?

— Нет, — сказала Красотка Мерис.

— Нет? Ах да, припоминаю. Твоя невеста улетела на драконе. Ну, когда она вернется, не забудьте пригласить нас на вашу свадьбу. Люди Компании с удовольствием выпьют за ваше счастье, а я люблю Вестеросские свадьбы. Особенно ту часть с провожанием в спальню… Хотя… Ой, постойте-ка.

Он повернулся к Дензо Д'хану.

— Дензо, я думал ты говорил, что драконья королева вышла за какого-то Гискарца.

— Мииринский дворянин. Богатый.

Принц-Оборванец повернулся обратно к Квентину.

— Может ли это быть правдой? Конечно нет. Как же ваш брачный договор?

— Она посмеялась над ним, — сказала Красотка Мерис.

Дейенерис никогда над ним не смеялась. Весь Миирин мог смотреть на него как на забавную диковинку, как смотрели на изгнанника Летних Островов Короля Роберта, вынужденного остаться в Королевской Гавани, но королева всегда говорила с ним учтиво.

— Мы приехали слишком поздно, — сказал Квентин.

— Какая жалость, что вы не дезертировали раньше.

Принц-Оборванец пригубил вина.

— Так значит… Никакой свадьбы для принца Лягушки. Поэтому вы прискакали обратно ко мне? Неужели три моих бравых Дорнийских парня решили соблюсти свои контракты?

— Нет.

— Какая досада.

— Юркхаз зо Юнзак мертв.

— Эта новость устарела. Я видел как он умер. Бедняга увидел дракона и споткнулся, когда пытался убежать. Затем тысяча его ближайших друзей прошлась по нему. Несомненно, Желтый Город тонет в слезах. Ты пригласил меня выпить за упокой его души?

— Нет. Юнакайцы уже выбрали нового командира?

— Совет хозяев не смог прийти к соглашению. Йеззана ко Каггаза поддерживало большинство, то теперь он тоже мертв. Мудрые Хозяева выбирают верховное руководство по очереди из своего круга. Сегодня наш командир тот, кого твои друзья в отрядах прозвали Пьяным Завоевателем. Завтра им будет Лорд Дрожащие Щеки.

— Кролик, — сказала Мерис. — Дрожащие Щеки был вчера.

— Признаю свою ошибку, лапушка. Наши юнкайские друзья были так добры, что снабдили нас списком. Мне нужно приложить усилия и старательней справляться с ним.

— Юркхаз зо Юнзак был тем человеком, что нанял вас.

— Он подписал наше соглашение от лица своего города. Именно так.

— Меерин и Юнкай заключили мир. Осада будет снята, армии распущенны. Здесь не будет ни битвы, ни бойни, ни города для разграбления и опустошения.

— Жизнь полна разочарований.

— Как долго, по-вашему, люди Юнкая захотят и дальше платить жалование четырем свободным отрядам?

Принц-Оборванец сделал глоток вина и сказал:

— Неприятный вопрос. Но такова наша жизнь, жизнь воинов свободных отрядов. Одна война заканчивается, другая начинается. К счастью, всегда кто-нибудь где-нибудь с кем-нибудь воюет. Возможно — здесь. Даже пока мы тут сидим пьем, Кровавая Борода убеждает наших юнкайских друзей преподнести королю Хиздахру еще одну голову. Вольноотпущенники и рабовладельцы не спускают глаз с шей друг друга и точат ножи, Сыны Гарпии разрабатывают планы в своих пирамидах, бледная кобыла загоняет рабов и лордов без разбора, наши друзья из Желтого Города смотрят в сторону моря, и где-то в травянистых землях дракон гложет нежную плоть Дейенерис Таргариен. Кто сегодня правит Меерином? Кто будет править им завтра? — Пентошиец пожал плечами. — В одном я уверен. Кому-нибудь понадобятся эти мечи.

— Мне нужны эти мечи. Вас наймет Дорн.

Принц-Оборванец взглянул на Милашку Мерис.

— Этой Лягушке наглости не занимать. Должен ли я напомнить ему? Мой дорогой принц, последнее соглашение, которое мы заключили, вы использовали, чтобы подтереть свой милый розовый зад.

— Я заплачу вдвое больше, чем вам платят юнкайцы.

— И заплатишь золотом, после подписания нашего соглашения, да?

— Я заплачу вам часть, когда мы доберемся до Волантис, остальное — когда я вернусь в Солнечное Копье. Когда мы отплыли, у нас с собой было золото, но присоединившись к отряду, было бы сложно его прятать, так что мы оставили его в банках. Я могу показать вам бумаги.

— А. Бумаги. Но нам заплатят в двойном размере.

— Вдвое больше бумаг, — сказала Милашка Мерис.

— Остальное вы получите в Дорне, — настаивал Квентин. — Мой отец — человек чести. Если я поставил печать на соглашении, он выполнит его условия. У вас есть мое слово.

Принц-Оборванец прикончил вино, перевернул кубок и поставил его между ними.

— Итак. Посмотрим, правильно ли я понял. Известный лжец и клятвопреступник желает нанять нас и заплатить обещаниями. И за какую службу? Мне интересно. Должны ли мои Гонимые Ветром сокрушить юнкайцев и разграбить Желтый Город? Разгромить в поле дотракийский кхаласар? Сопроводить тебя домой к твоему отцу? Или тебя удовлетворит, если мы доставим к тебе в постель текущую королеву Дейенерис в полной готовности? Скажи мне правду, Принц Лягушка. Что тебе нужно от меня и моих людей?

— Вы нужны мне, чтобы помочь украсть дракона.

Кагго Убийца Трупов тихо засмеялся. Милашка Мерис изогнула рот в полуулыбке. Дензо Д’хан присвистнул.

Принц-Оборванец лишь откинулся на спинку стула и сказал:

— За драконов не платят двойную цену, принцессочка. Даже лягушкам следует это знать. Драконы стоят дороже. Человеку, платящему обещаниями, стоит хотя бы обещать больше.

— Если вы хотите, чтобы я заплатил втрое…

— Все что я хочу, — сказал Принц-Оборванец, — это Пентос.

Он послал лучников первыми.

Под началом у Черного Балака была тысяча луков. В юности Джон Коннингтон разделял обычное для рыцарей презрение к лучникам, но в изгнании пришлось поумнеть. По-своему стрела столь же смертоносна, как и меч, так что, готовясь к долгому путешествию, он настоял, чтобы Бездомный Гарри Стрикленд разбил команду Балака на десять отрядов по сотне человек, по одной на каждый корабль.

Шесть из этих кораблей оставались вместе достаточно долго, чтобы доставить своих пассажиров к берегам Мыса Гнева (остальные четыре отстали, но в скором времени прибудут, как уверяли Волантийцы, но для Гриффа это было подобно тому, как если бы они потерялись или причалили в другом месте), что оставило Компании шесть сотен луков. Для этого хватило бы и двух сотен.

— Они будут пытаться отправлять воронов, — сказал он Черному Балаку. — Следите за башней мейстера. Здесь.

Он указал место на карте, нарисованной в грязи их лагеря.

— Сбивайте каждую птицу, покидающую стены замка.

— Мы так и делаем, — ответил выходец с Летних Островов.

Треть людей Балака использовала арбалеты, еще треть луки, сделанные на восточный манер из дважды согнутых рогов и сухожилий. Лучше их были длинные тисовые луки стрелков родом из Вестероса но лучшими из всех были большие луки из златосердечника (goldenheart), которые Черный Балак приберег для себя лично и его пятидесяти выходцев с Летних Островов. Только луки из драконьей кости могли послать стрелу дальше тех, что сделаны из златосердечника. Какие бы луки они не носили, все мужчины Балака обладали острым зрением опытных ветеранов, подтвердивших свою ценность в ста сражениях, битвах и стычках. Они доказали ее вновь возле Грифонова Насеста.

Замок возвышался над побережьем Мыса Гнева, на высоком утесе темно-красного камня, с трех сторон окруженный бушующими водами "Залива Разбитых Кораблей". Единственный проход защищала сторожка у ворот, позади которой лежала длинная горная гряда, лишенная растительности. Конингтоны называли ее" Глоткой Грифона". Штурм «Глотки» мог обернуться кровавым делом, — сразу же, как только горный хребет подвергнется нападению атакующих, копья, камни и стрелы защитников польются дождем из двух круглых башен, расположенных на склоне по обе стороны от главных ворот. А стоит им достигнуть ворот, люди внутри начнут лить им на головы кипящее масло. Грифф полагал, что может лишиться сотни людей, если не больше.