— …она прекрасна, так… так прекрасна.

Рамси пьяно улыбнулся.

— Она делает твой член твердым, Вонючка? Тесьма растянулась? Ты хочешь трахать ее первым? — Он засмеялся. — Принц Винтерфелла имеет такую же привилегию, как и все лорды в старину. Первую ночь. Но ты не лорд, не так ли? Только Вонючка. Даже не мужик, по правде говоря. — Он сделал еще один глоток вина, затем бросил кубок через всю комнату, разбив вдребезги об стену. Красные потоки потекли по камню. — Леди Арья, ложитесь на кровать. Да, на подушки, как хорошая жена. Теперь раздвигай свои ноги. Дай нам посмотреть твое влагалище.

Девушка бессловессно повиновалась. Теон сделал шаг назад к двери. Лорд Рамси сел рядом с невестой, плавно двигая рукой по ее внутренней стороне бедра, затем впихнув два пальца ей вовнутрь. Девушка испустила вздох боли. — Ты суха, как старая кость. — Рамси дернул свободной рукой и ударил ее по лицу. — Мне сказали, что ты знаешь как доставить удовольствие мужчине. Это ложь?

— Н-нет, милорд. Я п-п-подготовлена.

Рамси поднялся, свет от камина играл на его лице. "Вонючка, сюда. Подготовь ее для меня."

На мгновение он не понял. "Я… вы имеете в виду… милорд, у меня же нет… я…"

"Ртом," сказал лорд Рамси. "И пошустрей при этом. Если она не потечет когда я разденусь, я вырву твой язык и прибью к стене."

Где-то в богороще каркал ворон. Кинжал все еще был в его ладони. Он вложил его в ножны.

Вонючка, имя мне Вонючка. Вонючая тряпка. Вонючка наклонился, чтобы сделать свое дело.

"Давайте взглянем на эту голову" — приказал его принц.

Арео Хотах пробежался рукой по гладкому древку секиры — своей ясенево-железной жены, не прекращая наблюдать. Он наблюдал за белым рыцарем, сиром Бэйлоном Сваном, и теми, кто с ним пришел. Он наблюдал за Песчаными Змейками, каждой за её столом. Он наблюдал за лордами и леди, за слугами, за старым слепым сенешалем, и за юным мейстером Майлсом с шелковой бородой и услужливой улыбкой. Стоя наполовину на свету и наполовину в тени, он видел их всех. Служить. Защищать. Повиноваться. Такова его задача.

Все остальные смотрели только на ларец. Он был из эбенового дерева, с серебряными защелками и петлями. Несомненно, приятный на вид ящик, но многие из собравшихся здесь, в Старом Дворце Солнечного Копья, могут вскоре умереть — в зависимости от того, что в этом ларце.

Мейстер Калеот, шурша туфлями по полу, перешел через зал к сиру Бейлону Свану. Круглый маленький человечек выглядел ослепительно в своих новых одеждах с широкими сероватыми лентами и узкими красными полосками. Поклонившись, он принял ларец из рук белого рыцаря и понес к возвышению, где на вращающемся кресле сидел Доран Мартелл между своей дочерью Арианной и Элларией, возлюбленной его покойного брата. Сотня ароматных свечей благоухала. На пальцах лордов, поясах и сетках для волос леди сверкали драгоценные камни. Арео Хотах отполировал свою медную кольчугу до зеркального блеска и тоже блистал в свете свечей.

В зале воцарилась тишина. Дорн затаил дыхание. Мейстер Калеотт поставил сундук на пол перед креслом принца Дорана. Пальцы мейстера, обычно уверенные и ловкие, стали неуклюжими, пока он возился с замком и откидывал крышку, под которой оказался череп. Хотах услышал, как кто-то прочистил горло. Один из близнецов Фаулеров шепнул что-то на ухо другому. Эллария Сэнд закрыла глаза и пробормотала слова молитвы.

Сир Бейлон Сван напряжен как натянутый лук, отметил капитан гвардии. Этот новый белый рыцарь не так высок и миловиден, как прежний, но шире в груди, крепче, руки — сплошные мускулы. Его белоснежный плащ был застегнут у горла двумя лебедями на серебряной броши. Один из слоновой кости, другой ониксовый, и Арео Хотаху показалось, что оба они сражаются. Носивший их мужчина также выглядел бойцом. Этот не умрет так легко, как предыдущий. Он не пойдет под мой топор, как сир Арис. Он будет стоять за щитом, чтобы я к нему шел. Если до этого дойдет, Хотах будет начеку. Его секира остра, хоть брейся.

Он позволил себе мельком взглянуть на ларец. Череп покоился на черной фетровой подкладке и ухмылялся. Все черепа ухмыляются, но этот казался счастливей всех. И больше. Капитан гвардии никогда не видел черепа крупнее. Подбровный выступ толстый и тяжелый, челюсть массивная. Кость сияла при свете свечей, белая, как плащ сира Бейлона.

— Положите его на пьедестал, — приказал принц.

В его глазах блестели слезы.

Пьедесталом была колонна из черного мрамора на три фута выше мейстера Калеота. Толстый маленький мейстер подпрыгнул на своих туфлях, но так и не смог дотянуться. Арео Хотах собрался было подойти и помочь, но Обара Сэнд шагнула первой. Даже без хлыста и щита она казалась суровой и мужеподобной. Вместо платья она носила мужские брюки и длинную льняную тунику, затянутую на талии поясом из медных солнц. Темные волосы стянуты в узел на затылке. Вырвав череп из мягких розовых рук мейстера, она положила его на верх мраморной колонны.

— Гора больше не поскачет, — мрачно сказал принц.

— Его смерть была долгой и тяжелой, сир Бейлон? — Тиена Сэнд задала вопрос тоном девушки, спрашивающей, красиво ли её платье.

— Он вопил несколько дней, — ответил белый рыцарь, но без явного удовольствия. Мы слышали его по всему Красному Замку.

"Это беспокоит Вас, сир?" — спросила леди Ним. На ней было платье из жёлтого шёлка, такого прозрачного и тонкого, что просвечивало насквозь, обнаруживая золотую нить и украшения под ним. Её наряд был столь нескромен, что белому рыцарю, казалось, было неловко смотреть на неё, но Хотах это одобрял. Нимерия была наименее опасна, будучи практически раздетой. Иначе у неё непременно было бы припрятано с дюжину лезвий. "Сир Григор был кровавым зверем, все это знают. Если кто и заслуживал страданий, то это он".

— Может быть так и есть миледи, — сказал Бэлон Свонн, — "но Сир Грегор был рыцарем и рыцарь должен умереть с мечом в руке. Яд нечестный и грязный способ убийства"

Леди Тиена улыбнулась. Её платье было кремовым и зелёным с длинными рукавами, таким скромным и невинным, что любой мужчина, смотревший на неё, мог подумать, что перед ним непорочнейшая из дев. Арео Хотаху лучше было знать. Её мягкие, слабые ручки были такими же смертоносными, как и мозолистые руки Обары, если не больше. Он внимательно наблюдал за ней, бдительно следя за каждым движением её пальцев.

Принц Доран нахмурился. "Всё так, сир Бейлон, но Леди Ним права. Если кто из людей и заслуживал умереть с воплями, то это был Григор Клиган. Он надругался над моей сестрой, разбил голову её ребёнка о стену. Мне остаётся только молиться, чтобы сейчас он горел в Аду, а Элия и её дети пребывали в покое. Это та справедливость, которой желал Дорн. Я рад, что дожил до этого момента. Наконец-то Ланнистеры доказали истинность своей гордости и заплатили этот старый кровавый долг".

Принц предоставил слово слепому сенешалю Рикассо, тот поднялся и предложил тост:

— Лорды и леди, давай все вместе выпьем сейчас за Томмена, Первого этого Имени, Короля Андалов, Ройнаров и Первых Людей, и Повелителя Семи Королевств.

Обслуга засуетилась между гостями при словах сенешаля, наполняя кубки из кувшинов, принесенных с собой. Вино было дорнийское крепкое, темное как кровь и сладкое как месть. Капитан не пил его. Он никогда не пил на пирах. Принц также не принимал участие. У него было свое вино, приготовленное Мейстером Майлсом и хорошо сдобренное маковым соком, чтобы облегчить мучительную боль в опухших суставах.

Было видно, что Белый рыцарь выпил только из учтивости. Его спутники также. Как и Принцесса Арианна, Леди Джордейн, Лорд Божьей Милости, Рыцарь Лимонной Рощи, Леди Призрачного Холма… даже Эллария Сэнд, любовница Принца Оберина, бывшая с ним в Королевской Гавани, когда он умер. Хотах уделял больше внимания тем, кто не пил: Сир Даэмон Сэнд, Лорд Тремонд Гаргален, двойняшки Фаулер, Дагос Менвуди(?), Улеры из Дьявольской рощи, Виллы из Костяной Дороги. Если будут проблемы, то от кого-нибудь из них. Дорн рассержен и раздроблен, и власть Принца Дорана над ними не так тверда как могла бы быть. Многие из его лордов считают, что он слаб, и будут рады открытой войне с Ланнистерами и королем-мальчишкой на Железном Троне.