— Времени больше нет. Тебе нужно идти собираться, Сэм. Ты отправляешься вместе с Лилли.

— Отправляюсь? — Сэм вытаращился на него с открытым ртом, словно не понимая смысла слов. — Куда отправляюсь? В Восточный Дозор, милорд? Или… куда я…

— В Старомест.

— Старомест? — пискнул Сэм тоненьким голоском.

— Эйемон едет с вами.

— Эйемон? Мейстер Эйемон? Но… ему сто два года, милорд. Он не может… ты отправляешь нас вместе? А кто же присмотрит за воронами? Если кто-нибудь заболеет или поранится, кто же…

— Клидас. Он много лет служил Эйемону.

— Клидас всего лишь стюард, и у него неважно с глазами. Вам нужен мейстер. А мейстер Эйемон настолько слаб, что морское путешествие… Он же может… он такой старый и…

— Его жизнь будет в опасности. Я тоже беспокоюсь, Сэм, но здесь риск гораздо выше. Станнис знает, кто такой Эйемон. Если красной женщине нужна королевская кровь для её чар…

— Ох, — с толстых щёк Сэма пропала краска.

— Дареон встретит вас у Восточного Дозора. Я надеюсь, его песни помогут нам заполучить с юга немного людей. «Черная Птица» доставит вас в Браавос. Оттуда вы самостоятельно отправитесь в Старомест. Если ты не передумал объявить мальца Лилли своим бастардом, сможешь переправить её с ребенком на Рогов Холм. Или Эйемон постарается похлопотать для неё о месте прислуги в Цитадели.

— Моим б-б-бастардом. Да, я… моя мать и сёстры помогут Лилли с ребенком. Дареон не хуже меня сможет присмотреть за ней до самого Староместа. А я… я каждый вечер тренировался в стрельбе из лука, как ты и приказал… да, за исключением того времени, когда я был в хранилищах, но ты сам велел мне разыскать побольше сведений об Иных. От лука у меня болят плечи и все пальцы в мозолях, — он показал Джону руку. — Но я всё равно упражняюсь. Теперь я гораздо чаще попадаю в цель, но всё равно худший лучник на свете. А ещё мне нравятся истории, которые рассказывает Ульмер. Нужно чтобы кто-то их записал в книгу.

— Ты так и сделаешь. В Цитадели есть и пергамент, и чернила, а также луки. Я хочу, чтобы ты не переставал тренироваться. Сэм, в Ночном Дозоре сотни людей, способных выпустить стрелу, но очень мало умеющих читать и писать. Мне нужно, чтобы ты стал моим новым мейстером.

— Милорд, я… мне нужно быть здесь, с книгами…

— …и ты будешь — когда вернёшься.

Сэм поднес руку к горлу.

— Милорд! Цитадель… они же заставляют вскрывать трупы. Я не могу надеть цепь.

— Ты можешь. И наденешь. Мейстер Эйемон стар и слеп. Силы его покидают. Кто займёт его место, когда он умрет? Мейстер Муллин в Сумеречной Башне скорее боец, а не учёный, а мейстера Хармуна из Восточного Дозора чаще видят пьяным, чем трезвым.

— Попроси Цитадель прислать нового мейстера…

— Я так и собираюсь поступить. Нам нужны все, кто поможет. Но Эйемона Таргариена заменить непросто.

«Всё пошло не так, как я планировал». Джон заранее знал, что с Лилли будет тяжело, но он не сомневался, что Сэм с радостью променяет опасности Стены на тепло Староместа.

— Я был уверен, что такой вариант тебя устроит, — озадаченно сказал он Сэму. — В Цитадели столько книг, что никому на свете не удастся прочитать за всю жизнь. Тебе бы там понравилось, Сэм. И я уверен, что так и будет.

— Нет. Я мог бы прочесть книги, но… мейстер должен быть и целителем, а от к-к-крови я падаю в обморок, — у него затряслись руки, словно в подтверждение этих слов. — Я Сэм Пугливый, а не Сэм Смертоносный.

— Пугливый? И чего ты боишься? Упреков старцев? Сэм, ты своими глазами видел мертвецов, пришедших на Кулак Первых Людей, с почерневшими руками и ярко-голубыми глазами. Ты даже убил Иного.

— Это д-д-драконье стекло, а не я.

— Тихо, — оборвал его Джон. После слёз Лилли на страхи толстяка у него просто не осталось терпения. — Ты лгал и интриговал, чтобы сделать меня лордом-командующим. И подчинишься мне. Ты отправишься в Цитадель и выкуешь цепь. И если будет нужно, то станешь вскрывать трупы. По крайней мере, в Староместе мёртвые не станут возражать.

— Милорд. М-м-мой отец, лорд Рендилл, он, он, он… жизнь мейстера — это жизнь раба. А сын из рода Тарли никогда не наденет цепь. Мужчина с Рогова Холма не станет кланяться и прислуживать мелким лордам. Джон, я не смею не подчиниться моему отцу.

«Убей мальчишку, — подумал Джон. — Мальчишка в тебе и в нем — убей обоих, ты, проклятый ублюдок».

— У тебя больше нет отца. Только братья. Только мы. Твоя жизнь принадлежит Ночному Дозору, поэтому ступай, собери вещи и отправляйся с теми, кто тебе дорог, в Старомест. Вы отправляетесь за час до рассвета. И вот тебе ещё один приказ. Отныне и навсегда — не смей называть себя трусом. За минувший год ты повидал больше, чем другие за всю свою жизнь. Справишься и в Цитадели, но появишься там как полноправный брат Ночного Дозора. Я не в силах приказать тебе стать храбрым, но могу приказать спрятать свой страх подальше. Ты принес клятву, Сэм. Помнишь?

— Я… я постараюсь.

— Не надо стараться. Подчиняйся приказу.

— Подчиняйся! — захлопал чёрными крыльями ворон Мормонта.

Сэм обмяк.

— Как прикажет милорд. А… а мейстер Эйемон знает?

— Это была наша общая задумка, — Джон распахнул перед ним дверь. — Никаких прощаний. Чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше для всех. За час до рассвета, у кладбища.

Сэм бежал от него — точно так же, как и Лилли.

Джон устал.

«Мне надо поспать».

Он полночи корпел над картами, писал письма и строил планы вместе с мейстером Эйемоном. Но когда он повалился на свою узкую кровать, сон к нему не пришёл. Он помнил, с кем ему предстоит сегодня встретиться, и его мысли без конца возвращались к последним словам мейстера Эйемона:

— Позвольте, милорд, дать вам один последний совет, — сказал ему старец, — тот самый совет, который я дал своему брату, когда мы с ним расставались в последний раз. Ему было тридцать три года, когда Великий совет решил, что он должен занять Железный Трон. У него к тому времени были уже собственные сыновья, но в душе он всё ещё оставался ребёнком. Ему была присуща невинность — кротость, за которую мы так его любили. «Убей в себе мальчишку, — сказал я ему в тот день, когда отправился морем на Стену. — Чтобы править, надо быть мужчиной — Эйегоном, не Эггом. Убей мальчишку, и пусть родится мужчина», — старик потрогал лицо Джона. — Вы вдвое младше, чем был тогда Эгг, и ваше бремя, боюсь, куда тяжелее. Власть не приносит вам особой радости, но сдается мне, у вас достанет силы сделать то, что должно. Убей в себе мальчишку, Джон Сноу. Зима почти пришла. Убей мальчишку, и пусть родится мужчина.

Джон накинул плащ и вышел наружу. Он каждый день совершал обход Чёрного Замка, проверяя часовых на постах и выслушивая их донесения из первых рук, наблюдал за Ульмером и его учениками на стрельбище, беседовал с людьми короля и королевы, гулял по гребню Стены и смотрел на лес. Белой тенью за ним следовал Призрак.

Когда Джон поднялся на Стену, на ней нёс дозор Кедж Белоглазый. Кедж отметил сорок с лишним своих именин, из них тридцать — на Стене. Его левый глаз был слеп, правый — видел не слишком хорошо. За Стеной — на лошади и с топором в руках — он ничем не уступал любому другому разведчику Дозора, но с другими дозорными никогда не ладил.

— Спокойный день, — сказал он Джону. — Докладывать не о чем, кроме неумех-следопытов.

— Что за «неумехи»? — переспросил Джон.

Кедж ухмыльнулся:

— Пара рыцарей. Поехали на юг от Стены по Королевскому тракту. Когда Дайвин увидел, как они скачут — сказал, что олухи-южане ошиблись дорогой.

— Ясно, — сказал Джон.

Чуть больше ему удалось выудить из самого Дайвина, пока старый лесничий хлебал ячменную похлебку в казармах.

— Так точно, милорд, я их видел. Это были Хорп и Мэсси. Станнис послал их куда-то, но не сказал, куда, зачем и когда они вернутся.

Сиры Ричард Хорп и Джастин Мэсси оба были людьми королевы, и оба занимали важные места в королевском совете.