— Почему он вечно такой беспардонный и наглый?! — прошипела она мне, когда мы выходили за вареньем в сени. — Почему он уверен, что можно вот так врываться…

Она не договорила — убежала на вверх, закусив губу, и больше не спускалась.

После этого посиделки сошли на нет.

Дэн ушел с Ромкой, а я осталась на веранде.

Воздухом перед сном дышать.

— Да, — я кивнула.

И почувствовала, как Дэн, помешкав, все ж подтянулся и уселся рядом. Спиной к саду и, если мы сейчас вскочим, то побежим в разные стороны, удаляясь, как туристы или машины в математики начальной школы.

Из пункта А в разные стороны с разной скоростью два пешехода…

Я усмехнулась и глаза закрыла, ощущая тепло на грани жара, что исходило от Дэна, слушая его почти неслышимое дыхание и вдыхая его запах.

Запах ветра, холода, бергамота, немного ели, табака на грани слышимости и самого Дэна. И, пожалуй, я нашла свой любимый мужской аромат.

— Я уезжаю в начале августа, — произносит, между тем, он.

Куда?

Надолго?

Зачем?

И почему ты говоришь это мне?

— Не переживай, я оплачу август сама, — отвечаю вместо этого.

Я не смотрю, но чувствую, что он качает головой, и слышу, как усмехается:

— Я уже все заплатил.

Широкий жест и… я понятию не имею как его понимать.

И говорю не то и не о том.

— Не стоило. У меня есть деньги.

— Хорошо, — Дэн улыбается голосом, — значит, я могу быть спокоен, что ты не голодаешь.

— Конечно, там еще весь морозильник забит всевозможным мясом для Сенечки. До зимы хватит.

— Этого паршивца забрала твоя подруга?

— Да, вернулась. С женихом. В начале августа свадьба.

— Подарок выбрала?

— Эм-м-м банальный сервиз или еще более тривиальный вариант с конвертом и деньгами? — наигранно-задумчиво спрашиваю я.

А Дэн фыркает.

Тоже наигранно.

И весь наш ниочёмный разговор слишком наигранный, отвратительно бутафорский до тошноты, поэтому я вздыхаю и…

— Зачем ты приехал?

Я поворачиваю голову в его сторону, смотрю на плотно сжатые губы, вырисованный в разбавленной луной темноте профиль.

— Потому что вы до конца июля здесь, я уезжаю в начале августе и мы могли не увидеться, а нам надо поговорить, — менторским тоном объявил Дэн.

— Хорошо, говори, — я кивнула и ногой от избытка чувств мотнула особо сильно, долбанувшись пяткой об веранду.

Черт!

А Дэн не сказал — свет зажегся с треском, ослепил и недовольный голос Ромки хрипло проворчал от порога:

— Черт, совы, вам чего не спится?

— А тебе? — раздраженно поинтересовалась я.

— Я попить, — хмуро отозвался он и полез в буфет.

— Цэ два аш пять о аш?

Вместо ответа хмурый и явно злой Ромочка вытащил бутылку коньяка, показал мне интересную конфигурацию из пальцев и молча удалился.

А мы остались со светом и тишиной, которую никакими признаниями заполнять уже не хотелось.

— Пойду, посмотрю как он, — мрачно бросил Дэн и исчез вслед за Ромкой, пожелав напоследок спокойной ночи.

[1] Ясмин — одна из кукол Bratz.

Я могу пересчитать на пальцах сколько раз слышала, чтобы Ромка матерился, и я никогда не слышала, чтобы он крыл кого-то отборным трехэтажным злым матом.

Услышала.

Анна Николаевна с Милкой собирали вишню, а я вернулась за кепкой, ибо солнце не смотря на шестой час вечера припекало нещадно.

Вернулась и еще с крыльца услышала ломкий от бешенства голос Ромки и последовавший за ним грохот.

Оглянувшись на сад и огород, что были как раз разделены линией вишни, решила подняться и замерла, не дойдя до второго этажа.

— Прекрати, — спокойно и даже равнодушно сказал Дэн.

А Ромка в ответ снова заматерился.

— Да если б я знал, чем все закончится, я б никогда ее к тебе не привел! — уловила я цензурную часть и поняла, что вмешиваться не буду.

Ее — это меня ведь, да?

И любопытство — не порок, а стратегический важный источник правдоподобной информации. И неприятных открытий, которые идут обязательным бонусом, хмыкала обычно Милка, но… в данный момент я от этой мысли отмахнулась и обратилась в слух.

— Ничего еще не закончилось, — также равнодушно проговорил мой сосед.

— Конечно, вы просто ходите и старательно друг друга игнорируете, как два идиота!

Спасибо, Ромочка. Нет, вынуждена признать, что в целом ты недалёк от истины, но… Ромка, я тебе припомню еще!

И мы не игнорировали — мы общались «доброе утро», «спокойно ночи», «передай хлеб, пожалуйста» «идете купаться?» «да» — нормальная в общем-то беседа за полтора дня.

— Чего ты хочешь? — в голосе Дэна послышалась усталость.

— Когда ты ей всё расскажешь? — напряжено и серьезно объявил чего хочет мой друг.

Вот только Дэн не ответил, и я уже собиралась ретироваться, когда услышала очередной вопль Ромки, на этот раз не верящий.

— Ты что, совсем не собираешься ей ничего говорить?!

— Ром…

— Да ты…

И да, характеристика мне в принципе понравилась, самолюбие было отомщено, но вопрос: «А чего не расскажешь Варе?» с повестки дня еще не снят.

— Третьего августа у меня самолет до Катманду. Кольцо Аннапурны и подъем до базового лагеря с Вадимом.

— Чего?! — Рома натурально взревел и выдал такую тираду, что я прям позавидовала и пару оборотов записать захотела.

— Не ори, — процедил Дэн.

И я хорошо представила как он в этот момент поморщился.

— Да ты кретин совсем?! Тебя тогда вытащили едва живого с этой гребанной горы! Что, забыл уже как подыхал и почти год в больничке провалялся?!

— Не забыл, — голос Дэн зазвучал металлом, предостерегающим.

— Так какого ты опять туда лезешь?!

— Да потому что я не могу не лезьте!!! — заорал не хуже Ромки вдруг Дэн. — Потому что эти, как ты говоришь, гребанные горы снятся мне каждую ночь!!!

— Я не могу без них и никогда не смогу, — проговорил он куда тише и закончил совсем тихо, на грани слышимости. — И я не смогу, когда Варя не выдержит очередного восхождения, соберет вещи и уйдет навсегда, как Алька. И я не хочу, если что-то случится… я видел лица близких, когда им сообщали, когда они ждали живой или нет… она этого не заслуживает, поэтому не стоит…

Они помолчали.

— Завтра я уеду, — наконец с трудом, словно выталкивая из себя слова, выговорил Дэн. — Мне надо с ней только попрощаться.

— Ты прав, — зло процедил Ромка, — прощайся и вали. Варька не для такого… как ты.

— Ты ведь все слышала, да? — тихо и внезапно прозвучало от двери.

И в нашу с Милкой комнату зашел Дэн и дверь за собой закрыл. На ключ, непонятно кем и когда оставленный и вообще сделанный.

— Да, — отпираться не хотелось, но и признаваться, что стояла и слушала на лестнице, не желала, — вы орали на весь дом.

— Варь, посмотри нам меня, — попросил он и напротив, привалившись спиной к Милкиной кровати, на пол сел.

Посмотрела, оторвавшись от разглядывания кепки, которую крутила в руках. Я ж за ней нашла.

И взяла и надо было вернуться к Милке, Ба и вишне сразу, а не сидеть на кровати, кипя от злости, и думать.

Додумалась.

— Почему ты все решаешь за меня? — вопрос с обидой вырвался сам, и кепка ему в лицо полетела тоже сама. — Почему ты даже не даешь никакой возможности… ничему?!

Я вскочила и огляделась.

И почему мы никогда не коллекционировали вазы и статуэтки?!

Тяжелые.

Мне их искренне не хватает в данную минуту.

Впрочем, подушка тоже сойдет для вымещения злости.

Жаль, дотянуться до нее я не успела — меня сгребли, сжали и на кровать уронили, придавливая собой.

— Отпусти! Не трогай!!!

— Что, снова к Альбине отправишь? — Дэн нагло усмехнулся и руки мои обе перехватил, за голову заводя.

— К черту в горы! — прошипела и дернулась, пытаясь вырваться. — Как ты и собрался! Почему ты думаешь, что я однажды соберу вещи и уйду? Почему ты сразу вот так все обрубаешь?! Без вариантов и шансов! Да ты просто трус… страус!