Дэн кивает и хмурится, а я провожу пальцами по его лбу.

— Я тогда не ответила и не успела в аэропорт, ты уже улетел. Но я тебя люблю… очень, и я без тебя не могу, — признаюсь шепотом, — мне плохо.

И я не знаю, кто поддался первым и поцеловал.

Вот только через пару минут меня уже несут по коридору к каютам и мысль, что как хорошо, что все на концерте, мелькает и пропадает чересчур быстро.

— Где ключи? — задыхаясь спрашивает Дэн, прижимая к стене.

— В кармане, — я с трудом соображаю, что ему надо, и снова тянусь к его шее и пытаюсь стащить футболку.

В номер мы вваливаемся кое-как, со смехом, ворчанием, окончательно путаясь в его футболке и врезаясь в вешалку.

И настойчивый стук в дверь раздается совсем невовремя.

— Дети, пять минут, откройте, потом продолжите!

Мама — это все-таки страшно. Нет, я что была настолько кошмарным ребенком, чтоб мне так изощренно мстить сейчас?!

— Она издевается? — я разочаровано откидываюсь на подушку, а Дэн ругается и смеется, утыкаясь лбом мне в живот.

— Черт… совсем забыл, — сквозь смех стонет он и быстро целует, чтобы подняться и поспешно натянуть джинсы.

Я тоже неохотно встаю и закутываюсь в покрывала, дабы узнать, чего некоторым не спится и вообще…

— Мы очень рады, что у вас все замечательно, — сверкая улыбкой, выдает моя не менее замечательная мама, — но вот ЭТО, пожалуйста, воспитывайте сами и на будущее… внуков я предпочитаю других!

Не поняла…

Я растеряно смотрю, как плетенную корзину мама торжественно вручает Дэну и не менее торжественно удаляется к себе, а корзина, между тем, приходит в движение и оттуда высовывается одна наглая черноносая морда, что фырчит и смотрит на нас удивленно, возмущенно и заспанно.

— Сенечка?!

— Ну понимаешь, — Дэн закрывает дверь и улыбается несколько смущенно, — Антуан оказался аллергиком и я, как будущий врач, просто обязан был его спасти.

Кажется, Сенечка гневно вякает, что его хвостатое величество, совсем не величественно ставят вместе с корзиной на пол и погребают под свалившемся покрывалом, но нам уже совсем не до него…

— Мила, где салфетки?

— Уже на столе.

— А вилки?

— Там же.

— Ром, убери эту тварь от елки, я отказываюсь в пятый раз за сегодня ее ставить!

— Сенека, нас здесь не любят! Мы оскорблены и мы гордо удаляемся.

— А Ник приехал?

— Нет, но он обещался быть не один.

— А вечер становится интересным!

— Савелий Евстафьевич, вы опять в сок коньяк доливаете?!

— Вообще-то, это скотч. К слову настоящий. Знаете, сколько сейчас на таможне дерут?! Совсем уже зажрались…

— Скажите, что это не контрабанда.

— Это не контрабанда, это ловкость рук, моя харизма и «Русалки» Крамского.

— Они же в Третьяковке висят?!

— Ну…

— Ба!

— Что?! Я только с краской немного помогла!

— Кто-нибудь видел штопор?

— А что в это доме уже наливают?!

— И где Варя?!

Я на чердаке, сижу с улыбкой, слушая переругивания с первого этажа, и, как обычно, помедлив миг, набираю не забитый номер телефона по скайпу.

— Здравствуйте, — моя улыбка становится шире, — с наступающим!

— Варя! — мне тоже улыбаются очень радостно и приветливо.

По ту сторону экрана Дарья Дмитриевна.

В вечернем платье и с прической. Они с Александром Владимировичем празднуют Новый год у друзей, и сейчас мать Дэна торопливо выходит на балкон.

— Как у… вас?

— Уже на стол собираем, точнее на два. В этом году народу многовато…

Мы, Ромка и Мила, мои родители и прилетевшие наконец бабушка с дедушкой, родители Ромки, его бабушка, Ба с Савелием Евстафьевичем, которые-таки познакомились на свадьбе и спелись, и Мила только за голову хваталась от этого авантюрно-жульнического тандема. Еще где-то подъезжает Ник с пока неизвестной спутницей.

Ну или почти неизвестной.

Я поспорила с Дэном, что это Алиса, и он уже может морально готовиться к недели кулинарных шедевров.

И, конечно, самая важная персона — Сенечка — тоже здесь. Ромка, нашедший собрата по разуму, как ухмыляется Дэн, подарил енотистому засранцу шапку Деда Мороза, как у себя, и теперь они щеголяют на пару в этих колпаках.

— Дэн закрыл семестр и готовится к сессии. Я узнала, что такое ворота печени и почему Ромка обижается, когда Милка его называет привесок придатка и придатка привеска, — я страдальчески закатываю глаза, но предательская улыбка все равно выдает, а Дарья Дмитриевна смеется в открытую.

— Еще Дэн отказался от похода в феврале, как собирался, на Аннапурну и сейчас зависает только на скалодроме. Даже меня пару раз затащил…

И мне это понравилось, особенно, когда я смогла, достичь вершины-потолка.

Я рассказываю про репетиторов и роспись клуба, которая идет полным ходом, пусть мы с Ником и переругиваемся почти каждый день, а Дарья Дмитриевна делится своими новостями.

С Дэном о родителях я не заговаривала, и он тоже не поднимал эту тему. И может я не должна разговаривать с его матерью, но она его любит и переживает и общаться мы стали как-то незаметно, а вот с Александром Владимировичем у нас вооруженный нейтралитет.

И их подарки от своего лица я уже запаковала и под елку к остальным положила.

То, что между ними произошло… не мне судить.

Не судите, да не судимы будете, как говориться.

Я заканчиваю разговор за десять минут до Нового года, прощаюсь и закрываю крышку ноута, чтобы увидеть в дверном проеме хмурого Дэна. Он привалился к косяку и смотрит на меня пристально.

Странно.

— Я…

— Там Ник приехал, — говорит медленно и с кривой усмешкой, — и ты оказалась права, с Алисой.

Я отодвигаю ноут и встаю, а, когда подхожу, Дэн сгребает меня и крепко-крепко обнимает.

— Спасибо, — выдыхает над ухом.

Мне не надо объяснять за что.

Это как у Ба, когда Дэн на наше первое утро, когда я расчёсывалась у окна, тоже подошел и обнял, прошептав: «Спасибо».

За ночь, не эту, а ту, когда я нашла его на кухне и просидела с ним до утра.

Я только кивнула.

И сейчас я тоже киваю и выдыхаю, что он не сердится и не запрещает мне с ней общаться. И хорошо, что он знает. Мне не нравятся секреты от него, поэтому Гордеева с утра мы встречали вместе, и Дэн хмурился и смотрел исподлобья, пока из машины не вышла Катерина с еще незаметным животом.

Поездка в Париж оказалась плодотворной, а я утвердилась во мнение, что в случае кризиса, занятие себе найду.

Хорошие свахи на вес золота, между прочим!

Чета Гордеевых же заскочили на минутку, поздравить, и быстро отбыли к Гордеевским родителям.

— Пойдем загадывать желание? — спрашиваю почему-то шепотом и, подняв голову, смотрю на Дэна.

— А может… — он смотрит на кровать за моей спиной и без того темные глаза темнеют окончательно, а руки спускаются ниже талии.

— Нет, — я смеюсь и выворачиваюсь.

Тяну его вниз.

— Имей совесть, Денис Александрович.

— Да я как-то предпочитаю кое-кого другого… — ворчит раздосадовано на ходу, а я фыркаю:

— Не опошляй, и вообще куранты пропускать нельзя.

— Ты еще скажи, что желания загадывать будешь.

— Конечно.

Мы заходим в зал, и нас встречают ворчанием, что пообжиматься можно и потом, а вот шампанское с пеплом выпить только раз в год.

И да, желание я загадываю, потому что они точно сбываются.

Я теперь в этом уверена.