Пять тридцать утра, за окном птички чирикают, солнце светит уже вовсю, люди медленно и неохотно просыпаются, Сенечка спать ложится.

Я же все сижу и чувствую себя агентом 007, Штирлицем и почему-то Матой Хари в одном флаконе. Последняя слегка напрягает: репутация весьма сомнительного характера и кончила плохо.

А впрочем, не о том речь.

Вернемся, к нашим баранам, точнее барану одному, но выдающемуся.

Гордеев Ярослав Викторович, прошу любить, жаловать и благодарить за еще одну бессонную ночь.

Тридцать один год, неженат и женат никогда не был.

Владелец пускай не заводов, газет, пароходов, но его компания «Карт-медиа», занимается IT-технологиями и является одним из лидеров на рынке.

Что именно ребята разрабатывали, устанавливали и писали я не совсем поняла, зато стало понятно как легко и быстро нашли информацию обо мне по одному только имени и фамилию, что я по дури брякнула его водителю.

И в общем-то, это все.

Шифруется Гордеев не хуже Штирлица.

О личной жизни ничего неизвестно. Ни скандалов, ни компрометирующих фоток, ни молоденьких подружек и вечеринок.

Ни-че-го.

Я задумчиво уставилась на одну из его фотографий, на которой он смотрел прямо в объектив.

Серьезные стальные глаза под густыми бровями, гладко выбритое скуластое лицо и идеально уложенные короткие волосы цвета вороньего пера.

Да, Ярослав Гордеев, ты красив, даже очень, и спортивная подтянутая фигура тебя только больше красит.

А явно не покупные костюмчики, кипенно-белые рубашки, цену которых я даже знать не хочу, и запонки с лучшими швейцарскими часами как приятное дополнение.

Дополнение к образу состоятельного, уверенного в себе красивого мужчины с процветающим бизнесом, который точно не станет лазить по деревьям за енотами и гулять в парке в середине рабочей неделе…

Подчистив историю и не оставив улик, я со вздохом закрыла ноут и отнесла его на законное место.

Теперь можно и спать.

— … диагностическая характеристика яиц власоглава — бочонковидная форма с крышечкой в виде пробки. Жизненный… Блин, локализация! Локализация — толстый кишечник. Жизненный цикл…

Стон вырвался сам.

Жизненный цикл — самое занудно-долгое. От слов: метацеркарий, финны, адолескарий меня уже тошнит.

А вообще я лежу на кровати, звездочкой, и бездумно разглядываю потолок, уже часа два. Вот как проснулась, так и лежу. Сенечка копошится в углу, строит себе домик из диванных подушек, и изредка прибегает ко мне, тыкается носом то в лицо, то в шею.

Обнюхивает.

Явно ждет, когда помру, енотистый паршивец.

Не дождется!

— … так еще пять гельминтов и останутся только членистоногие, — бодро проговорил за стенкой сосед.

А я снова застонала.

Кажется, все ж дождется.

Второй день, второй день я слушаю про этих долбанных паразитов!!!

Да я уже поклялась мыть все овощи-фрукты с мылом на три раза, сама могу рассказать, что у карликового цепня промежуточный хозяин мучной хрущ, ришта у нас живородящая и заболевание называется Дракункулез, а отряд амеб на латыни звучит как амоёбина!

Знаете, как выглядит вытаскивание бычьего цепня из человека во время операции?!

А вот я знаю!

На кухню за йогуртом вернулась невовремя, медик наш умный там ужинал, не отрываясь от процесса обучения, видосики он смотрел.

Псих!

Да я мельком увидела и одного только и все, кушать расхотелось и чаем поперхнулась, а он спокойно уплетает борщ и успевает даже что-то помечать в большой тетради.

Еще ко мне обернулся и обеспокоенно поинтересовался:

— Тебе плохо?

— Замечательно! — рявкнула, грохнула кружку на стол и ушла к себе.

Слушать бубнеж про балантидий за стенкой.

Сегодня вот прошли сосальщиков всех и перешли к нематодам. И я все еще не могу понять, это звукоизоляция такая фиговая или у Дэна громкий голос.

— … острица детская. Enterobius vermicularis. Заболевание — энтеробиоз. Локализация — личинки в тонком кишечнике, самки откладывают яйца в перианальных складках…

Все.

Не глядя, я схватила подушку и опустила себе на лицо.

Придушите меня, пожалуйста!

Наушники потерялись, на улице второй день ливень такой, что соседних домов не видно, к Милке не сбежать, там Юрка приехал.

Видит бог, у меня нет выхода, еще пару минут и я либо сойду с ума, либо убью Дэна. Забью рабочей тетрадью по паразитологии, по которой он все учит.

И… я прислушалась.

Да, телефон, у меня звонит телефон!

Господи, пусть это будет Милка, которая позовет в гости, я даже на такси разорюсь, лишь бы свалить из этого филиала паразитарного ада.

Вот только звонила не Мила, а Гордеев.

Гордеев, который позавчера проводил до дома и официально попросил разрешения мне на днях позвонить.

И…с ним оказалось увлекательно и, что удивило больше всего, меня он действительно слушал и даже спрашивал сам.

Про усадьбу, около которой и был разбит парк.

Про легенды, которые есть у каждой уважающей себя старинной усадьбы.

В общем, прогулка получилась интересной и Гордеев, кажется, оказался лучше, чем я думала, наверное, поэтому я ответила.

— Варвара, здравствуйте, — далекий уже привычно деловой голос заставил улыбнуться.

Почему-то представилось, что Гордеев сейчас сидит в своем кабинете на пятнадцатом этаже стеклянного небоскреба и, повернувшись в кресле, смотрит в окно или крутит ручку — непременно Parker — между пальцами. Они у него длинные, как у музыканта.

— Здравствуйте, Ярослав.

И да, честно говоря, было желание завопить: «Спаситель ты мой!», но воспитание наше все, поэтому «Здравствуйте, Ярослав» спокойным голосом.

— В ресторан ты со мной не пойдешь, я уже это поняла, в парке мы были, — размеренно и даже с едва уловимой насмешкой озвучил Гордеев. — А как ты относишься к выставкам?

— Каким? — спросила настороженно.

Была у нас тут в начале мая выставка Modern Art и два билета, подаренных мне, Вениамином, что еще на первом курсе решил, что я любовь все его жизни.

Мы с его мамой, Соломонией Яковлевной, были единодушно и категорически против этого решения.

Я, потом что терпеть не могу маменькиных сыночков, что рта без разрешения не открывают и носки себе сами постирать не в состоянии. Она, потому что я была не достойна ее идеального Вени, являлась и стервой, и проходимкой, и хищницей, и…

Проще было назвать кем я не была: идеальной спутницей для идеального мужчины.

И вот с намеком — я не намекаю, но ты ж догадываешься для кого второй билет — Вениамин при параде с умилительной красной бабочкой, сверкая, как начищенный самовар, торжественно вручил мне эти два билета.

Я картинно расторгалась и радостно сообщила, что лучшая подруга уже неделю мечтает туда попасть, а билеты достать никак не может. Но Веня — молодец какой! — прям как знал, осуществил ее мечту и теперь мы обязательно с ней туда сходим.

Веня расстроилась, Милка офигела.

Современное искусство она не то, чтобы не любила, она его побаивалась и не понимала. Я, впрочем, тоже. Но не выкидывать же два билета за кучу денег?

Короче, мы сходили.

Хватило нас на три минуты, до первой картины, а там развернулись и под удивленный взгляд охраны пошли обратно.

— В Камасутре и то как-то поприличней будет, — уже на улицы выдавила Милка.

Подумав, она добавила:

— И понятней.

Переглянувшись, мы расхохотались.

меня же с тех пор при слове «выставка» в воображении всплывала совсем неприличная картина.

— Фотовыставка «Подъем с глубины» молодого фотографа. Макс Лоар.

Макс Лоар?!

Тот самый Лоар, что успел получить пару международных престижных премий за свои фотографии? Тот Лоар, которому пророчат пару лет и Пулитцеровскую, ибо он действительно талантлив и надежды подает?

— Он мой друг, очень просил прийти, — продолжал Гордеев, — но времени все как-то не было, да и одному, а тут… Так вы пойдете, Варя?