— Опять? Ты делаешь эту дебильную яичницу второй раз подряд, — брезгливо поморщился он и качнул вилкой, решая, бросить её на стол или попробовать. — Есть сотни, нет, тысячи блюд, подходящих для завтрака.

Горло обожгло горечью. Сам готовь эту тысячу. Или попроси сделать не яичницу, а что-то другое! Просто скажи, словами через рот! Или вообще встань на полчаса раньше и сделай завтрак сам.

Давай, Инга. Выскажи всё это вслух!

— Извини.

Карл со звоном бросил вилку, поднялся и в один шаг навис над ней, вжимая в стол поясницу. Тёмные, сейчас небрежно зачёсанные волосы упали на лицо. Он смотрел не враждебно, но назвать взгляд тёплым Инга бы не смогла. Под выступающими скулами собрались тени, отчего лицо казалось хищным.

— Ничего, малыш, — голос с лёгкой хрипотцой заставлял кровь вибрировать. — Я всё время забываю, что ты ещё несмышлёныш в этих делах. Никакого опыта. — Карл вплёл пальцы в волосы на затылке и сжал. Не больно, но ясно показывая, кто в доме хозяин. — Ничего, я набрался терпения и буду мириться с этим. Пока ты стараешься стать лучше, — он улыбнулся и шепнул на ухо. — Ты ведь будешь стараться, правда?

В горле вспыхнуло пламя возмущения, Инга сглотнула. Спрятала там, где не мешает. Ненужная эмоция. Карл хочет как лучше, это она, Инга, постоянно ошибается.

— Прости, — голос съехал, а в глазах защипало. — Я буду стараться. Прости меня, пожалуйста.

— Не извиняйся, — Карл аккуратно и трепетно стёр слезинку с внутреннего уголка глаза, а после положил ладони ей на плечи и резко надавил. — Лучше, начни стараться. Прямо сейчас. — Он обернул волосы на кулак и притянул к себе, так что нос и губы болезненно упёрлись в металлические застёжки на брюках. — Давай покажи, как ты меня любишь.

Мышцы перестали слушаться, руки дрожат. Сейчас Инга не сможет сосредоточиться. Ничего не получится. Он… разозлится.

Подняла взгляд, но сразу опустила. Страх свернулся в горле, — не продохнуть. Сжала зубы, Карл ненавидит, когда она стонет или всхлипывает, обняла ногу и повела вверх по внутренней стороне бедра.

Собраться. Стать лучше.

— Ну, же, Инга, вяло. Зачем мне девушка, с которой я засыпаю во время секса?

Внутри опять зашевелились эмоции. Совершенно не нужные — злость, ярость, ненависть. Инга не знала, откуда они взялись, будто подбросили. Как злиться на Карла? Она его любит. Больше всего и всех. Нужно, чтобы и он это почувствовал.

Инга пыталась войти в то отстранённое состояние, но не справлялась со страхом. Хотелось убежать. Спрятаться в ванной и не выходить несколько часов или дней. Плевать на дела, на занятия в академии, на всё!

Нет. Так не пойдёт.

Это тоже лишние эмоции. Нужно собрать их в огромный комок ненужности и впихнуть поглубже, за грань подсознания. Карлу они не нужны. Им обоим не нужны. Всё это… словно происходит с кем-то другим.

Когда она подняла голову, зрачки сузились до маленьких, едва уловимых точек. Никакого страха, эмоции подавлены. Это не Инга, Инги здесь уже нет. Мышцы не слушаются, но усилием воли она заставила их двигаться. Вторая ладонь легла на бедро Карла и сжала. Пальцы наконец добрались до застёжки и не с первого раза ослабили пояс.

— Инга, — рыкнул Карл угрожающе. — Моё терпение кончается.

Это сбило настрой. Всё что она с таким трудом заталкивала в подсознание, вывалилось разом. Инга сдавленно всхлипнула и потянула брюки вниз резче чем хотела. По спине пробежал холодок, — задела ногтем поясницу.

— Да аккуратней ты, бестолочь! — Глаза Карла из карих, превратились в алые. — Сколько тебя учить?! Не понимаешь по-хорошему!

Последнее слово ещё звенело в воздухе, а щеку уже обожгло огнём. Да так, что голова Инги врезалась в крышку стола. В глазах потемнело.

Мразь. Теперь ты точно доигрался.

Она ничего не видела, но чувствовала, как жар от пощёчины распространяется, захватывая комнату. Скучно тебе, да? Сейчас повеселимся. Кровь разогрелась так, что начала светиться. Места живого не останется!

Откуда-то издалека слышался голос, слов не разобрать. Мышцы не слушались. Это из-за того, что удар был слишком сильным? Вот тварь…

Кто-то звал её по имени. Не Карл, от его голоса по венам растекался лёд. От этого становилось спокойнее и теплее.

— Тише. Тише, — лёгкие наполнились знакомым запахом, похожим на кошачий мех. — Это просто кошмар. Его нет. Ты в безопасности.

Инга зажмурилась, прогоняя слёзы. Сильная рука прижала её к груди. Медленно выдохнула и обняла в ответ. Спать мешает… Вены под кожей слабо засветились, укрывая теплом их обоих.

Просто сон. Ещё один кошмар.

Месяц Ветра. Шестая декада. День 5

На краю леса появилось три фигуры и замерли, вдыхая полную грудь по-осеннему сырого ветра.

— Чтоб я ещё раз попёрся с вами, — басисто проворчал Саймон.

— Жалобы к Рику, — Инга прочесала пальцами тёмный ёжик, снимая паутинки. — Это он повёл нас в непроходимое болото.

— Ой, да ладно вам. Местами было даже весело.

— Особенно когда ты разбудил нас воплями: змея! — фыркнул Саймон.

— Но там была змея!

— Обсудим этот чрезвычайно важный вопрос спускаясь? — прервала Инга. — Вдруг успеем на вторую конку.

— Торопишься домой, к необъятному морю работы? Расслабься, Кроха. Сейчас поищем в этом захолустье трактир и пожрём горячего. Всё равно со скоростью Рика, мы и к третьему вагону не успеем.

— Ну прости, что во мне не два метра роста и шаг не равен четырём обычным.

— Инга на голову тебя ниже, но ходит наравне со мной.

Она обречённо вздохнула. Последние дни измотали, а ночные кошмары подливали в усталость пороховое масло. В кошельке стремительно заканчивались отпускные, а значит пора возвращаться в ненавистный кабинет, перекладывать бумажки с умным видом. От воспоминаний сводило живот. Признать честно, Инга не отказалась бы от ещё одной прогулки по болоту, вот только других «перспективных авантюр», обещающих славу и богатство, у Рика не нашлось.

Следующие часы парни вяло перебрасывались издёвками. Чем очевиднее было, что до одиннадцати они к рельсам не спустятся, тем острее становились реплики. Инга разглядывала пейзаж, раскрашенный в красно-охристый. Плавные холмы сменяли друг друга до самого горизонта. Иногда их укрывали невысокие кустарники, но не было ничего, за что мог зацепиться взгляд. Деревня, да зависнувшая над ней туча. Инга думала, сдует, ветер в долине гулял отменный, но та никуда не девалась и поливала поселение. Бывает же. Они немного пошутили, дойдя до границы дождя, накинули капюшоны белых накидок со знаком Дома во всю спину и смело шагнули на вымокшую дорогу.

Как ни странно, жители не сидели по домам. Пытались заниматься обычными делами и игнорировать уезжающую из-под ног почву. Пока они вышагивали по траве на обочине, чтобы не месить грязь, кругом кипела жизнь, разбавленная крепкой руганью и проклятиями. Может у крестьян тоже есть контрольные дни, о которых городские не знают? Вроде «к концу шестой декады месяца ветра урожай должен быть собран», и они суетятся? Инга не разбиралась в деревенской жизни, но предполагала, что сейчас не лучшая погода для перекапывания поля, вылавливания из грязи картофелин, попыток косить траву или, вот это явно небезопасно, строительства мельницы.

У последнего объекта суеты они остановились. Пара тощих лошадёнок и десяток мужиков тянули мокрые и вымазанные в грязи канаты, поднимая огромные лопасти. На крыше стоял ещё один и руководил работой звучными, по-военному чёткими командами. Инга сузила глаза, вглядываясь в пелену дождя. Может, кто из проходчиков отвлёкся от патрулирования и решил помочь гражданским? Вены её засветились, посылая короткий импульс силы, но ответного отклика дэви не услышала. Значит, это просто люди. Энианы.

Дело как-то не ладилось. Лошади упирались и больше мешали, чем помогали. Тяжеленные лопасти облепила грязь, рабочие проскальзывали и рычали от натуги. Инга повернулась к спутникам, хотела предложить подсобить селянам, а взамен просить передышку в тепле и сухости, но тут один из мужиков поскользнулся и выпустил из рук верёвку.