— Да не. Вряд ли я привлеку кого-то зрячего, — усмехнулась Инга. — А мужиков с известными фамилиями можно сразу вычеркнуть даже из списка маловероятных вариантов. Туули меня давно ненавидят, Элис сейчас начнут, а любого Уциана, который только заикнётся, Кирос лично пустит на колбаски. Безысходность.

Саймон перевёл взгляд на дверь, за которой ругались Крис с Анной, и поджал губы. Инга вздохнула и тоже посмотрела на неё.

— Спасибо, что вытащил это чудо от Анны, — Давид качнул головой. — Привести Рамиреса сложно. Вставить мозги ещё сложнее. Потому что у него отродясь их не было. Зато гордости полная задница.

Тот кивнул, прислушиваясь. Конфликт набирал обороты.

— Если выйдет, я ему врежу и швырну обратно, — предупредила Инга.

— Бить придётся втроём. Швырять, тем более. — Давид слышал каждое слово. Слух у тёмных эльфов не уступал лесным животным. — Блин, она его молнией шарахнула. Не знаю, хороший это знак или плохой?

— Ну… а он как к боли? — Инга прикусила губу. — Есть люди, для которых это даже очень хорошо.

— Это не про Криса. Боль для него — временное неудобство. И с ней он сталкивался чаще, чем с хорошим отношением.

— У боли много граней. Может быть и приятно, в определённых условиях… Блин, жизнь, какого хрена, а? Мне сегодня достаточно проблем. Давай, пожалуйста, без этого?

Будто в ответ на просьбу в комнате стало тише. А после Давид расслышал…

— Скрип кровати. А это точно хороший знак, — он глянул на Ингу. — Раз сегодня достаточно проблем, как насчёт провести вечер приятно? Выпьем?

— Что? Они помирились?

— Почти, — усмехнулся Саймон. — Скоро услышишь.

— О.

— Значит тебя можно не ждать, — Саймон расправил грудь и взъерошил волосы. — Пойду прогуляюсь, может ещё успею влиться в развлечение.

Давид провёл его взглядом.

— Рычание Саймона на Фрэя — появление дружелюбия к Крису или ревности к Анне? Если второе, то вставь ребёнку мозги.

— Саймон границы знает. Да, его заносит временами, полузверь, получеловек, сам понимаешь, но такие вещи разруливает разум, поэтому рычание на Фрэя — проявление ревности в защиту отношений тех, кого он считает друзьями. Да, у анионцев тоже есть моральные принципы.

— И Элис — прямое тому доказательство — Давид невозмутимо кивнул.

— Его принципы находятся на несколько слоёв глубже, — Инга махнула рукой. — Ладно пошли. Я в прошлый визит нашла, где прячут выпивку.

— Этот этаж, поворот налево и через две двери в третью, — скучающим голосом сообщил Давид. — Я не предлагал выпить, если б не знал, куда идти.

— Не удивлюсь, если ты просто видел, куда я ходила вчера. И позавчера… Блин, я становлюсь предсказуемой. Ненавижу сидеть на одном месте, — она первой двинулась по коридору.

— А я бы с удовольствием посидел. Особенно если есть еда, выпивка и подходящая компания. Но, сама говорила, что я уже слишком стар.

— Ты своё отвоевал. Осталось вернуться и впредь держаться от порталов на почтительном расстоянии. У меня всё впереди.

Они вошли в комнату. Одна из многочисленных гостиных поместья Дарианов куталась в вечерний сумрак. Книжные шкафы чередовалась с витринами, большой камин, широкий диван, пара кресел и журнальный стол между ними. Едва Давид подумал, что неплохо было бы разжечь огонь, как та же идея посетила Ингу, а в её случае мысли материализовались. По светло-бежевым стенам заплясали блики, стекляшки, украшающие настольные лампы и люстру, заискрились. Уютно.

Давид достал две небольшие бутылки, одну протянув Инге, другую оставив себе. Опустившись на диван, он сорвал крышку и, сделав глоток, глянул на неё.

— Лучше пусть в твоей жизни войны не будет вообще. Это только звучит захватывающе. На деле усталость, напряжение, много крови и постоянный страх потерять дорогих тебе людей.

— У нас считается, что, если в венах течёт огонь, ты предрасположен к войне, — Инга срезала пробку и села на другом конце дивана, подогнув ногу. — К сожалению или счастью, меня воспитал Ветер, и я понимаю, что ничего весёлого нет. Могу оценить риски, посчитать ущерб. Дом Огня учит двум вещам: побеждать и готовности к неожиданному концу. Морально каждый из них уже умер, поэтому им не страшно и плевать на последствия. Ну да ладно, в пекло философию.

— Согласен, — Давид сделал глоток. — Как насчёт поговорить о тебе? Например, почему я тебя настолько выбешиваю? Я привык, но тебя дёргает, даже если я просто смотрю. Слишком не типичная внешность для Аниона или личные вкусы?

— Ты не выбешиваешь… — Инга отвела взгляд, размышляя говорить или нет. — Просто… напоминаешь кое-кого из прошлого. Не обращай внимания, дело во мне.

— Злой учитель, который ругал при всём классе? — Давид усмехнулся. — Что ж, сочувствую, наверное.

— Предлагаю выпить за светлое будущее, в котором тени прошлого не беспокоят.

— И в котором ты хоть иногда думаешь, перед предложением секса или явных намёков на это, — Давид стукнул своей бутылку о её. — Ещё одна странная особенность.

— Сказал тот, кто начал с этого знакомство. Ты что, ревнуешь, дорогой муж, или мы снова переключились на роли отец-дочь?

— Сама выбирай, — Давид откинулся на спинку дивана. — Я если и могу сказать, то чтоб забить время, а ты будто испытываешь сама себя. Пытаешься что-то доказать, но получается ровно до той поры, пока мужчина не даёт ответную положительную реакцию. Это как подманивать волка на мясо и удивляться, что сожрал.

— Волка? — нахмурилась она, но потом качнула головой и отпила. — Знаешь, что самое весёлое в провокациях? Никто не соглашается. Может, если б я выглядела как Альмира или Анна, была бы осторожнее, но раз выгляжу так, могу делать что хочу.

— Нет, — Давид покачал головой. — Вспомним момент после бани. Я иду пьяный в хлам, ещё и полуголый. Ты что? Берёшь и флиртуешь. Для чего? Выпивший мужчина теряет остатки ума. Это хорошо, что был я, но будь в таком состоянии Изаму, сдержался бы? Нет.

— О, это точно батя. У тебя зрение не просело? Мы всё ещё говорим обо мне. Мужикам не приходится сдерживаться, потому что я в конце списка желанных женщин. Это моя обычная манера общения, никто ни разу не сорвался, но, если тебе кажется, что у меня нет границ, это не так. Ты не сорвёшься, поэтому говорю, что хочу. Или… о, только не говори, что сдерживаешься. Не ломай фантазии про идеальную Ландорию.

— Да, сдерживаюсь изо всех сил, — Давид ухмыльнулся. — Не знаю, как ещё не сорвался. Наверное, потому что Воля, — он посмотрел на Ингу. Маленькая и хрупкая, с чёрными забавными торчащими волосами и янтарными глазами. Чем-то она напоминала Нику. Наверное, попытками строить из себя хладнокровную и невозмутимую, хотя это не так. — Не поверишь, но я понимаю, откуда такое поведение, — Давид посмотрел ей прямо в глаза. — Сам пережил подобное. — Инга заметно вздрогнула. — Да, у меня была невеста. Истинная любовь, пара, раз и на всю жизнь. Я хотел сделать ей предложение, долго готовился, а в решающий день её убили. Перерезали горло. Посчитали, что Избранная она, а не я. Поверь, я знаю.

— Ты тоже начал флиртовать со всеми подряд? — изогнула бровь Инга, но сразу стала серьёзной. — Хреново, что знаешь. Но я рада, что всё хорошо.

— Нет, я не флиртовал. Не мог. Злился, грубил, унижал. Да, ещё сильнее, чем сейчас. Теперь я просто милашка, — он хмыкнул. — Хочу сказать, что это больно, но пережить можно. Да, свою любовь ты никогда не забудешь, но постарайся дать шанс другим. Не провоцируй, а общайся и не бойся ответной симпатии. Если даже у меня появился второй шанс, у тебя точно будет.

— Что значит «даже если»? Ты герой войны, кто-кто, а тебя одного не оставили бы.

Давид склонился к ней и указал на своё лицо.

— Просто посмотри на меня. Добавь характер и получишь того, кто никому не нравится, даже будь он хоть трижды героем войны.

— Лицо как лицо, — Инга пожала плечами. — Я уже объяснила, что меня дёргает от воспоминания, а не от тебя конкретно. Что до характера… Ты и правда очень мил. Раздаёшь советы, проявляешь заботу, хотя тебе не должно быть до меня никакого дела. Либо и правда с трудом сдерживаешься, либо не такой гад, как хочешь выглядеть.