— Раздевайся.

— Так-то лучше!

И платье соскользнуло с плеч Геллы в один миг — будто разом все нитки разошлись, да будто и не было того платья вовсе. Ведьма прильнула к Робину и бесцеремонно, с жадностью впилась в его губы. Это был очень долгий поцелуй — прервался лишь тогда, когда Гелле вновь захотелось сказать.

— Но вот что, сир: так запросто вы нежность Тьмы теперь не получите. Больно долго упирались. Нет: хочу испытать, что вы за рыцарь! Не только в сражениях мужчины испытываются, ммм? Мечом-то каждый дурак горазд махать.

Робин возразил бы насчёт обещания исполнять его капризы, однако всё удачно сошлось с его собственными желаниями. Теперь-то он без труда опрокинул ведьму на спину, раздвинул её колени и подмял под себя. Кровать была сколочена крепко, однако всё равно скрипнула. Какова нежность Тьмы — ещё предстояло выяснить, но пока сам Робин отнюдь не нежничал.

— Я буду кричать, конечно… — шепнула Гелла ему в ухо. — Но не бойтесь: нас никто в замке не услышит.

Да хоть бы и услышали — кого это в Фиршилде смутит? Отец совсем иначе говорил о становлении мужчины мужчиной, но если взять меру веще попроще — то Робин чувствовал себя в постели так же уверенно, как с мечом. И так, и этак немало схваток выигрывал.

А в знании, что кости лежащей под ним женщины давным-давно истлели в сырой земле, Робин обнаружил ничуть не отвращение. Напротив: как раз нечто особенно будоражащее. Может, кто-нибудь ещё в Вудленде справедливо похвалится, что сумел зарубить четверых сильных воинов из леса, даже не имея брони…

…а вот с кем ещё случалось подобное?

Закричал-то первым Робин — когда Гелла, поманив его к губам и вдруг уклонившись, не на шутку вцепилась зубами в шею. Вышло гораздо больнее, чем Робин решился бы сделать сам.

— А обещала только по просьбе… — кое-как проговорил он, потому что дыхание сбилось. Это и на ристалище случалось редко.

— А… ах, а вы и поверили?

Вместо ответа Робин прижал ведьму к покрывалу, ухватив за горло. Подумалось, что силу можно особо не рассчитывать: ничего с Геллой не случится, раз она давным-давно не человек. Изголовье несколько раз стукнулось об стену, хоть весила кровать немало. Тут Робин ощутил, что пределы выдержки иссякают и финал ближе, чем он рассчитывал. Иного коня никак не удержишь.

Гелла, впрочем, совсем не расстроилась. О нет: она была очень довольна. Женщина или не совсем женщина, однако в дивных двухцветных глазах светилось теперь именно то, что молодой Гаскойн видеть привык.

Робин, тяжело выдохнув, завалился набок. Только теперь он почувствовал, как саднит на спине и груди: царапин ногти Геллы оставили порядочно. Из распахнутого окна задул ветер, неприятно остудив покрывшуюся потом кожу. Захотелось покрепче обнять Геллу, и хоть рыцарь понимал, что её холодное тело всё равно не согреет — немедленно сделал это.

— И что… — проговорил он, отдышавшись. — Скажешь теперь, будто я слабый рыцарь?

— Просто замечательный.

Гелла легонько поцеловала его, и в тот же момент Робин услышал, как захлопнулось проклятое окно. Стало гораздо лучше, хоть и прежде было великолепно.

— А раз так… — начал Робин, теперь-то ощущая безграничную уверенность в себе. — То что там насчёт нежной тьмы?

— Ммм, да с вами на раз-два не управишься… Как я и надеялась, впрочем.

— Ещё бы!

— Ну хорошо: вы заслужили.

Гроза как раз добралась до Фиршилда. Крупные капли забарабанили в оконное стекло, молния осветила полспальни, а гром ударил неожиданно резко. Робин немного вздрогнул — и от этого звука, и от прикосновения ведьмы. Во дворе перепугались собаки, а из коридора послышалось, как поминает Творца Небесного проходящая мимо служанка.

Знала бы она, что творится за этой дверью…

Подумалось об этом и Гелле. Она увидела достаточно иронии, чтобы ненадолго прерваться.

— Вы только, сир, давайте без чего-то вроде: «ах, святая Белла!», ладно? Мне будет обидно.

Робин запрокинул голову и обнаружил, что святая Белла вполне имеет возможность наблюдать: маленькая статуэтка была подвешена над кроватью. Робин редко вспоминал про неё. Да и пусть. Крестик по-прежнему висел на его шее, что ведьму не смущало.

В самом деле, Благостную Деву ночью не призывают — как сказала Гелла при первой встрече. Что до самой ведьмы, то если она и лгала насчёт «Тьма ещё не есть зло», то хотя бы о нежности Тьмы сказала честно. Ни одна из прочих женщин, которых успел узнать Робин Гаскойн, и близко не была способна на нечто подобное. По крайней мере, сейчас рыцарю казалось именно так.

Позже, когда Гелла положила голову ему на грудь, с некоторой брезгливостью отодвинув пальцем крестик, Робин даже решил сказать о том. Получилось, правда, как-то глупо и неловко. Возникло чувство, будто в признаниях о своём восторге рыцарь зашёл слишком далеко.

Гелла поняла, что его так смутило.

— Ммм, сир… Вы можете не бояться в меня влюбиться. Не получится. Меня легко возжелать, это правда: однако любят человеки то, чего у меня вовсе нет.

Рыцарь понял, что она имела в виду, но смутился больше прежнего.

— Я просто хотел сказать, что…

— Я знаю. Я ведь говорила: лучше меня не найдёте.

Гелла немного приподнялась: растрёпанные волосы щекотно пробежали по телу Робина.

— Пока вы снова не собрались с силами…

— О, это скоро.

— Не перебивайте. Хочу дать вам ещё кое-что. А то знаете… от это миленькой побрякушки… — Гелла щёлкнула пальцем по крестику. — …никакого проку нынче нет. Творец Небесный стал бессилен даже во много более важных вещах, нежели человечьи судьбы. В отличие от меня.

— Что же это?

— Не пугайтесь только.

Она коснулась пальцами груди Робина — ближе к рёбрам, чуть ниже соска. Ничего, помимо самого прикосновения, рыцарь не почувствовал. Но тогда ведьма убрала руку, на коже остался чёрный круг.

Робин, конечно же, испугался.

— Что это?!

Он даже попытался стереть метку, но без толку — та чернела изнутри кожи, словно была наколота.

— Я же просила: не пугайтесь…

Гелла прервала дальнейшие возмущения Робина долгим, глубоким и чувственным поцелуем. Не то чтобы это полностью успокоило рыцаря, но отчасти помогло.

— Помните, как мы беседовали о судьбе Колуэя? Я говорила о невозможности причинить зло тем, кто отмечен Тьмой?

— И не поплатиться за это. Помню.

— Вот. Такое носят очень, очень немногие человеки. Всего несколько. Человеки, которые особенно важны. Круг есть Круг: всё по нему возвращается. Этот знак защитит вас. Но имейте в виду: не от всего и не везде! Чем дальше от Орфхлэйта, чем большие силы стоят за опасностью — тем хуже знак защитит. Не нужно слишком полагаться на него.

Робин немного разозлился.

— Я тебя об этом не просил!

— Подарки и не выпрашивают. Я понимаю: вы не во всём можете меня послушать. И это само по себе нормально, ибо…

— …ибо «только по доброй воле».

— Конечно. Приятно, что вы начали понимать устройство Порядка. И если всё-таки замыслите глупость — с этой меткой всем будет спокойнее.

Всё равно не очень убедило. Робин отстранился и сел на кровати, сердито сложив руки.

— Ты всё затеяла только ради этого?

— А разве было похоже, ммм? — Гелла картинно изобразила обиду, а затем улыбнулась и обняла Робина. — Потому я и не приберегла подарок на прощание: чтобы вы не подумали, будто всё лишь ради него. Ну перестаньте, сир, чего вы кукситесь? Мы ведь уже убедились, что вы не мальчик, но муж.

Ведьма потёрлась щекой об щёку Робина. Получилось настолько мило, что и неудобно стало дальше «кукситься», как она изволила выразиться. Интересно: а кто другие люди с меткой? Какие-нибудь гвендлы? Или не только?

— До утра, сир, ещё долго. Вы же не выгоните меня прочь такой ужасной ночью, в такую жуткую грозу, ммм?

Робин чувствовал, что его силы на сегодня отнюдь не исчерпаны. А даже будь иначе — он всё равно не хотел прогонять Геллу. Как-то не по-рыцарски, и потом…

Странные ощущения от объятий, в которых не чувствуешь тепла тела — словно труп к себе прижимаешь, честное слово. А грозу эту она, небось, сама подстроила. Но Робину всё равно хотелось уснуть вместе с ведьмой.