Но он так ничего и не сказал: со стороны перелеска, покрывшегося инеем, раздались бодрые сигналы труб. Снег мёл низко — ещё не разглядеть самих всадников, но Клемент видел королевские штандарты.

Король Балдуин ехал впереди своего прекрасного отряда — невозможно было не узнать. Перьям на его шлеме, кажется, никакая метель не была страшна. Все рыцари рядом носили поверх брони яркие сюрко королевских цветов — но роскошная накидка Балдуина буквально костром горела на фоне снега. Искусно расшитый шёлк делал самого короля чем-то вроде знамени.

Появление Балдуина ободрило всех. Приветствуя его, поднялись даже те, кто лежал-то с трудом.

— Что, Клемент? — голос Балдуина звучал задорно, будто на пиру. — Мендоса наступает, верно?

— Да, Ваше Величество. И ван Стекелен близко. Они рассчитывают…

Король не собирался выслушивать подробный доклад.

— Волк Мелиньи силён и отважен. — сказал он, глядя в пургу, в сторону неприятеля. — Но и на такого зверя в Стирлинге волкодавы найдутся. Оборонятся не станем: атакуем навстречу! Я сам поведу рыцарей в бой!

— Но может, Ваше Величество…

— В чём дело, Клемент? Неужто полагаешь: хватит на сегодня? Пора отступать? Крепко же тебя там ударили!

— Шутить угодно Вашему Величеству… так, пригладили слегка. Вы представляете: третьего коня за день подо мной убили. Проклятие какое-то!

— Когда выиграем эту войну, я подарю тебе тридцать коней. А сейчас… подайте уж какую-нибудь лошадь сиру Клементу! Я не боюсь атаковать Мендосу: ведь добрый друг поскачет со мной, колено в колено. А ты, Клемент? Ты плечом к плечу с другом атаковать не боишься?

Сир Клемент рассмеялся. Умел король Балдуин сказать вот так: вроде и шутя, а вроде — серьёзнее некуда.

— Мне бы новые меч и копьё, Ваше Величество. А то как-то несподручно будет…

— И верно: даже сыну твоего отца несподручно без оружия. Ну же?! Дайте славному рыцарю меч! Клемент, поднимай своих всадников. Нельзя терять ни минуты! Сыны Стирлинга! Вы убедились: враг силён, жесток и бесстрашен. Но тем больше славы в победе, которую мы сегодня одержим!

Удивительное действие всегда имели слова короля Балдуина. Едва услышав их, лихо запрыгивали в сёдла даже те, кто минуту назад и не мог, и не очень-то хотел встать на ноги. Клемент сам не заметил, как снова оказался верхом, а его пальцы крепко сжали поводья и рукоятку меча. Снег забился под шлем, противно колол лицо и шею, но это ничего: сейчас растает.

— За славу Стирлинга! — прокричал Балдуин, высылая коня вперёд.

— За Стирлинг! За короля!!! — звучало вокруг.

Клемент попытался опустить забрало, но шлем погнулся сбоку — шарнир теперь заедал. Пришлось ударить навершием меча, чтобы стальная маска наконец упала. В момент, когда мир вокруг делался видимым через узкую прорезь в металле, Клемент всегда ощущал прилив сил.

— За короля!.. — выпалил он громче всех и быстро нагнал Балдуина.

Ночь застала их в пути, хотя потому четверо всадников и не поехали обычной дорогой — хотели достичь укреплённой деревни засветло. Просчитались. И немудрено: эти места они до сих пор знали плохо.

Но кто из спутников посмел бы перечить Вермилию? Кто, возражая против его решимости ехать короткой дорогой, настоял бы на огибающем заболоченный лес тракте? Кто сказал бы, что Вермилий, паладин Церкви, не проведёт своих людей от деревни до деревни — дороги-то на полдня верхом? Усомниться в человеке, сражавшемся ещё на полях Великой войны двадцать лет назад, благословлённом самим архиепископом на святую миссию, было недопустимо.

По крайней мере — вслух.

Всё огромное королевство Стирлинг, некогда — северо-восточные пределы Старой Империи, не отличалось райским климатом: только на самом юге выращивали виноград. Однако собственные восточные границы Стирлинга были по-настоящему неприветливы. Недавно началось лето, но весну или осень оно напоминало куда больше.

Вот и прошедший день вышел пасмурным, а ночь намечалась промозглая. Лес близко подступал к тропе — дорогой это назвать язык не поворачивался. Справа, меж толстых сосен, можно было разглядеть отдалённые болотные огоньки, мерцавшие холодно и зловеще. Сырой воздух почти не двигался. Единственные звуки, что раздавались поблизости — шаги лошадей да позвякивание доспехов. Птицы больше не кричали и не хлопали крыльями, лишь изредка где-то очень далеко завывали волки. Чёрные силуэты деревьев уходили ввысь, но их куцые кроны не могли совсем скрыть звёзд.

Двигаться дальше казалось небезопасным. Восточный Лес, где власть короля Балдуина и его вассалов заканчивалась, лежал в паре дней пути, конечно… Однако и в этой роще ощущалась некоторая тревога.

К тому же воинам следовало признать, что они заплутали. Но Вермилий держался твёрдо и невозможность добраться до форта признавать не желал. Он горделиво восседал на роскошном коне, облачённый в чисто отшлифованные латы и белое паладинское сюрко.

Двое из его спутников тоже были рыцарями. И тоже далеко не последними, пусть не паладинами — братья ордена Перекрёстка, сир Брюс и сир Гордон. Их доспехи покрывали чёрные орденские накидки. Белые линии перечёркивали их по диагонали, а не так, как обычно располагался святой символ. Эти люди не только были благочестивы и опытны в рыцарском деле: они происходили из очень славных родов. Однако оба давно отказались от фамилий и прав в пользу служения Творцу Небесному.

Следовавшему за ними юноше ни от чего отказываться не пришлось. Мартин Мик был из рода очень бедного и малозначительного: происхождение только и дало ему, что возможность стать пажом, а не церковным служкой. Но затем удача благоволила мальчику. С недавних пор Мартин Мик служил оруженосцем Вермилию. Прежний господин отдал душу Творцу Небесному, и не жаль: личностью он был весьма жалкой.

Новая должность сулила многое: уж если не становление паладином, то путь в орден Перекрёстка или на присяжную службу к влиятельному человеку. Может быть, даже в столице… Сам Мартин ещё не решил, склоняется он к постригу на защиту веры или мирскому рыцарству.

Но священником ему уже не бывать, это точно! Мартин определённо видел себя среди людей, что носят не только крест, но также меч.

— Не добраться нам раньше утра до Колуэя. Поздно выехали.

Сир Брюс позволил себе озвучить очевидное, но вовсе не радостное. Всадники могли дождаться рассвета в лесу, однако не имели при себе ничего для удобного ночлега. Даже еды не было.

— Сам вижу! Но лучше уж в седле, чем на сырой земле.

Вермилий и Брюс были немолоды, хотя очень крепки, и весьма походили друг на друга — с лёгкой проседью в бородах и хмурыми взглядами. В противоположность им, сир Гордон едва разменял четвёртый десяток, отличался изяществом лица и фигуры, а также был гладко выбрит.

Мартин, ехавший позади, был не прочь отдохнуть и безо всяких удобств. Слишком затекла спина. Страшно устали ноги, которыми на неровной тропе приходилось постоянно упираться в бока коня и стремена. Молодой сквайр пока не окреп достаточно, чтобы целый день держаться в седле как влитой.

Но ему высказывать мнение не полагалось.

Между тем среди призрачных болотных огоньков мелькнул настоящий, тёплый свет. Неожиданно и лишь на мгновение. Мартин было решил, что ему показалось, а Вермилий огня не заметил. Зато заметили другие рыцари.

— Что это там?

— Костёр?..

— Или дом.

Это именно жилище, заключил про себя юный сквайр: свет скорее исходил из окна, чем от пламени на земле. То мог быть охотничий домик, где остановились деревенские, пристанище углежогов, а могло быть и чьё-то крайне уединённое хозяйство — не суть. Важно, что это место обещало отдых: рыцарям и оруженосцу даже костром заняться оказалось бы проблематично. Топора-то нет. Только хворост искать, а это в ночи сомнительное удовольствие…

В лесу обычно не ищут встреч, но славным воинам всерьёз опасаться здесь было нечего. Это не Восточный Лес, где легко наткнуться на сильного и многочисленного противника. Тем более что Вермилия во владениях Гаскойнов сразу узнал бы любой. Другого паладина здесь не водилось.