— Почему? — изумилась я.

— Я был погружён в собственный бизнес, — грустно улыбнулся он. — Несмотря на богатство нашего семейства, я жаждал денег. С каждым разом мне хотелось всё больше и больше.

— Оно того стоило?

— Как оказалось, в будущем — нет, — нахмурился он. — Из-за полной занятости и нежелании общаться с семьёй я слишком поздно узнал о болезни брата. Это произошло неожиданно. Мать написала краткое СМС, в котором сообщила о том, что у него рак. В тот момент что-то ёкнуло, и я первым рейсом вылетел в Италию. Рикардо действительно прибывал в тяжёлом состоянии. Врачи неутешительно констатировали третью стадию. Опухоль активно прогрессировала, что свидетельствовало о скорейшей кончине.

— Что ты испытывал? — отрешённо прошептала я.

— Дикий страх, — не нарушая тишины, молвил он. — Я корил себя в том, что не узнал раньше. Корил за то, что не открылся брату из-за чего он не посчитал нужным в определённый момент открыться мне и рассказать о своей проблеме. Несмотря на безвыходную ситуацию, я не прекращал питать себя надеждами о его фантастическом выздоровлении. Я был одержим.

— Как давно это произошло?

— Восемь лет назад, — уточнил Эспозито. — В его смерти виноват я…

— Это не так, — крепко обхватила его за руку я в попытке поддержать. — Болезни не подвластны абсолютно никому. Мы не в силах излечить тех, кому предначертана смерть.

— Он сгинул из-за моего эгоизма, — бесстрастный голос заметно дрогнул, что заставило моё сердце непроизвольно сжаться.

Ему больно…

Стефано испытывает дикую боль, но из последних сил старается сдержаться. Старается не показывать мне слабость, что так ему несвойственна.

— Он всегда рядом с тобой, — я крепко обняла немо кричащего о помощи мужчину. — Он — твой ангел хранитель.

— Я недостоин такой почести, — тихо прохрипел молодой человек.

Тишину разрезал оглушительный выстрел. Стефано машинально пригнулся, накрывая меня и мою голову руками. Я была в шоке.

Намертво вцепившись в чужое запястье, я панически огляделась по сторонам, предполагаю, откуда конкретно может вестись пальба по живым людям, но никого не обнаружила. Как?! Как такое возможно?! Я как никто другой, должна, нет, обязана знать, предугадать, когда вылетит следующая пуля!

Эспозито выждал буквально минуту, после чего выпрямился, внимательно окидывая взглядом открытую местность. Устрашающая знакомая тишина…

— Уходим, — настойчиво потянул за руку он и я покорилась. Срываясь на бег, мы за каких-то двадцать секунд миновали около тридцати метров, но сделав пару шагов, Стефано резко остановился, заводя меня за спину, тем самым загораживая собой. Его взгляд обрёл хищный разрез, а рука потянулась к поясу, где, вероятно, покоился ствол.

Я была в ступоре. Непонимающе захлопав ресницами, я выглянула из-за широкой спины и замерла, не в силах пошевелиться. В пяти метрах от нас стоял мужчина средних лет, чьё лицо было до боли знакомым. Он взвёл массивную винтовку, направляя её в нашу сторону. Направляя её в мою сторону. Внутри всё сжалось, руки предательски задрожали, а зрачки сузились до микроскопических размеров.

— Отойди от девочки, — холодно приказал мужчина, — и не вставай у меня на пути, нервы целей будут, и в особенности смышлёный мозг.

Эспозито не сдвинулся ни на сантиметр. Я подметила, как на лбу вздулась миниатюрная жилка, а губы выпрямились тонкой нитью.

— А то что? Убьёшь меня?! — истерически усмехнулся молодой человек. — Стреляй, ублюдок!

Я закрыла голову руками, словно защищаясь от внешнего мира, отказываясь верить в реалистичность происходящего. Это всё плод воображения, выдуманный сценарий, фантастическое стечение обстоятельств, ирония судьбы! Этого не может быть!

— Пуля — дура, малец, — ядовито протянул он, растягиваясь в нездоровой улыбке.

Я поняла смысл, поняла чужое высказывание.

— Только через мой труп, — бесстрастно прошептал Эспозито, направляя оружие в голову противника и уверенно нажимая на спусковой курок. Единственное, что я успела сделать, это полшага навстречу, но было поздно. Попадание в левый отдел грудной клетки вынудило Стефано рухнуть на землю, в следствии чего пуля прошла навылет. В этот момент ноги стали ватными, голова закружилась, в следствии чего я не выдержала, упав на колени. По щекам покатились предательские разгорячённые слёзы. Я не замечала ничего и никого. Лишь отчаянно зажимала кровоточащую рану. Казалось, будто я схожу с ума…

В груди неистово ныло, из-за чего тихие всхлипы срывались на горькие душераздирающие рыдания.

— Нет-нет-нет… — сквозь слёзы шептала я, в надежде, что он жив. Но это был всего лишь шок. Стефано мёртв. Об этом говорят его безжизненные, как никогда стеклянные глаза…

— Сыграем в игру? Беги, ангелочек, у тебя ровно две минуты, — в полтона, процедил сквозь зубы он, но я не сдвинулась с места. Не было смысла бежать. Не смогла.

Он убил его. Уничтожил последнее, что я имела. Он уничтожил меня…

Вивьен Нэри

Я никогда не старалась изолироваться от темы смерти, не пыталась делать вид, будто её не существует, не пыталась внушать себе то, что это явление фантастическое и несбыточное.

После кончины матери я пережила шесть стадий.

Первая стадия — оцепенение. Я была в шоке, не верила в реалистичность происходящего, питала себя надеждами, что она жива, что маленький шанс всё же есть, и сам Господь, в которого мама так свято верила, смилуется и подарит ей возможность сделать очередной вздох.

Вторая стадия — отрицание. Прибывая в больнице, я нередко слышала её голос, такой тёплый, нежный и неистово родной. Чувствовала её заботливые прикосновения, разгорячённые губы на белёсых щеках, что были усыпаны дорожками высохших слёз. Иногда её лицо мерещилось мне среди медсестёр. Они были так похожи на неё, выглядели так реалистично.

Третья стадия — гнев. После попадания в детский дом я в конце концов осознала безвозвратность тяжкой утраты. Меня переполняла дикая злость и груды невидимого отчаяния, что так тщательно скрывались за маской причудливой и отстранённой ото всех девочки.

Четвёртая стадия — скорбь. К тринадцати годам я сумела побороть порывы дикой ярости и неадекватных припадков. Поняла, что для дальнейшего выживания в этом месте необходимо отбросить все свои мысли и дать волю здравому мышлению. Из загнанного ребёнка я начала перевоплощаться в самого настоящего бойца за собственную жизнь. Я боролась ради того, чтобы выжить, чтобы её смерть была не напрасна.

Пятая стадия — принятие. Спустя пять лет моё сознание выстроило некий механизм, благодаря которому я научилась поддержке. Поддержке прежде всего самой себя. Во время очередной волны грусти я старалась подавлять всевозможные эмоции, старалась из последних сил ради неё.

Шестая стадия — месть. Я вырастила её сама. С каждым прожитым годом я жаждала возмездия. Жаждала ровно так же, как и сейчас. Я помнила лицо ублюдка, выдумывала самые дикие и жесточайшие способы пыток, которые можно только представить, прекрасно осознавая тот факт, что когда-то воплочу их в жизнь.

Я предстала перед ним совершенно беспомощная, слабая, жалкая и павшая. Даже подумать не могла, что с уходом совершенно чужого человека мой восстановленный за долгие восемь лет мир может вот так резко, неожиданно и просто рухнуть, сгореть дотла, превратившись в руины и груды пепла невыносимой страшной боли, отчаяния.

— Вставай, — приказал темноволосый мужчина, направляя на меня огнестрельное оружие. Я не поднялась. Не смогла…

Ноги словно парализовало, а почерневшую от ненависти душу безжалостно резали острыми ножами, оставляя на ней неизлечимые раны.