— Другого ничего нет. Я аккуратно. Садись.

— Моя жизнь в твоих руках, помни.

Усаживает на стул. Промакивает место удара холодной тряпкой. Не знал, что самые простые движения могут быть такими… такими нежными. В них непонятная забота. Забота направлена на меня. Та забота, которая ускользнула давно, безвозвратно. Стерлась из памяти. Непонятное удовольствие заставляет прикрыть глаза на пару минут. От этого внутри начинает гореть пожар наслаждения. И я боюсь, это костер выйдет из-под контроля и мне его не затушить.

— Ты не ответила, что же привлекло невинную Акси: козлиная борода, дряхлое лицо, губы как изюм? Или решила вступить в ряды жен под номером 365?

— Неправда, он не так уж стар, ему всего лишь тридцать восемь! — Смех перемешивается с хрюком!

— Ты хрюкнула?

— Нет.

— Ты еще и хрюкаешь? Прости, но не быть тебе женой! Шейх и хрюканье — несочетаемый набор.

— Все, хватит! Прекрати! Живот уже болит смеяться, и вот слезы.

— Так что же тебя так радует тогда… Прям озадачен!

— Все просто. Мне никогда не дарили столько всего. Особенно это колье, оно просто сказочное! — берет со стола, рассматривая на свету.

— Ну-у, так себе, мог бы получше сообразить! Он же шейх! Нефтью зад моет! Золотишко не ахти. Желтое какое то. Можно?

Подбрасываю в воздухе, ни хера себе, граммов пятьдесят, не меньше, и брюлики, как орешки, рассыпаны. Держу в руках яхту. Судя по огранке, на заказ. Старый верблюд, знает, с какой стороны подходить.

— Держи! Пустышка! Можешь своей кукле подарить!

— Неважно! Главное, подарили от сердца! А ты делал подарки?

— Конечно! Себе! Не могу ни в чем себе отказать.

— Имею в виду, девушке! У тебя же их вагон. Дарил что-то такое, что бы отражало твою сущность? Глядя на такой подарок, обладатель думал бы о тебе?

— Ну-у-у-у, накладные сиськи, жопа, в счет?

— Ияр! — ударяет себя в лоб, закатывая глаза. Кому вообще пытаюсь что-то доказать. — Не шевелись. — Втыкает тампоны в ноздри. Специально делает больно.

— Ай! Ты специально?

— Нет! — хитро улыбается. — Все, как новенький. Так дарил или нет?

— Дорогая, зачем? Я и есть приз, орел счастья завтрашнего дня, джин из бутылки. Потри нужное место — твоя мечта исполнена! — поигрываю бровями. — Джекпот, мать его, — прыснул от смеха.

— Кто б сомневался! Скромность — это не твой девиз. Мой отец никогда не делал подарки матери, типа это лишнее, вот я женился на тебе, и хватит. По ней было видно, как она мечтала хоть о ромашке, но всегда поддерживала отца, типа он прав, это лишнее! Мне кажется, он вообще ее не любит, как будто она виновата перед ним.

Смотрит на меня, во взгляде спокойствие, умиротворение, нет угрозы и ненависти, несмотря на то, что мокрая. Видно по синим губам, что замерзла.

— А как в твоей семье? Отец дарит подарки, любит маму?

— Маму?

«Нет. Акси, остановись. Стоп. Стучишься в закрытую дверь, скорее, пытаешься выломать ее! Не готов, не сейчас! Эта рана от предательства не заживет никогда. Разговоры об этом отбрасывают на несколько лет назад. И во всем виновата ты, Акси».

Необузданная ярость поднимается из глубин души, из самых темных мест.

Не нахожу слов, трусливо разворачиваюсь, чтобы уйти.

— Стой! — хватает за руку, сжимая ладонь. — Почему, Ияр? — спокойно спрашивает.

— Что почему?

— Почему все так? Когда закончится все это? Не можешь вечно держать. Все же может быть по-другому. Ведь так? Или я настолько обидела тебя? Что вынес приговор без суда и следствия. Не разобравшись, в чем дело.

Отталкиваю от себя. Сильнее, чем надо. Ударяется об тумбу.

— Могу и буду! Ты никто, чтобы требовать объяснений. Ищи лучше документы, подумаю, как сократить твой срок. Не забывай, боеголовка заряжена, координаты — твоя семья. Давай прибирайся, убирай этот хлам.

Думал, кинет в меня стул или баллон. Но нет. Смиренно смотрела какое-то время, а потом тихо произнесла:

— Я тебя услышала! Мне надо работать, — отвернулась.

Занавес. Ияр, очнись. Чего молчишь? Последнее слово за ней. Заставила задуматься?

Хотел крикнуть вслед: «И чтоб не лезла со своими убогими советами!» Но ее дрожащие плечи остановили. Так и стоял, смотря на голландские розы.

Ияр

Да что так паршиво на душе-то?

Вытаскиваю окровавленные тампоны из ноздрей. Твою ж… Больно. Запихиваю чистую вату назад. «Охренеть красавчик», — рассматриваю себя в зеркале. Уму непостижимо.

«Когда ты последний раз получал по соске?»

«Не помню!»

«Вспоминай, ты же вернулся к Акси, а рядом с ней что-то постоянно происходило».

Сажусь за комп, открывая-закрывая крышку. Набираю несвязные слова, стираю, опять пишу.

Ловлю настрой работы, но отвлекаюсь опять.

Она не отпускает. Улыбка ведьмы в девичьих глазах. Несмотря на то, что чуть не сломала мне нос, ведет себя как ни в чем не бывало.

Перемещается по приемной как заведенная, блестяще справляясь с поставленными задачами, которые подкидываю, не щадя. При этом все еще в мокрых вещах. С телефонной трубкой на плече и кипой бумаг на столе. Успевая уплетать рахат-лукум.

«Ияр, ну ты и чмо. Чмо чмошное. Мог бы дать вещи или хотя бы отключить кондиционер, но нет, уступать самому себе не намерен».

Даже пару раз пыталась прорваться на мою территорию. Предполагаю, для разговора. Все никак не угомонится. А я как мальчишка, хватался за разряженный телефон, орал:

— Занят! Вышла.

Вылетала пулей. Потирала плечи. Заметил, так делает, когда думает. Еще губы смешно надувает.

Сколько мне лет? шестнадцать или пятнадцать? Мне двадцать пять лет! С громадным опытом в придачу тяну на сорок пять. С каких пор дрейфлю перед женским полом? Акси, конечно, еще та стерва, но не сегодня.

Первый раз разговор был без обмена гадостями. Нашли точки соприкосновения, но в конце смазал их я.

Продолжаю пялиться на это чудо, которое развешивает мокрые вещи по приемной. Переодевается в синий халат, снятый с нашей уборщицы. Почему-то это больше не злит, а забавляет. Больше интересует, о чем думает милая головка, закусив губу, после сушки? Хочется самому ее закусить и не отпускать. Картинки того вечера маячат перед глазами, повышая слюноотделение.

Интересно? Несмотря на все стычки, думает обо мне, ну кроме как убить или отравить? Понравилось? Или… или нет, противно? А если не противно, захочет ли еще?

«Ну, Ияр, заладил со своим "или", как маленький!» — тру уставшие глаза, как будто в них насыпали песок.

Захлопываю окончательно крышку ноута. Поднимаюсь. Надо поговорить с ней. По-нормальному.

«Нет. Как сказать? Что сказать?» Сажусь назад. Отстукиваю ритм, открываю ноут снова. Уже сотый раз прочитываю заголовок на мониторе и ни хрена не понимаю. Злость, сомнения, соблазн танцуют страстный танец «Танго» на выживание, переплетая мысли и желания.

Смешно звучит, но это первый поцелуй в моей жизни. Чувствую полное обнажение. Девственности, бля, лишился. Было много женщин, девушек и даже, скажем так, дам за пятьдесят, каждая из них со своим опытом, желаниями. Опять деньги, просто для здоровья, влюблены, кого-то покупал сам, с кем-то хотел скрасить вечер, но ни одну не целовал. Поцелуй — лишнее в процессе. Что-то ненужное, чужеродное, пустое растрачивание времени. Зачем? Если мы знаем, что хотим и чем все закончится, так ближе к делу! Что может быть лучше оргазма и хорошего секса? Оказывается, может. Называю ее сумасшедшей, а тогда кто же я?

— Ладно! На сегодня твоя взяла, чертовка! — достаю запасную рубашку, штаны, трусы. Лучше поздно, чем никогда. Отдам, но с возвратом, пусть одевается, а то не хватало заболеть.

Заодно и проверю, понравилось ей или нет! Конечно, если не огребу.

Не понял! Афродизиаком попшикана приемная? Марана? Всадник раздора.

Ему хули тут надо?

Акси

Так, все, моя миссия окончена! Ухожу! Сегодня выполнила работу на месяц вперед. Между прочим, в экстремальных условиях. Тело зудит во всех местах. Волосы распушились, как у барана, и пора бы снять порванные колготки.