Открывается дверь, Мурат роняет кольцо на пол. Застывает.

В дверях появляется девушка в черном свадебном наряде. Она плавно двигается. С букетом красных гвоздик, перемотанных черной лентой.

Узнаю в ней Аню. Свою подругу.

— Что она здесь делает? — спрашиваю.

— Не зна-аю-у-у! Всегда знал, что эта женщина с пулей в голове.

Повисает тишина. Никто не может произнести ни звука. Только ошарашенные аханья.

Девушка подходит к молодым. Отдает букет невесте, которая ошарашенно принимает его. С разгона впивается в губы чужого жениха. И он, не в силах оторваться от нее, прикрывает глаза, отвечая.

Гул недовольства растет.

Находит в себе силы, отрывается от нашей сумасшедшей подруги.

— Зачем пришла? Отвечай! Зачем? Охрана, выведите эту сумасшедшую вон!

Мне плохо слышно.

Появляется охрана, волочёт под руки Аню к выходу.

— Ты трус, Мурат! Трус!

Пробиваюсь сквозь возбужденную толпу за подругой почти к выходу.

— Аня! — стараюсь перекричать гомон голосов. — Стойте! Стойте! — повисаю у одного на руке. — Отпустите ее!

Громила осматривается, хватает меня за шиворот и тащит следом.

— Эй, отпустите меня! — брыкаюсь. — Вы знаете, с кем я пришла!

— Давай, пошла, знаем таких, как вы!

Выбрасывают нас за ворота, как нашкодивших бродячих котят. Сначала летит Аня на асфальт, приземляясь на пышное платье, следом я торможу попой.

Громила отряхивает руки.

— Сволочи! — рычу. — Это вам с рук не сойдет!

***

— Ань! Анечка, прости меня, что не сказала! Все так запуталось в моей жизни!.. Я так виновато себя чувствую… Прости, слышишь?

Разворачиваю ее к себе.

Опустошенные глаза смотрят на меня!

— Скажи что-нибудь! Мм? Не молчи!

Контроль срывается на нет. Закрывает ладонями лицо, по щекам текут черные струйки. Тело содрогается.

— Вот так уже лучше! Поплачь! — Прижимаю к себе, глажу по спине. — Ш-ш-ш… Ну все, все, тише. Давай подниматься.

Резко отталкивает меня от себя, ее сгибает пополам, содержимое желудка выплескивается на асфальт.

— Ань! — стараюсь помочь, придерживаю фату.

Приступы рвоты отступают. Вытирает ладонью свой рот.

— Я все знала, — тяжело вздыхает, — с самого начала, что для него я — временное явление. И не надеялась ни на что. Знала, понимаешь, знала, что рано или поздно этот день настанет, и не питала иллюзий. Запрещала себе думать о чем-то большем. Но полюбила его, сволочь эту, полюбила, — срывается в истерике и опять рвет желчью. — А самое страшное, поверила что и он меня любит! Ведь он сказал, — хватает меня за руки, — сказал это! Что не сможет никого полюбить так сильно, как меня! И нашего ребенка будет любить! Что-нибудь придумает…

Ребенок?

— А потом, знаешь, что он сделал? Расстался со мной просто по телефону. Выслав мне деньги, как шлюхе, на аборт. Трус, трус! Ненавижу.

— Анечка, ты беременна? — мой голос дрожит.

— Я не Анечка! Я и правда глупая, беременная Наташа, Света или Анжела. Мое место в этой луже.

— Не говори так! — прижимаю подругу к себе. — Мы справимся, верно?! Не плачь! Может, я Ияра попрошу еще раз с Муратом поговорить?

— Не-е-ет! Пусть исчезнет вместе со своим братом! Не позволяй ему приставлять к твоему виску дуло пистолета! В один день он выстрелит.

— Да нет! Мы просто…

— Просто ты его любишь, и, пока ты ему нужна, он держит тебя около себя как зверушку. Подумай, Аксинья! Стоит оно того?

***

Ни денег, ни телефона, шагаем по дороге к городским огням вдали.

— Платье все-таки шикарное, — стараюсь развеять стон тишины.

— Не могла отказать себе в удовольствии купить его! Хоть на секунду побыла невестой.

— Еще какой! — срываемся в хохот. — До конца жизни запомнят! Ань, а что теперь?

— У меня скоро поезд.

— Ты уезжаешь?

— Да! В фирме не останусь. Дорога туда закрыта. Осталось еще одному упырю отдать заявление. Прости! Не буду лукавить, что от Ияра в восторге. Вернусь в деревню. Слава богу «Пятерок» и «Магнитов» понастроили. Пока еще не заметно, оформлюсь продавцом, а потом в декрет. Опять толстушкой стану! У меня есть, ради кого жить, — поглаживает свой живот.

Акси

Позади нас нарастал натуженный рев железного монстра. Визг колес.

— Вспомнишь… Кажется, это за тобой.

Спортивная машина проносится мимо нас. Бьет по тормозам, крутой разворот. Сдает назад.

— В машину! И ты… баба-воин, назад.

— Сама доберусь, Ияр Ашурович.

— Бегом! — цедит сквозь зубы. — Мне некогда нянчиться с тобой.

— Ань, давай садись. Сейчас не время.

Рассаживаемся по местам. Ияр жмет на газ, нас вдавливает в сиденья.

Напряженная атмосфера заполняет пространство.

— Ияр, мы могли бы… отвезти Аню… на вокзал?

Меня прожигает ожесточенный взгляд, перемешанный с негодованием, типа «Чо?».

Опускаю глаза, продолжаю свою реплику:

— Она опаздывает… Уезжает.

Разворот руля.

— Хоть одно умное решение в голове…

Время прощаться. На перроне шумно, грохочет проезжающая по неровной поверхности металлическая тележка, скопившиеся около стеклянной будки люди ругаются из-за отсутствия билетов. Информационное табло не тухнет, оповещая о приближающихся составах. Не могу выпустить из объятий подругу. Соленые слезы катятся по щекам. Сжимаю ее еще крепче.

— Ты меня задушишь, — кряхтит.

Отрываюсь, ее лицо такое же заплаканное, как и моё. Вытираю рукой слезы.

— Ань, ты звони! Не пропадай!

Закусывают губу. Взглядом дает обещание, что так и будет.

— Что-нибудь придумаем. У меня стипендия хорошая.

Срываемся на смех.

— Аксинья! Ты моя Аксинья. Я буду скучать.

— Уважаемые пассажиры! Будьте осторожны. Поезд Ростов-Краснодар прибывает на первую платформу. Стоянка пять минут!

— Мне пора, Акси! Мой поезд.

— Вот, возьми! — Снимаю колье. — Это на первое время.

— Нет, ты что, не могу взять.

— Можешь! — вкладываю украшение в ее ладони и крепко сжимаю их. Обнимаю еще раз. — Жду фото УЗИ.

— Обязательно! Если он спросит обо мне, не говори, где я. Хотя сомневаюсь, но все же… Подумай как следует над моими словами, Акси! — Интонация ее голоса меняется. Девушка гордо вскидывает подбородок. Говорит жестко и смотрит куда-то вдаль. — Он того не стоит, чтоб разбить вдребезги твоё сердце. Береги себя!

Делает характерный жест двумя пальцами, приближая их к своим глазам.

— Я слежу за тобой.

Не оглядываясь, спешит в свой вагон.

Слышу над собой:

— Угрожала мне. Сумасшедшая баба!

Поезд трогается. Он быстро набирает ход. А я стою и не могу сдвинуться с места, наблюдаю за удаляющейся точкой.

— Ты решила пародировать Хатико*? Она не вернется, туда ей и дорога. Стерва.

— Не говори так.

— Я имел в виду, от греха подальше. Пойдем.

А что если Аня права и со мной так случится? Смогу ли я пережить?

Возвращаюсь на пассажирское сиденье с опустошением в сердце, с едкими, как кислота, мыслями, выжигающими мою уверенность.

Оповещения от мамы приходят на телефон: «Вернись домой!», «Бесстыжая», «На время посмотри». Нажимаю кнопу погасить дисплей.

Пристегиваюсь.

— Готова?

— Не хочу ехать домой. Давай покатаемся, — касаюсь его руки на коробке передач.

В салоне играет музыка. Наш седан кружит по ночному городу. Атмосфера в машине пропитана спокойствием. Даже говорить не хочется. Прислоняю лоб к холодному стеклу. Не нахожу душевного покоя. Возвращаюсь к событиям сегодняшнего дня.

Ищу в себе ответ. Смогу ли я пережить это все? Как Аня, буду убегать от себя? Не-е-ет, не-е-ет, мы не дойдем до этого!

Решаюсь рассказать о флешке и о том, что я нашла.

— Ияр! Мне надо тебе кое-что сказать.

— Весь во внимании.

— Ты не врал.

— Начало мне уже нравится. Милая, я никогда не вру.

— Я нашла то, что ты просил. Документы. И я…

Меня прерывает неожиданная мелодия.