Небо дрожало, точно трясли над головами огромное стекло. Над Днепром, срезая верхний слой воды как ножом и выгибая дугой давно опустевшие мосты, прокатился чудовищный рык!

— Громадное лезет! — Девчонки слетались к ней со всех сторон. На закопченном лице Маринки азартно сверкали глаза и зубы, рыжие волосы Катерины вились как флаг.

«Вот тут-то нам и конец», — тоскливо подумала Оксана Тарасовна.

Небеса раскрылись, град камней брызнул во все стороны, и на ведьм ринулась пасть. Широко распахнутая пасть, за которой завороженная то ли ужасом, то ли восторгом Оксана Тарасовна едва разглядела горящие глазищи и широко распростертые коричнево-оранжево-черные крылья. Великий Пес Симаргл в Силе и Ярости своей взмыл над обреченным человечьим миром, и только жалкие ведьмы нахально осмелились встать на его пути. Пес жутко оскалился — клыки ощерились над замершим городом…

— Бежим? — жалким голосом пролепетала Маринка.

— Никуда мы не побежим! — Оксана Тарасовна взмыла навстречу Псу плечом к плечу со Стеллой.

Запахом звериной пасти дохнуло в лицо, горячее дыхание Симаргла завертело ведьм в воздухе…

Позади Пса выросла гигантская, на все небо фигура девчонки — спутанные черные волосы и подол зеленого платья полоскал ветер. Девчонка взмахнула рукой — и вслед Псу полетел алый аркан. Петля захлестнулась у него на шее. Оксана Тарасовна, зависшая перед самой мордой клыкастой смерти, увидела, как глаза Пса жутко выпучиваются, пасть разевается еще шире, судорожно хватая воздух. А потом над Днепром пронесся древний, как сам мир, боевой клич наднепрянских ведьм — пронзительный, до звона в ушах, девчоночий визг!

— И-и-и-и! — орала ведьма Ирка Хортица. Пойманного в кровавую петлю Пса дернуло назад точно… шавку, одернутую хозяйским поводком! Дрыгая лапами, он пронесся через все небеса и… канул обратно в дыру. Портал с громовым грохотом захлопнулся, и все исчезло.

— Как давно я его не видел! — дрогнувшим голосом сказал Грэйл Глаурунг.

Запрокинув головы, братья Великие смотрели на рыже-черного Пса, парящего в небе Ирия. От него вниз тянулась алая лента. Девчонка в зеленом платье держала ленту за другой конец, точно вела в небе воздушного змея. С каждым мгновением алая лента все бледнела, наконец растаяла совсем, но четверо драконов знали, что эта привязь не исчезнет никогда. Девчонка опустила руку, провела ладонью по лбу, оставляя кровавые полосы, и улыбнулась. И медленно начала оседать в голубые цветы. Айт одним прыжком махнул к ней, успев подхватить на руки у самой земли.

— Что ты сделала? — прошептал Айт, проводя по ее губам окровавленными пальцами.

Ирка слизнула капли темной драконьей крови и откинулась ему на плечо, устало прикрывая глаза.

— Ты сказал, что лучший мир — это когда врага крепко держишь за горло. Ну или на привязи… — прошептала она. — Вот я теперь и держу. Хортова кровь… Кровная связь работает в обе стороны. Моя кровь — его собственная кровь — освободила его… но она ведь у меня еще и человеческая. Так что теперь, если он что плохое сделает людям… то же самое случится и с ним… и со всеми его созданиями.

— Но… это же мировая катастрофа! — зашипел Грэйл Глаурунг. — Самим сдохнуть мало, надо всех за собой утащить?

— А что будет, если исчезнет вся вода? Или вся земля? — приоткрывая один глаз, спросила Ирка.

— Но… Но… — запыхтел Великий Земляной.

— Мы совсем не настаиваем на том, чтоб сдохнуть, — сонно пробормотала Ирка. — Наоборот, хотелось бы пожить подольше. И чтоб все жили. Просто мы еще молодая стихия. Младенец. И, конечно, делаем глупости. Нам нужно время, чтобы освоиться со своей силой. Повзрослеть. — Последние слова она произнесла уже вовсе не внятно, судорожно зевнула, ткнулась головой Айту в плечо и напоследок еще пробубнила: — Он… отец… сам называл людей чудовищами. А мне не поверил, что я — самое страшное. — Ее глаза закрылись совсем, и сонное дыхание пощекотало Айту шею.

— Пойдем уже, страшное чудовище. — Айт поднял ее на руки и понес по зелено-синему ковру. Тугие листья барвинка пружинили под ногами, иногда ступня проваливалась, чувствуя таящиеся под живыми листьями гниющие останки Мертвого леса, сзади ругались братья, но Айт впервые не прислушивался к их коварным планам и страшным тайнам. В первый и последний раз ему было решительно наплевать. Только цыкнул: «Отстань, Сайрус!» — когда вкрадчивый ветерок пошевелил заброшенную ему на плечо прядь Иркиных волос.

Вереселень Рориг нагнал, пошел рядом, то глядя в небо, то искоса поглядывая на брата:

— Слышь, Водный… тебя уже шатает! Давай я понесу!

— Пошел к Шешу! — буркнул Айт, ускоряя шаги. — Найди себе ведьму и носи. А эта — моя.

В сгущающихся сумерках у Змеевых Пещер, где доктор Криза развернула свой госпиталь, с грохотом и лязгом шмякнулся автобус. Сама Криза выскочила из Пещеры уже в человеческом облике, в залитой черной и алой кровью хирургической форме, выдернула «с мясом» двери — видно, не вся драконья сила покинула ее в момент преображения, — сгребла маленьких драконят в охапку и потащила наружу, прямо на руки мчащимся к ним матерям.

— Эта ведьма — она не только убийца драконов! Это было та-ак круто — мне кровь хотели пустить, а тут меч как вылетит, а она с алтаря как соскочит и — ррррраз! Голов как не бывало! И лап тоже! И хвостов! И самого Прикованного — рррраз! — захлебываясь словами, вопил водный Лун — остальные змееныши могли только пищать от избытка чувств. — А можно мне в человеческий мир как-нибудь?

— Юный Лун, ты едва выбрался из Мертвого леса, а уже хочешь в человеческий мир? Там сейчас всякие автомобили и лифты — говорят, просто ужас! — ворчала Криза.

— Ужас? Правда ужас? Вот бы посмотреть!

Криза умиленно улыбалась, стягивая продранные драконьими когтями резиновые перчатки.

— Немедленно освободи меня, человечка! — В проходе между сиденьями кто-то извивался как громадный червяк. — Как истинный Лун тебе приказываю!

Криза нагнулась, вглядываясь в полумрак прохода, — и губы ее растянула совершенно драконья улыбка. Она ухватила Татльзвума Ка Рийо за стягивающие его корни Мертвого леса и волоком вытащила из автобуса, отсчитав каждую ступеньку его головой.

— Что дел… Ай! Как ты сме… Ой! Ты мне за все ответишь, наглая человечка! — орал Тат, пока Криза волокла его ко входу в Пещеру, а потом швырнула под стенку.

— Ты, сэв! Быстро сюда! — рявкнула она, завидев какого-то чешуйчатого ящера. — Накормить, напоить, не развязывать! — скомандовала она.

— Что значит не развязывать? — дергаясь в путах, орал Тат. — Не слушай ее, сэв, она человечка, а я сын Владычицы нашей!

— Отвечаешь не головой — шкурой! — глядя в крохотные глазки сэв, прошипела Криза. — Каждую чешуйку отдельно скальпелем срежу, если он сбежит!

Сэв побледнел до блекло-салатового цвета и гулко стукнул кулаком в чешуйчатую грудь, давая понять, что уж он-то не упустит — ни за что! Своя чешуйка к телу ближе!

— Нам только утра дождаться! — наклоняясь над Татом, почти нежно прошептала Криза, проводя по его стремительно бледнеющей щеке уменьшающимся драконьим когтем. — А на рассвете я верну себе форму… и разделаю тебя на яммскую закуску! Каждую «человечку» тебе припомню, Татльзвум Ка Рийо! С тех пор, как я тебя маленького от чешуйницы лечила!

— После военных действий дуэли запрещены! — глядя ей вслед расширенными глазами, вякнул Тат.

Криза обернулась через плечо:

— Не волнуйся, специально для тебя Владычица разрешит. Чтоб самой тебе голову не откусывать, а то ведь лечи ее потом от изжоги! Ты, главное, веревки на нем не повреди, — бросила она охраннику. — Это ж уникальный научный материал исчезнувшего Мертвого леса! Когда с ним закончу… — она еще разок одарила Тата голодной драконьей усмешкой, — исследовать буду!