— Попала туда из своего мира, — кивнула Ирка. — Табити разве об этом не знает?

— Ты попала из своего мира прямо в Мертвый лес… и не осталась там? — медленно повторила Криза.

— Мне там не понравилось, — любезно сообщила Ирка. — Хотя мне довольно настойчиво предлагали остаться. — Она повела плечами, вспоминая тянущуюся от мертвых деревьев липкую паутину безволия.

— Ты попала в Мертвый лес! И ушла! Потому что тебе там не поправилось! — повторила Криза и вдруг захохотала: — Просто ушла!

Ирка терпеливо ждала, пока та отсмеется. Наконец Криза устала хохотать и уставилась на Ирку:

— Ты очень необычная девушка!

— Как лестно. Особенно для больного самолюбия. За это даже стоит выпить… — Ирка поднесла кубок к губам.

Криза перехватила ее руку.

— Теперь я уже не уверена, что тебе стоит это пить, — задумчиво сказала она.

— Да я, собственно, и не собиралась. Просто интересно, — пожала плечами Ирка, снова заглядывая в кубок. — Не яд. И не сонное зелье. Скорее всего, что-то такое… что не противоречит закону Пещер… не представляет опасности. Во всяком случае, напрямую. А-а-а! — радостно сообразила Ирка и одними губами шепнула первые строчки заговора. Жидкость в кубке вскипела, и над поверхностью на миг мелькнула черная всклокоченная голова крохотного существа, отдаленно похожего на человека. — Удельница, да? И на что же вы хотели сменить мою судьбу? А главное, откуда уверенность, что так станет лучше?

— Клянусь папой, ты очень-очень необычная девушка, — медленно повторила Криза.

— Криза, а почему ты все время клянешься папой, когда все остальные — Владычицей? — с любопытством спросила Ирка.

— Потому что как бы Криза ни пыжилась, она всего лишь жалкая человечка, которой в Ирии не место! — донесся с лестницы знакомый злой голос.

«Совсем-совсем никто не знает про эту комнату, и совсем-совсем никто не побеспокоит», — иронически усмехнулась Ирка.

— Татльзвум Ка Рийо, — не оборачиваясь бросила Криза. — Не заставляй меня пожалеть о том, что я в свое время не уронила твое яйцо с утеса.

— Прошу прощения, кирия Иппокризия. — Шен, вслед за Татом поднявшийся по винтовой лестнице, мягко улыбнулся. — Он не хотел вас обидеть. Он просто… немного нервный в последнее время.

— У него есть для этого все основания, — холодно заметила Криза.

— Нас подставили, — буркнул выбравшийся последним рыжий Елеафам и бросил на приятелей такой взгляд, что непонятно, кого он обвиняет: неведомых общих врагов… или вот этих двоих.

— На разбирательстве перед Великим Водным оправдываться будете, — пожала плечами Криза.

— Не было бы уже вашего Великого, если бы вот она… — Тат ткнул пальцем в Ирку, — не явилась из своего мира! Великий он только для таких вот пришлых человечек, как ты, думающих, что благоволение Владычицы делает их равными истинным сыновьям Владычицы! — прошипел он.

— Куда уж мне! Мой уровень — не выше хвоста, — совсем не униженно, скорее ехидно усмехнулась Криза. — Как раз клизму ведерную обожравшемуся истинному сыну ставить удобно.

Тат глухо зарычал:

— Убирайся отсюда, Иппокризия! — мучительно стараясь не краснеть и не коситься на Ирку, прохрипел он. — Нам надо поговорить с этой… ведьмой!

— У тебя гребень съехал, мальчик! — возмутилась та. — Я еще не сошла с ума, чтоб оставить гостью Пещер наедине с троицей неблагонадежных драконов!

Подсунуть в кубок удельницу — духа, дающего другой удел в жизни, — это вроде как ничего: чисто теоретически удельница необязательно меняет судьбу к худшему, хотя об осчастливленных ею почему-то никто не слышал. Все больше об искалеченных, изуродованных или хотя бы просто невезучих. А бросить Ирку наедине с явно враждебной троицей совесть не позволяет. Занятные они здесь, в Ирии.

— Мы не хотим госпоже ведьме вреда, — вмешался Шен. — Нам просто надо поговорить.

— А даже если бы хотели — как, по-твоему, ты могла бы нам помешать? Сейчас? — с издевательской улыбкой напомнил Тат. — До утра ты то, что есть на самом деле, — ничтожная человечка!

— Кризу какая-то из ваших богинь… вроде как Диана, прокляла, — неожиданно прояснил Ирке Елеафам. — По ночам она человек, а днем змеица.

— Что ты с этой ведьмой разговариваешь! — истерично рявкнул Тат.

— Мы ж вроде поговорить пришли? — хмуро буркнул в ответ рыжий.

— О деле! А не… старые сплетни пересказывать! Будто вы с ней приятели! — заорал Тат. — А ты… — он снова повернулся к Кризе. — Если сейчас же не уберешься отсюда, клянусь Владычицей, я рано или поздно подговорю кого-нибудь из человеческой дружины… и пусть он тебя наконец поцелует! И вали обратно в свой человеческий мир подыхать! И плевать, что Матушка скажет!

— Не в первый раз тебе плевать, нафика косее бойя![11] — процедила Криза, но на лице ее мелькнула тень настоящего страха.

Ирка тяжко вздохнула: ну почему она должна всех понимать и выручать, даже полудраконшу Кризу, только что пытавшуюся устроить ей истинно змейскую гадость.

— Не беспокойся, ничего они мне не сделают, — негромко сказала она. — Нам действительно стоит поговорить без свидетелей.

Словно подчиняясь чужой воле, Криза рывком встала и шагнула к лестнице. Брови ее были нахмурены, но за внешним недовольством пряталось глубоко скрытое облегчение — ей явно не хотелось оставаться.

— Послушная человечка! — издевательски похвалил Тат. — Иди-иди!

Криза коротко зыркнула на него… и потянулась к Иркиному кубку.

— А вот это, пожалуйста, оставь! — Ирка быстро отодвинула кубок в сторону.

— Уйдешь ты наконец?! — возопил Тат, подскакивая чуть не до потолка без всяких крыльев. — И передай, чтоб нам тоже выпить принесли.

— Уж я передам! — многообещающе процедила Криза, спускаясь по винтовой лестнице, и постепенно, шаг за шагом исчезая из виду. Вдруг остановилась — только одна голова возвышалась над проемом в полу — и коротко бросила Ирке: — А папа мой — Гиппократ! — И исчезла совсем.

— Интересное кино. А что там с дружинниками и поцелуем? — спросила Ирка у Елеафама.

— Так заклятье превращения в драконицу снять несложно — достаточно, чтоб ее поцеловал рыцарь. Было обещано, что потом он станет королем… а она вскоре умрет. — Рыжий огненный усмехнулся. — Понятно, что к ней очередь выстроилась. Рыцари жаждали поцелуя и не принимали возражений… кроме разве струи огня в физиономию. Но и это их успокаивало ненадолго: каждый думал, что уж он-то… уж ради него-то девушка и помереть готова. Пришлось ей удирать в Ирий. У нас тут рыцари не живут… во всяком случае, долго. А мы получили отличного врача, к тому же специализирующегося на драконах.

— А этот у вас, значит, здоров как бык, хоть и змей? — Ирка бесцеремонно ткнула пальцем в Тата. — Не боится, что она ему как-нибудь пропишет снотворное вместе со слабительным?

— Я ничего не боюсь! — Тат немедленно объявил о своем бесстрашии перед поносом во сне. Елеафам только грустно покачал головой, а Шен безнадежно вздохнул. — Что? — вызверился на них Тат. — Вы хотели с ней говорить — ну так говорите, пока никто не явился! И откуда ты только взялась на наши головы!

— Ты пришел в мой мир, напал на меня и уволок моего парня, — хмыкнула Ирка.

— Жалко, что я тебя тогда не убил! Просто не думал, что какая-то человечка причинит столько хлопот!

— А вот это ты врешь! — усмехнулась Ирка. — Твой хозяин велел меня беречь, я ему нужна гораздо больше, чем ты.

— Никому ты не нужна — возомнила о себе! — заорал Тат. — Почему человечки все время думают, что они кому-то нужны? То Криза решила, что если она лучший наш врач, то все ее будут беречь, теперь ты… Нет, ты серьезно считаешь, что нужна моему братцу? — Он распалился так, что щеки его начали пылать, будто сквозь кожу просвечивал скрытый внутри огонь. — Ты просто на его престиж Великого Водного работаешь! Как же, у него девушка ведьма, еще и убийца дракона! Ах, как это оригинально! Как отчаянно! Как круто! — на разные голоса то пищал, то басил он. — И у меня нет хозяина! Слышала? Никакого хозяина у меня нет!