Лезвие пилы коснулось ошейника Рисс и вгрызлось в него, разбрызгивая пыль и искры. Ошейник немедленно разразился серией электромагнитных импульсов. В голове у Рисс помутилось. Сперва она утратила контроль над электромускулами, потом над всеми остальными системами. Волна потерь шла лавиной, по нарастающей; ослепшая, Рисс провалилась во тьму, осознавая лишь, что эти же импульсы выведут из строя и электронику робота.
Сколько прошло времени — неизвестно: даже внутренние часы Рисс отказали, но в конце концов темнота рассеялась, и мысли вновь обрели связность. В сознании тут же воскресли воспоминания о таком же периоде мрака в прошлом, когда Пенни Роял опустошил ее и она впала в спячку возле планетоида черного ИИ. Вспомнилось и ожидание, вечное ожидание, ибо война упрямо отказывалась возвращаться. Едва сенсоры заработали, Рисс быстро приглушила входной световой поток, и тут же ощутила движение — продолжительную вибрацию, как при землетрясении. Так было и при предыдущем нападении на станцию — это атомные лучи сверлили обшивку, пробиваясь сквозь нее. Нужно пошевеливаться; нужно закончить дело.
Рисс попыталась вывернуться, но не смогла; потом увидела две половинки ошейника, парившие в полуметре от нее. Ну, хоть это, по крайней мере, получилось. Любое вмешательство в работу ошейника влекло за собой мощный электромагнитный импульс, вырубавший Рисс — как и всякого оказавшегося рядом робота. Змее–дрону удалось захватить контроль над роботом–сборщиком, только пришлось перепрограммировать его гидравлическую систему и упростить способ избавления от ошейника, чтобы робот мог справиться с заданием даже несмотря на электромагнитные помехи. Но теперь возникла новая проблема: Рисс забыла добавить в программу приказ отключить захваты.
Рисс рванулась еще раз и выругалась. Какая нелепость! Перестав извиваться, она попыталась досконально проанализировать задачу. Решение пришло мгновение спустя, и дрон почувствовала себя глупой — возможно, столь же глупой, как любое органическое существо. Просканировав робота, она выяснила, что сделали с ним электромагнитные импульсы. Итак, он усыплен, закодирован — но физически не поврежден. Освободившаяся от ошейника Рисс тут же установила радиосвязь с роботом и снова занялась программированием, склеивая оставшиеся блоки кодов. Секунда — и он встряхнулся, перестал держать Рисс, опустился на все четыре и принялся исследовать пол на предмет наличия микротрещин. Но занимался робот этим недолго.
Плазменная взрывная волна, точно раскаленная стеклянная стена, прокатилась по вакууму коридора, подхватила обоих — и Рисс, и робота — и безжалостно поволокла их за собой. Что–то попало в отсек окончательной сборки, и было это весьма плохо, поскольку силовое поле осталось единственной защитой на данном участке.
Восстановив равновесие и включив функцию «прилипалы», Рисс приземлилась и скользнула мимо зависшего над полом, бессмысленно размахивавшего конечностями робота. Впрочем, оглянувшись, она увидела, что робот, выпустив клейкую струю, притянулся к полу и опять занялся поиском трещин. И Рисс, как ни странно, обрадовалась — все–таки она была благодарна этой штуковине. Все ее системы функционировали как должно, а внутри остались ампулы с опасной мерзостью, которую можно ввести кое–кому при помощи яйцеклада. Рисс просканировала окружение, извлекла из хаоса полезную информацию и принялась составлять карту местности, сравнивая ее с хранившимися в памяти старыми чертежами станции. И вдруг она застыла. Она была тут раньше.
Чуть впереди находился сборочный конвейер истребителей, введенный в эксплуатацию уже после того, как Пенни Роял покинул Цех 101. По этому конвейеру ушли Свёрл и его дети — едва ли они надеялись сохранить свое местонахождение в тайне на станции, набитой поврежденными роботами и ИИ, непрерывно изливавшими информацию из поломанных мозгов. Но, вместо того чтобы отправиться напрямик, Рисс скользнула по стене в маленький туннель. Для дрона с ее формой тела этот маршрут был быстрее. В каком–то смысле он также выводил ее в прошлое, где можно разжиться оружием, которым она не пользовалась давным–давно.
Миновав два туннеля, Рисс оказалась в коридоре, где уже была раньше, практически разрушенном встрясками станции. Но останки трех людей по–прежнему находились здесь.
«Ох… если бы да кабы… во рту росли грибы…»
Это сказала женщина, превратившаяся сейчас в привалившуюся к стене мумию, перед тем как выжечь себе мозги выстрелом из пульсара. Двое других приняли кураре‑12. И все трое понимали, что у них нет шансов покинуть станцию. Они знали: неуклонное повышение температуры, вызванное переключением теплопоглощающего телепорта Цеха 101 на «импорт», убьет их. Рисс осмотрела женщину. Да, разложение успело тронуть ее, но потом где–то должно быть, возникла брешь, впустившая в коридор вакуум, и останки высохли, мумифицировавшись. Рисс заметила металлический блеск внутри размозженного черепа и вдавленные в пол обрывки углеродной электроники. Здесь Рисс впервые столкнулась со смертью — и теперь будто тонкая ниточка протянулась между ней, настоящей, и той наивной молодой змейкой, обнаружившей этих людей. В замешательстве Рисс двинулась дальше, чувствуя, что внутри разрастается какая–то тьма.
Очередной туннель вывел ее к помещению, куда сходилось множество таких туннелей, а оттуда — к маленькой трубчатой автофабрике, создавшей ее. Сейчас эта фабрика, разбитая, покоилась в кольце одного из гигантских «червей». Но Рисс вошла туда — тихо, с опаской, поскольку слышала какую–то беготню вокруг. Роботы многое ободрали здесь, однако в пылу битвы, в безумии Цеха 101, они забрали не все. К кривой стене прилипло, угодив в разлившуюся прозрачную эпоксидку, длинное змеиное тело — гибкий шарнирный позвоночник, оплетенный электромускулами. Голова представляла собой простой цилиндр с одним тускло–серым глазом. Вероятно, этот дрон стоял в очереди на сборку где–то за Рисс. Если бы то, что случилось со станцией, произошло всего парой минут раньше, судьба Рисс ничем не отличалась бы от участи этой бедолаги.
«Прадоры…»
Вот почему она так злится на них. Они напали на Государство, они в ответе за истребление обитаемых миров и миллиарды смертей. Они в ответе за гибель вот этого дрона и за тех несчастных в коридоре. Ненависть ее оправдана, и все же… Рисс чувствовала: что–то не сходится. Без прадоров и станции не возникло бы. Без них и ее, Рисс, дрона–убийцы, не было бы вовсе.
Пошатнувшись, Рисс закрыла черный глаз, которым изучала своего ближайшего родича, и отвернулась. Она существовала, чтобы убивать прадоров, — и по окончании войны ее существование — предположительно — исчерпало себя. Она ждала — и в некотором смысле до сих пор ждет, что война начнется снова. Она видела плохие времена, но Свёрл положил им конец. Пускай бои завершены — Рисс способна найти причины убить этих мерзких существ.
Змея–дрон скользнула на участок снабжения. Здесь тоже пошуровали роботы, и Рисс уже начала терять надежду найти то, что искала. Но тут она заметила небольшую дверь — и прочла запыленную надпись на ней. Потянувшись, Рисс ухватила созданную для людей ручку своими маленькими манипуляторами, уперлась телом в стену, поднажала — и дверь открылась. Внутри обнаружились ряды полок, пустых — кроме одной, на которой стояли три крошечные склянки. Глубоко просканировав их, Рисс убедилась, что содержимое всех трех живо, но находится в свойственном этому содержимому биологическом состоянии стазиса. Рисс скользнула в комнату, распахнула тело, загрузила в себя все три цилиндрика — и покинула кладовую.
Теперь все как надо. Она снова несет яйца прадорского паразита и может ввести их в жертву. Впрочем, чувствуя себя полной, беременной, она не ощущала ни удовлетворения, ни радостного предвкушения будущего освобождения. Возможно, еще почувствует. Возможно, Спир прав насчет того, что Пенни Роял забрал надежду — надежда ведь всегда в конце концов возвращается.
По большим и малым туннелям, мимо подобных плесени металлических наростов Рисс кинулась в погоню за Свёрлом.
