— Годится? — спросил Трент.

Что ж, для осмотров и операций — вполне годится; здешнее оборудование подходило для сборки биомолекул и органических объектов. Было оно не из лучших, но, как заметил Свёрл, лучшее мне прямо сейчас и не понадобится. Только хотелось бы все же знать, какого дьявола я вообще собираюсь делать.

— Сойдет, пока не прибудут еще приборы.

Я вернулся в святилище. Одновременно со мной из других дверей появилась испуганная женщина — она тащила за собой ребенка. Потом вошла Сепия, вооруженная станнером и, по мне, похожая на девицу–бойца из какой–нибудь виртуальной игры.

— Трент, — сказала Сепия, — тут у нас вроде как проблема.

Она попятилась от двери, держа ее на прицеле.

— Я не проблема, — произнес знакомый голос.

Рисс скользнула в проем, извиваясь, как змея, только паря при этом в полуметре над полом. Я заметил на ней тяжелый керметовый ошейник со встроенным пультом. Затем дрон опустила на пол яйцеклад, как бы балансируя на нем, и открыла черный глаз.

— Мы идем к Цеху Сто один, — сказала Рисс.

Мне совсем не понравились нотки безумия в ее голосе.

— И знаешь, что это значит?

— Что это значит, Рисс?

— Яйца! — воскликнула она. — Я смогу достать яйца!

Побыв, пусть и недолго, в змеиной шкуре, я прекрасно понял, что она имеет в виду. И от этого ее тон нравился мне еще меньше. На секунду показалось, что сумасшествие Цеха 101 уже дотянулось до нас. Хотя, возможно, виной тому гормоны.

— Ну, здорово, — произнес я. — И, очевидно, ты — часть нужного мне ответа.

— Просто скажи, что делать.

Своими словами Рисс не слишком–то помогла мне.

После короткой ошарашенной паузы Трент буркнул:

— Что ж, можешь начать с этого.

Я повернулся: испуганная женщина стояла рядом с ним, по–хозяйски положив ладонь на его руку. А он показывал на ребенка, который явно не по собственной воле сменил верхнюю конечность на клешню.

— Да, — кивнул я, — с этого я и начну.

Стремясь воплотить бурлившие в нем новые чувства, Цворн жаждал поскорее добраться до самок. С нетерпением он смотрел, как уходит в стену первая дверь водяного затвора, как льется оставшаяся с прошлого раза жидкость. Уплотнители на дверях прадорских кораблей отсутствовали. В них не было нужды. Прадоры способны выдерживать большие перепады давления и потерю воздуха или, как в данном случае, воды. Ледяные астероиды или кометы всегда позволят пополнить запасы. Цворн раздраженно смотрел на убегавшую под решетку пола воду, одновременно прикидывая, как корабельные системы ее утилизируют. Анализируя свои чувства — в попытке отвлечь разум от других захлестывающих тело потребностей, — прадор осознал, что теперь испытывает неприязнь к неконструктивности, которую раньше не замечал. После настройки форса мышление стало глубже, информативнее и внимание к недостаткам, подобным этому, обострилось. Закончив дела, он пошлет детей и роботов кое–что тут подправить.

«Закончив дела…»

Внутри водяного затвора обнаружились ручные регуляторы среды, и Цворн попытался локализировать их в корабельной системе через форс. Кто–то отсоединил их, что странно — ну, значит, еще задание для детей и роботов. Возможно, проблема в нечастом использовании шлюза — он проходил здесь, только когда хотел побыстрее попасть в бассейн, минуя верхнее помещение. Приказом с форса Цворн затворил за собой дверь. После того как та с грохотом встала на место, в стене у ног открылись круглые люки, из которых тут же хлынула вода. Цворн глубоко задышал, перенасыщая легкие кислородом, подготавливаясь. Взрослый прадор–самец, он мог долгое время находиться под водой, не испытывая нужды в кислороде. Но не очень–то хорошо, если придется по–быстрому отвалиться от самки, выработав весь воздух — что случается при серьезных ранениях.

Цворн попытался мысленно нащупать автоматику внутренних дверей, но они вообще отсутствовали в системе. Вода быстро поднималась, и прадор вздрогнул, когда она добралась до чувствительных пенисов и коитус–зажима. «Проклятье». Он бросил взгляд на пульт и ткнул клешней в отверстие, чуть повышая температуру, снова ощутив раздражение при виде шкалы: слишком уж высоко она тянулась. Это не только неэффективно, но и опасно, поскольку, если регулятор случайно установится на максимум, как при стерилизации, самки просто сварятся заживо в своем бассейне.

Вот вода покрыла панцирь, вот поднялась выше зрительного стебля. Она еще не достигла потолка, как затрещал индикатор, говорящий о том, что уже можно открыть внутреннюю дверь. Клешней–протезом он ударил по огромной кнопке на стене. Размеры ее были вполне оправданы: любой оказавшийся тут прадор мог и сломать менее надежную вещь — в таком состоянии он находился. Однако Цворн обнаружил, что наслаждается новой, дарованной форсом способностью ментально контролировать окружение. Он решил, что потом сделает что–нибудь и с кнопкой.

Наконец внутренняя дверь открылась, и Цворн нырнул во мрак бассейна для спаривания, готовый сразу плыть к дальнему краю. Во время последнего наблюдения он заметил, что одна самка отделилась от остальных. Три другие собрались в центре, вокруг стойки для кормления. Он надеялся проскользнуть мимо них и приступить к делу раньше, чем они его почуют. Однако Цворн не принял во внимание своих протезов ног и клешней — а те тотчас потянули его вниз.

Он сильно ударился о дно бассейна, и все самки наверняка ощутили толчок. Цворн быстро метнулся влево и прижался к стене, рассчитывая обмануть их. Только теперь он разглядел стойку и горбившиеся фигуры возле нее. Все они поднялись на ноги. Цворн слышал резкое щелканье их мощных длинных мандибул, слышал, как скрежещут об пол яйцеклады. А еще он ощущал вкус их готовности к спариванию. В сущности, если он подождет еще немного, они поднимутся из бассейна в верхние покои, где поймать их будет куда проще.

Вскоре он увидел уединившуюся самку — но она уже оторвалась от стены и быстро плыла к товаркам. Цворн сделал рывок, чтобы перехватить ее, зайдя сбоку, попытался зацепить клешней край ее панциря. Она чуть развернулась, взмахнула мандибулой — и отбила его клешню. Он и забыл об этом приеме. Много, однако, воды утекло…

Самка уже присоединилась к трем компаньонкам, и все они повернулись к нему. Цворн застыл, глядя на них, размышляя о том, что некоторые из его ровесников уродовали своих жен, удаляя им жвала. Другие снабжали яйцеклады самок фиксаторами, чтобы те не могли их использовать во время спаривания как оружие. А третьи вообще запирали женщин в клетки, предотвращая любое движение и делая спаривание абсолютно безопасным занятием. Цворн, однако, придерживался старых традиций. Он понимал эволюционный императив, сделавший самок такими враждебными по отношению к желающим спариться с ними самцам. Только самые сильные, самые агрессивные, самые выносливые и живучие самцы получали возможность размножаться. Но Цворн предпочитал свободно маневрирующих самок не поэтому. Он имел дело и со скованными, и с искалеченными партнершами, и это были совсем не те ощущения. Жестокий секс приносил ему куда больше удовольствия.

Цворн приблизился, наметив себе ту, что левее, и рванулся в брешь между этой самкой и другими. Ближайшая справа вскинула жвала, стараясь пырнуть его, но Цворн перехватил их клешней. А та, что слева, меж тем тоже пошла в атаку, попытавшись поймать две его передние ноги — и оторвать их. Цворн метнулся в сторону; его возбуждение нарастало, коитус–зажим стучал о панцирь. Клешня левой самки соскользнула с железной ноги, не причинив вреда: протезы присоединялись к телу крепко–накрепко.

Та, что была крайней справа, поспешила поучаствовать: она скрутилась, как гнида, метя яйцекладом в зрительную турель самца. Цворн отбил «пику», но яйцеклад все же задел основание одной из его мандибул. Ужасная боль лишь усилила возбуждение. Он рубанул клешней по брюху самки, ломая ребра панциря, и она откатилась, заливаясь зеленой кровью. Намеченная им самка попыталась развернуться так, чтобы не подпустить его сзади, но он, ухватив другой клешней край ее панциря, притянул самку к себе, одновременно полоснув ногами по глазам агрессивной соседки. Та чуть отступила, и он боднул ее панцирем, все еще цепляясь за потенциальную партнершу. Его цель упала на спину, яростно загребая ногами, защищаясь. Цворн на отскоке обогнул ее, зайдя с тыла — и навалился на самку, придавив ее задней половиной тела.