— Не к этому я стремлюсь, — ответил Пенни Роял.

— Нет, ты должен…

«Гаррота Микелетто» внезапно нырнул в У-пространство, и все почернело. Чувство времени исчезло — могли пройти микросекунды, а могли и века.

— Освобождение? — услышал «Гаррота» исходивший из тьмы голос Пенни Рояла.

Образ чего–то, говорившего из древнего пустого скафандра, был до жути отвратителен.

— Прощение? — удивился вслух Пенни Роял.

ИИ «Гарроты» отлично представлял механику человеческих эмоций и мог испытывать любую из них, на выбор. Однако ему не нравилось, когда эмоции возникали вне его контроля, а без чистой злобы и угрозы, которые, казалось, исходили от невидимого скафандра, «Гаррота» точно мог спокойно обойтись.

— Обратно в ряды? — передразнил Пенни Роял.

— Разве не этого ты хочешь?

— Это решать не государственным ИИ.

Злоба вернулась, хотя теперь и не столь всеобъемлющая. А «Гаррота» вновь получил доступ к корабельным датчикам. Оказывается, они находились уже в пространстве Государства. Сомнений не было, ведь неподалеку в вакууме висела станция, формой напоминающая гантель высотой в тринадцать километров, — один из государственных постов наблюдения на границе Погоста. Корабельный ИИ тут же попытался связаться с ИИ или людьми на станции, но был заблокирован. Кроме того, «Гарроту» опять скрывала надежная «хамелеонка», и хотя смотрители наверняка засекут возмущения У-пространства, их шансы обнаружить корабль, прежде чем он вновь уйдет, весьма невелики.

— Почему здесь? — спросил «Гаррота».

— Скажи им.

Только теперь «Гаррота» ощутил какую–то механическую активность вокруг. Он ослеп, но потом зрение вернулось, хотя видел он лишь через камеры, вмонтированные в контейнер ИИ-кристалла.

— Скажи Государству, — продолжал Пенни Роял, — чтобы не ввязывалось. Если они не хотят войны с прадорами, пусть предоставят мне разобраться с этим. Они должны позволить моим частям остаться в игре.

— Частям?

Неужели для этого монстра всё — лишь игра?

— Трент Собель должен передать послание Свёрлу.

— Какое послание?

— Кроме того, если я не найду свой путь, какой–то другой путь может найти меня. И, возможно, это будет путь мщения — тем, кто успешно послал дитя на массовое убийство и таким образом создал чудовище.

В сознание «Гарроты» упала новая порция информации и открылась сама собой.

— Что?

С грохотом, в ослепительной вспышке «Гаррота» вылетел из своего исконного тела. ИИ «Гарроты Микелетто» стал всего лишь кристаллической глыбой в керметовой клети, кувыркавшейся в вакууме, толку от которой не больше, чем от любого другого куска космического мусора. Но маячок работал, и те, кто на станции, должны засечь его. Теперь он все понимал — хотя желал обратного. В сущности, он даже не был уверен, что хочет, чтобы его нашли. Не был уверен, что, когда определенные силы узнают то, что знает он, они позволят ему существовать дальше.

Литораль радикально изменилась. Планета с некогда четко очерченными океанами и континентами обернулась красновато–коричневым шаром. Пыль и мусор заполнили атмосферу. Панцирь–сити и все его обитатели исчезли. Прадоры тоже отсутствовали, и, похоже, на поверхности не осталось никого и ничего разумного. Однако на орбите висел казавшийся обманчиво безобидным кораблик, один из тех, которые я видел в записях Рисс, — государственные наблюдатели не покинули свой пост.

— К счастью, — произнесла Рисс, — в воздухе много водяных паров, а волны давления все еще огибают планету.

— Да?

Умное замечание, ничего не скажешь. Я давно уже толком не спал. Чувство дежавю исчезло, будто став лишним, и я окунался в новые жизни и быстро следующие за ними смерти с регулярностью метронома. Я больше не нуждался в намеках или сигналах — мне не надо было оказываться в похожем месте или в ситуации, подобной ситуации умершего. Одну за другой я испытал смерти остальных членов команды утильщиков — не только Гартона, но и кошмарную гибель Месена, которого в вонючей тьме Пенни Роял разъял на части, а потом собрал по–новому, чтобы после отбросить, как сломанную, уже неинтересную игрушку, принцип работы которой прост и понятен. Я умер вместе с четырьмя членами первой группы утильщиков и умирал еще много раз со многими другими.

— Ливневые шторма, — объяснила Рисс. — Насыщенные грязью и пылью муссоны, кружащие над планетой, за несколько месяцев вынесут весь этот хлам из атмосферы.

Я уставился на змею–дрона, но тут из корабельного коммуникатора раздался голос.

— Рисс у нас лишена дара красноречия, — заявил Флейт, — но она говорит, что в этом году лета на Литорали не будет, хотя и катастрофические морозы планете не грозят. А значит, уже существовавшая здесь экосфера, истощившись, все же уцелеет.

— Ну и славно, — не слишком заинтересованно откликнулся я.

Все изведанные жизни и смерти хранились в моем разуме в первозданном виде. Захоти я — и мог бы пережить их снова. Мог бы опять стать Гартоном и умереть, будучи им, как в первый раз. Мог бы пролистать все его воспоминания, перечислить убийства, совершенные им, подсчитать все выигрыши и проигрыши, припомнить зверюшек, замученных им в детстве. Возможно, это оправдывало его смерть в глазах Пенни Рояла? Что, если я проникал в чужие жизни, чтобы выяснить причины их смерти? Нет, не может быть, ведь я с той же легкостью мог нырнуть и в разум младенца, погибшего от примененного черным ИИ смертоносного вируса.

— Примитивная флора и фауна никуда не денутся, — продолжал Флейт. — А будущие колонисты, пожалуй, даже обрадуются рыбойникам.

— Если окажутся крабами, вроде тебя, — фыркнула Рисс. — Ты еще помнишь, каково это — иметь тело, а, Флейт? Фантомные вкусовые сосочки встрепенулись?

— Эй, — возразил Флейт, — я, по крайней мере, хотя бы изведал удовольствие от еды. А ты знаешь только эрзац–оргазмы, которые испытывала, вводя яйца прадорам.

— А Свёрла здесь нет, — произнес я вслух.

После короткой озадаченной паузы Рисс ответила:

— Свёрл улетел двадцать дней назад. Гровз и его команда остались только для того, чтобы оценить причиненный Панцирь–сити ущерб и, возможно, отыскать выживших.

Гровз этот — тот государственный агент из записи. Он и его команда демонстративно игнорировали меня и Флейта, но, кажется, один из контактов Рисс находился именно на борту их корабля.

— Нашли кого–нибудь?

— Только трупы, хотя у одного был мемплант, так что он, можно сказать, выжил.

— Да, можно сказать.

Я с трудом переключился на настоящее, отстраняясь от царившего в голове хаоса. Мне действительно нужно найти Пенни Рояла, потому что, хотя он уже стал причиной моей смерти на планете Панархия, теперь я снова превращаюсь в одну из жертв черного ИИ. Я продолжил:

— Значит, Свёрл, прадор, который, похоже, трансформируется в некий гротескный вариант человеческого существа, решил защитить Панцирь–сити — или, скорее, тамошних жителей. Столкнувшись с катастрофическими последствиями взрыва в атмосфере прадорского камикадзе, он опустил корабль на поверхность и спас население города.

— Похоже на то, — откликнулась Рисс.

Я снова повернулся к дрону:

— Потому, что в нем больше человеческого, или потому, что меньше прадорского? Но и люди, и прадоры неплохо справляются как с совершением геноцида, так и с равнодушным потаканием ему.

Голос мой звучал язвительно, и я знал, что является тому причиной, но остановиться не мог.

Рис пожала плечами — по–своему, по–змеиному.

— И, кроме того, — продолжал я, — мотивы Свёрла, забравшего с планеты всех этих людей — «моллюсков», могут быть вовсе не такими, как все считают. Не исключено, что он просто запасся провизией. Нет, все это не имеет большого смысла.

— У нас недостаточно информации. — Рисс открыла черный глаз. — Я разговаривала с государственным дроном Эрроусмитом, который общался со Свёрлом в прошлом и может анализировать его действия.