— Ты, дитя, — сказал он, — как тебя звать?

— Влокс, отец, — ответил тот.

Инициировав при помощи форса еще пять охранных дронов и отдав им приказы, Цворн продолжил:

— Займешь каюту Врома, можешь пользоваться его припасами. Теперь ты мой первенец.

Сначала всегда звучало «звание». В скором времени и вторинец станет меняться, питаясь продуктами первенца, в которых отсутствуют химические препараты для подавления роста. Впрочем, не совсем — кое–какие ингибиторы он все равно будет поглощать, чтобы не превратиться во взрослого. Он быстро создаст запасы жира и сбросит панцирь, сменив его на новый — тот несколько месяцев будет мягким. Жир обратится мускулами и другими тканями тела, которое станет больше. А в процессе все его раны успешно затянутся.

— Но Сфолк, отец? — спросил новоиспеченный первенец.

— Любую его диверсию я сразу засеку, — заявил Цворн с гораздо большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле. — Если он попытается добраться до шаттла или еще какого–нибудь судна, когда мы выйдем в реал, я узнаю и об этом.

На самом деле Цворн сомневался, что Сфолк затеет нечто подобное. Внутри корабля он в большей безопасности, чем снаружи, где Цворн быстренько поджарит его огнем из корабельных орудий.

Прадор переждал секунду, принимая сводки с судна, и обнаружил в кладовой еще четырех охранных дронов. Освободив их, он приказал им то же, что и остальным. Теперь их достаточно, чтобы гонять Сфолка до следующего неизбежного выхода из У-пространства — и посмотрим, что будет потом.

Кроме того, Цворн проверил, как идут дела у его отпрысков. Вызвав на экран картинку из пристройки к родильному бассейну, он увидел, что за оставшийся от рыбойника скелет цепляются лишь несколько четвертинцев. Остальные уже кружили по садку — и на глазах Цворна двое из них напали на третьего, развивающегося как–то неправильно — гребные ноги–ласты с одной стороны его каплевидного тела выглядели деформированными. Они впились в него серповидными крючьями, которые впоследствии будет вытеснены растущими клешнями. Малек попытался бежать, но с его задней части содрали мягкий панцирь, и из раны выпали запутавшиеся гордиевым узлом внутренности. Два четвертинца тут же накинулись на еду, жертва старалась вырваться. Все шло, как должно.

Затем Цворн проследил за бывшим вторинцем, как раз добравшимся до обиталища Врома. У двери он потянулся к отверстию пульта. Совсем недавно ему бы просто отсекло клешню — но сейчас дверь открылась, и Влокс вошел. Дальше Цворн не стал смотреть.

Время вышло. Они прибыли.

KB-дредноут вынырнул в реал, ловя сенсорами мерцание фотонов, выбитых из бурлящей повсюду квантовой пены. Цворн подключился к датчикам, разглядывая мир, где устроил засаду, отметив, что его выход из полой луны направил спутник на сходящую орбиту и он лет через сто врежется в планету. Быстро установив, что никаких кораблей в окрестностях не видно, прадор ощутил внезапную слабость, даже кишки снова заныли. Неужели Свёрлу удалось полностью починить «хамелеонку»? Но тут, пускай и с запозданием, Цворн обнаружил в восьмистах тысячах километрах отсюда судно, за которым еще не рассеялся шлейф возмущений У-пространства, — и сразу взбодрился.

Не раздумывая, он развернул KB-дредноут к чужому кораблю и запустил термоядерные двигатели, хотя несомненно недавнее прибытие сюда далекого звездолета озадачивало. Но когда с сенсоров поступили новые данные, все стало ясно — и Цворн витиевато выругался по–прадорски. Расширив свое У-пространственное поле до масштабов, сравнимых с прадорским дредноутом, старый государственный штурмовик создал массо–полевой энергетический заем с задерживающим эффектом. Вот почему казалось, что он тут недавно. И это вовсе не судно Свёрла, а одна из его обманок.

Ударный корабль уходил, ускоряясь, а Цворн пытался решить, стоит ли его преследовать. Возможно, лучше просто запустить У-пространственные двигатели и прыгнуть к другим координатам. Но тут прадор заметил, что штурмовик пытается открыть канал связи с ним, — и, приняв необходимые предосторожности, разрешил доступ.

— Упс, — сказал чужой корабельный разум, — звездолет–то не тот.

— Ты кто? — спросил Цворн.

— У меня человеческое имя: Флейт. Так еще называют музыкальный инструмент, на котором играют люди. Смешно, но я совершенно не помню, как меня звали раньше — спорю, это осталось в моем старом ганглии.

— Что?

— Его заново заморозили, поэтому, полагаю, если просеять искаженные воспоминания, можно и отыскать мое прежнее имя. Только какой мне теперь от него прок?

Разум болтал, несомненно, стараясь отсрочить отправление Цворна. Нет, Цворн не станет зря тратить время.

— Так приятно иметь возможность ясно мыслить, как я мыслю сейчас, — продолжал Флейт. — По крайней мере, я не остался с дряхлым старым мозгом вроде твоего.

Ну вот…

Цворн открыл огонь. Атомный луч пронзил разделяющее суда пространство, чтобы неминуемо быть перехваченным силовым полем. Однако защищался маленький корабль потому, что старался запустить У-пространственный двигатель. Штурмовик развернулся к планете. Цворн послал на перехват рой суб-ИИ ракет. Тактика противника была очевидна: опуститься как можно ниже и сделать пертурбационный маневр в атмосфере. Цворну на большем и менее подвижном корабле придется идти другим, длинным путем. В какой–то момент планета окажется между ними, и, покидая атмосферу, ударный корабль сможет нырнуть в У-пространство, прежде чем Цворн возобновит атаку.

— Так куда же отправился Свёрл? — спросил Цворн.

— Если я скажу, мы уже не поиграем.

Ударный корабль снова изменил курс, на этот раз устремившись к выдолбленной луне. Цворн послал сигнал ракетам — поворачивать в том направлении, размышляя, не стоит ли запустить еще партию. Но сколько времени и ресурсов готов он потратить на захват разума, которому Свёрл все равно наверняка не сообщил о своем месте назначения?

— Хочешь, дам подсказочку? — вновь заговорил Флейт.

— Будь любезен, — ответил Цворн.

— Он отправился к самой вероятной из самых маловероятных точек, — заявил разум. — Но я, между прочим, мог и соврать.

— Какова цель Свёрла? — спросил Цворн.

«Беседа» его раздражала, но он знал, что подобные корабельные разумы зачастую наивны и могут выдать себя.

— Выжить и вырасти, как и у нас у всех, — ответил Флейт. — Эй, ты не обстреляешь сейчас эту луну? Мусорные тучи создадут мне много помех.

Цворн навел рельсотроны на спутник и почти уже выстрелил, когда с ним заговорил еще кое–кто по каналу У-пространственной связи, который прадор держал открытым.

— Что ж, я прибыл, папа, — заявил вторинец со старого истребителя. — Тут что–то очень странное… дерьмо! Какого черта…

Канал резко закрылся — с коротким выплеском энергии и визгом спаленного У-пространственного передатчика.

— Хорошая попытка, — «похвалил» Цворн разум штурмовика.

— А что такое? — удивился Флейт.

Цворн спокойно отозвал ракеты, отключил атомный луч и переслал своему корабельному разуму новые координаты, поскольку сейчас точно знал, куда идти. Туда, где нечто только что аннигилировало его старый истребитель.

Из атмосферы планеты зеленого пояса звезда–гипергигант казалась фиолетовой — и выглядела немногим больше Солнца с поверхности Земли, поскольку расстояние до нее было гораздо значительнее. Однако интенсивность излучения заставила Блайта включить светофильтр визора на максимум. Единственное облако, напоминавшее почему–то серый органический линкор, маячило на горизонте; на его фоне порхали какие–то существа, издалека похожие на птиц, а вблизи наводившие на мысли о птеродактилях. Блайт отвернулся от этой сцены и переключился на другую.

«Черная роза» и сама могла показаться птицей: черный корабль, на чешуйчатой обшивке которого играл местный свет, походил на гигантского, издыхающего на земле ворона. Судно возлежало на растительной подстилке — циновке из кривых древесных корней. Возможно, корни эти дотянулись сюда от стены красных джунглей — до нее было около полутора километров. Однако Блайт стоял на мягкой массе измельченной органики, полоса которой шла от корабля к обнаженным останкам какого–то строения. Виднелись фундаменты — прилегавшие друг к другу треугольники, образовывавшие стену высотой всего лишь до пояса. Сделаны эти треугольники были из синей, чуть–чуть прозрачной и невероятно прочной керамики. Пенни Роял сказал, что это развалины джайн–зданий. Сам ИИ, принявший облик черного чертополоха, застыл среди руин, раскинув серебристые корни, словно подпитываясь от обломков. Блайт направился к нему.