— Спир! Торвальд Спир! — звал по интеркому Флейт.

Тут дверь моей каюты распахнулась, впуская Рисс — замок, очевидно, не представлял проблемы для змеи–дрона. Вероятно, я, погрузившись в очередной кошмар, вопил что есть мочи.

— Все нормально, — прохрипел я, садясь.

Я потер рукой грудь, все еще чувствуя твердую остроту той пронзившей меня штуки; все еще переживая смерть Гартона. Нет, не было все нормально. Проткнутый Гартон напрямую ассоциировался с шипом, входившим в мой разум, и я знал, что их еще тысячи — этих громогласных мертвецов, желавших рассказать мне свои истории, желавших быть услышанными.

Когда со спутников–шпионов поступили последние изображения и данные, Цворн почувствовал глубокое удовлетворение, чуть подпорченное досадой. Гигантский крабовидный прадор, паривший на гравимоторах, поскольку давным–давно утратил ноги и клешни, стиснул жвала. Раньше ему ни за что бы не удалось целиком и полностью одурачить Свёрла. Ни за что бы не удалось достичь столь тщательно сбалансированного и четко выверенного результата, оставайся Свёрл нормальным прадорским отцом–капитаном.

Когда Цворн отправился на Литораль, он был, как и Свёрл, удручен и озадачен победой человечества и ИИ над могучим Королевством и глубоко переживал предательство новым королем всей расы прадоров. Заключение мира с людьми — это не вариант. Однако в отличие от Свёрла, позволившего сделать из себя игрушку черного ИИ, Цворн не искал ответов. Он размышлял и строил планы мести. А годы шли, и становилось очевидно, что Свёрл меняется, и меняется каким–то странным образом. Оскорбленный ограничениями, которые Свёрл постоянно накладывал на него, Цворн начал расследование и вскоре получил ответы от корабельных вшей, чьи крохотные мозги были хирургически изменены, а спинки нашпигованы микрокамерами. Вшей этих он подсадил в донных роботов из дредноута Свёрла.

Первой реакцией Цворна стал примитивный ужас, он едва не пустил в ход один из своих многочисленных теоретических планов против Свёрла. Нет, он разрабатывал схемы нападения не потому, что был обижен на Свёрла, — все отцы–капитаны подготавливаются таким образом. Но в последний момент Цворн остановился. Он долго и мучительно размышлял на дне океана: хотя Свёрл изменился, примечательно, что освоение им государственных технологий в сочетании с прадорскими привело к значительному повышению «продуктивности». Свёрл стал очень умен и, кажется, что–то затевал. Возможно, Цворну стоило сдержаться и разузнать побольше.

Свёрл превращался во что–то чудовищное — жуткую комбинацию прадора и человека, — но источник повышения его интеллекта не в этом. Многие годы наблюдений ушли у Цворна на понимание того, что Свёрл оборачивается не просто человеком — а как бы человеком с форсом. Частично вывод подтверждало пристальное изучение поведения Свёрла, то, как он управлял окружавшими его вещами, например тем жутким големом, а также исследование перехваченных оперативных кодов. Окончательным доказательством стал рентгеновский снимок Свёрла, сделанный гнидой, прогрызшей кожух какого–то корабельного прибора. К сожалению, вскоре после получения подтверждения форсированности Свёрла Цворн потерял к нему доступ, поскольку преобразившийся отец–капитан истребил всех вшей и с теми же целями начал пользоваться государственными роботами–чистильщиками.

Кристалл ИИ рос вокруг главного ганглия Свёрла — кристалл, соразмерный с кристаллами государственных ИИ. Свёрл превращался во врага, которого хотел понять. Цворн, всегда бывший чуть сообразительнее большинства сородичей, даже осознавал иронию ситуации. Он также понимал, что на самом деле прадоров победили не люди, а эти блестящие думающие каменюги.

Цворн испытал форс, сконструированный в расчете на прадорский ганглий, на одном из своих вторинцев, получил поразительные результаты и даже начал чувствовать исходившую от этой особи угрозу — пока не оторвал вторинцу все конечности, не вскрыл панцирь и не съел содержимое. Наноскопические связи в ганглии чада придали мясу странновато–пикантный вкус. Не питавший большого отвращения к хирургическим вторжениям в собственный мозг — как–никак, на его панцире располагались три «рабодела» для контроля двух людей–рабов и иногда прямого управления боевыми дронами — Цворн испытал форс на себе. Результаты вновь ошеломили его, так что он вживил второй форс, потом — какой–то сложный кристалл ИИ, быстро пристрастившись к «улучшениям».

Однако вскоре Цворн достиг предела в казавшейся безграничной «оптимизации»; он даже содрогнулся, вспомнив, как близко подошел к полному выжиганию органического мозга. Когда мозг и кристалл ИИ входят в тесное взаимодействие, интеллект возрастает экспоненциально — пока мозг не распадается, как привязанный к работающему в полную мощность термоядерному реактору первенец (однажды Цворн провел такой эксперимент, просто забавы ради). Он отсоединил и выбросил кристалл, удивляясь, как Пенни Роял позволил Свёрлу выжить в таких условиях.

Впрочем, цели и амбиции усовершенствованного Цворна, в отличие от Свёрла, не изменились. Он жаждал власти и увеличения семьи — настоящей семьи, помимо нескольких искусственно выращенных в единственном инкубаторе истребителя детишек–суррогатов. Хотел отомстить новому королю за предательство расы — за перемирие с Государством. Кроме того, хотел победы прадоров в войне против человечества и ИИ — в войне, которая, по его мнению, никогда не заканчивалась. Он ненавидел людей — и это оставалось вечным и неизменным.

Цворн осознавал, что едва ли достигнет всех своих целей в одиночку. Он нуждался в союзниках и обратился к детям другого беженца из Королевства, Влерна, — пятерым молодым взрослым, которых Свёрл ухитрялся контролировать, непреднамеренно создав альянс на основе общих интересов, редкий в сообществе прадоров. Цворн связался с одним из них — со Сфолком, как выяснилось впоследствии (он всегда с трудом различал их). Сфолк был необычайно разумным прадором и говорил от имени всей пятерки. Цворн начал медленный и весьма непростой процесс завоевания его доверия. Сперва он открыл Пятерке истинную природу Свёрла, потом показал данные исследования форсированного вторинца и предложил связать их со своим поставщиком прадорских форсов из Государства — в обмен на определенные соглашения. Поначалу он легко дурачил молодых взрослых, потому что они были наивны; позже, когда подаренные им форсы повысили их интеллект, стал играть тоньше. Он точно знал, что им нужно — прадорские самки, — и предложил способ достижения этой цели.

Сперва следовало разработать план побега: Пятерка находилась под полным контролем Свёрла, и от этого контроля надо было избавиться. Убегая, они должны уничтожить людей на Литорали. Сфолк немедленно поинтересовался зачем. Свёрл, подобно болезни, приобрел некую привязанность к людям Панцирь–сити. Зачем усугублять ситуацию, если, бежав, они перестанут представлять для него какой–либо интерес? Цворн настаивал. Это ведь как баш на баш, услуга за услугу: он, благодаря своим связям в Королевстве, поможет прадорам найти самок, а те, в свою очередь, должны помочь ему уничтожить Панцирь–сити. Он рассказал, что долгие годы ограничений, кульминацией которых стало открытие преображения Свёрла, обострили его ненависть к людям и он жаждет простой прадорской мести Свёрлу. Он не сказал Сфолку, что для осуществления его планов требуется вытащить Свёрла наружу и что достигается это убийством людей. Он не сказал им, что Свёрл — ключ к возобновлению войны с Государством.

Однако первая попытка захватить Свёрла не удалась, так что планы изменились. Контакты Цворна в Королевстве подготовили выводку Влерна другую цель, а местонахождение самок опосредованно повлияло на способ побега Пятерки. Конечно, похитив партнерш, молодые прадоры намеревались нестись куда подальше от Королевства и Погоста, туда, где их не достанут сородичи, — и размножаться. Впрочем, их планы не имели никакого значения, поскольку были обречены изначально. Цворн не удосужился сообщить Пятерке о некоторых странных свойствах биотехнологических форсов, поставляемых ему Дракокорпом.