Напряглась, когда Соул потянулся ко мне, протянул вперед руку, но коснулся не меня, а ближайшей ко мне свечи на столе. Причем коснулся именно огонька. С рукой генерала ничего не произошло, а вот пламя изменило цвет на синий.

— Теперь это свеча правды. Если ты солжешь в разговоре, свеча почернеет. Итак, как тебя зовут?

— Эль Дио.

Свеча осталась синей. Хорошо, что тут не стала ничего придумывать.

— Кто ты, Эль Дио?

— Рабыня.

Свеча синяя. У меня по спине бегут мурашки, я чувствую, что разоблачение уже близко, а потом меня наверняка казнят.

— Кем ты была раньше?

Можно просто ответить, что человеком? Вряд ли этот ответ устроит Соула.

— Горожанкой.

Пламя немного потемнело, но черным не стало.

— Это только часть правды. У вас ведь женщины могут работать наравне с мужчинами. У тебя была профессия?

— Да.

— Какая?

Покрываюсь холодным потом. Лучше бы Соул просто со мной переспал.

— Я работала при храме.

После моего последнего ответа пламя все еще синее, но генерал улыбается, мне кажется, он чувствует, что я верчусь словно уж на сковородке.

— Кем?

— Послушницей.

Пламя свечи почернело. Игра закончена. Один взгляд генерала на свечу, и пламя вновь синее.

— Начнем еще раз, но если ты вновь соврешь, я тебя выпорю. Лично. Затем мы все равно продолжим общение. Соврешь трижды — и общаться мы будем уже не здесь, а в подвалах с дознавателем.

Так. Все плохо. Все очень и очень плохо. Генерал говорит так вкрадчиво, даже доброжелательно, но в самих словах опасность и сталь.

— Кем ты была в храме?

— Я жрица.

Соул довольно кивнул, словно этого ответа и ждал.

— Какое звено?

— Высшее.

А вот тут одна бровь генерала выгнулась в удивлении.

— Разве все высшие жрецы не погибли героически, объединив все свои силы против захватчиков? Увы для них, сил оказалось недостаточно.

Опустила голову.

— Нет, я не участвовала в объединении, — произнесла глухо.

— Как же так? Неужели страх и здравый смысл возобладал?

— Нет. Я не смогла перевоплотиться. Я самая слабая из посвященных. Полные перевоплощения мне никогда не давались. Я не участвовала в том последнем сражении.

— Да, кто бы мог подумать, что во дворце у нас такая прислуга, — хмыкнул генерал. — Придется устроить серьезную проверку охране. Какие твои цели? Почему ты не присоединилась к своим в благородном самопожертвовании, как массово сделали все остальные жрецы звеньями ниже, лишь бы не делиться своими «ценнейшими» знаниями, они даже библиотеку сожгли. Вот это талант — за какой-то час спалить огромнейшее хранилище знаний.

— Знаний у нас действительно накопилось много, в том числе очень опасных в плохих руках, мы не могли оставить вам это наследие, — пояснила я со вздохом.

— Ты не ответила на вопрос. Почему тогда ты жива? Собираешься отомстить за свою страну и веру? Попытаться убить императора?

— Нет, — с грустью взглянула на ясное синее пламя свечи. — Меня попросили остаться. Хоть кто-то должен был сохранить знания о нашем культе. Вы теперь меня убьете, да?

Генерал смотрит на меня задумчиво и с ответом не торопится. Неожиданно в дверь гостиной раздается стук, и к нам заглядывает нарядно одетый слуга.

— Господин, простите за беспокойство, император желает вас срочно видеть.

— Передай ему, что я скоро подойду.

— Он желает видеть вас так срочно, что уже подошел сам, — и тут слуга широко распахнул дверь и громко торжественно произнес: — Его Императорское Величество, Всемилостивейший Государь Вельгер Раэксвердский!

Слуга говорит что-то еще, но я уже не слышу. Я вижу императора! И совершенно не понимаю, что мне сейчас делать. На колени? Может, под стол вообще спрятаться? А может уже и не надо? Все равно казнь скоро. Соул выглядит совершенно спокойно, если только легкое недовольство.

В итоге я все-таки плюхнулась на колени, а стол меня отлично прикрыл. Мельком взглянула на свечу правды — не горит. Неожиданно хороший знак. Возможно, генерал не собирается тут же докладывать обо мне императору. Думаю, хочет сначала узнать что-то еще.

— Чем обязан, Вел? — холодно интересуется генерал. Ого, как он с императором… накоротке. А интонации такие властные, словно это Соул тут император. И ведь даже со стула не поднялся при появлении правителя. Я уже не говорю о поклоне.

— Ну как же, мой чудесный друг и любимец двора вдруг не приходит на императорский ужин, хотя обычно его не пропускает. Все гадают, с кем же это наш великолепный генерал решил скоротать вечер, не вызвав при этом ни одну из официальных и неофициальных фавориток. Я тоже был настолько заинтригован, что решил разгадать эту тайну лично. И что я вижу? Да, я пришел не зря. Риган, что это? У тебя изменились вкусы? Брюнетка? Простая рабыня? Она что, сидела с тобой за одним столом?

В гостиной воцарилась мертвая тишина.

— Иногда нужно и разнообразие, тем более, она уже уходит, — с ленцой произнес генерал.

Намек поняла сразу и тенью, по большой дуге обойдя стол и императора, пробираюсь к выходу.

— Ну-ка, стой, рабыня, подойди ко мне, — требует император.

Теряя разум от страха, делаю, что велено. Возле Его Величества сразу встаю на колени и низко опускаю голову. Мне и рядом с генералом было страшно, а теперь еще и император.

— Подними голову, — приказывает Его Величество. Исполняю, что велено, и встречаюсь взглядом с Вельгером.

Порочный. Именно это слово приходит на ум. Такой взгляд у императора. Я чувствую, что и сущность такова. Когда я поймала первый взгляд генерала, если отринуть всю ту ненависть и страх, что я испытывала, то тот был именно проницателен. Соул умен, расчетлив, суров. А опасны оба.

— Нет, я решительно не понимаю, что происходит, Риган, — весело произносит Его Величество. — У девчонки, конечно, милая мордашка, но таких в империи миллион. Объясни, в чем дело? О, а может, цвет глаз зацепил? Ничего так, редкий у нас.

Император наклоняется ко мне, рассматривает. Красивый, объективно, мужчина. Тонкие аристократические черты лица, светлые длинные зачесанные назад волосы. Генерал и император очень отличаются друг от друга. Соул такой строгий, мощный, кажется, будто несгибаемый, а Вельгер утонченный, гибкий, чем-то напоминает змея.

— Да, глаза хороши, — неожиданно улыбнулся мне император. — как изумруды.

Вероятно, я все равно скоро умру. Может, попробовать рвануться к столу, схватить вилку и воткнуть ее в горло или глаз императору? Боюсь только, не успею.

Вот так оказаться в одном помещении с двумя самыми ненавистными мне людьми, еще и в положении рабыни — это какой же удачей надо обладать.

— Так значит, ты уже закончил на сегодня с этой рабыней? — уточняет император, поворачиваясь к своему генералу.

— А что? — с подозрением уточняет Соул.

— Да вот, думаю, может, к себе ее тогда на ночь забрать. Не в таком виде, конечно, — в голосе Вельгера послышалась брезгливость. — Пусть сначала ее отмоют.

У меня на голове волосы зашевелились от ужаса. Сегодня явно не мой день. Я бы предпочла просто казнь. Но сорваться не могу себе позволить. Буду цепляться за эту жизнь до конца несмотря ни на что. Главное сейчас не расплакаться.

Ответа от генерала долго не слышно.

— Нет, — наконец произносит Соул. — Пока не закончил.

— Ты же ее уже отпустил, — заметил император насмешливо.

— Отпустил, но не закончил, — следует снисходительный ответ. Если бы я не знала, кто есть кто, то по одному только общению подумала бы, что император тут Соул.

— Хм. Но в любом случае, она принадлежит императорскому дому, ты ее отпустил, закончишь позже, — произносит император. — Идем за мной, рабыня.

Подняться стоит большого труда — ноги подкашиваются, в глазах темнеет. Генерал ничего не возразил, и я послушно следую за Вельгером. В коридоре оказалось тесно. У императора большая свита, и она терпеливо дожидалась его снаружи.