— Илекса! — сзади снова раздался сердитый голос мистера Фредерикса.

— Все. Я побежала. Не буду тебя отвлекать. — Хелен чмокнула меня в щеку и бросилась к выходу.

— Хелен! — оклинула ее я.

Она обернулась в мою сторону.

— Ты так и не сказала, где находится та пустыня с фотографии.

— Это Египет! — ответила она, на прощание посылая мне воздушный поцелуй и выскакивая за дверь.

Я с улыбкой посмотрела ей вслед и, приподняв тяжелые юбки, направилась в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Ноги подгибались от усталости.

Египет… Какое отношение я могу иметь к этой стране? Она меня никогда не интересовала. Мне даже не хотелось туда! Никогда. Как можно видеть во сне место, где ни разу не был? Странно все это.

Я медленно поднималась по ступеням, цепляясь рукой за деревянные перила, отполированные касаниями сотен ладоней. Сегодня нужно продержаться еще час. Всего лишь час. Последний.

Через два дня.

Я медленно брела по плохо освещенному коридору, задумчиво глядя под ноги и стараясь не запнуться о край длинной юбки.

Спектакль сыгран. В зале не было ни одного пустого места, билеты забронированы на несколько недель вперед.

В ушах до сих пор звучал шум аплодисментов, гримерная завалена цветами, в кафетерии беспорядок. Я невольно усмехнулась, вспоминая довольное лицо мистера Фредерикса, открывающего очередную бутылку шампанского.

Театр затих, отдыхая после трудного дня. Разошлись зрители, смолкла музыка, и в здании, наконец, воцарилась тишина. Слышно было лишь жужжание старых ламп, висящих под потолком, тихие голоса актеров и шаги уборщиков.

Я вошла в гардеробную и остановилась возле огромного зеркала, задумчиво глядя на свое отражение, словно видя его впервые. Пожалуй, Хелен права — этот костюм мне к лицу. Высокий белый парик, пышное платье, тонкая талия, затянутая тугим корсетом, кружевные перчатки. Девушка, стоящая по ту сторону стекла, действительно выглядела как дама из средневековья.

Я медленно подняла руку и дотронулась пальцами до гладкой стеклянной поверхности. На меня смотрели глаза, карие из-за цветных линз. Чужие.

Образ в зеркале потускнел, словно пытаясь раствориться в полумраке. Мне хотелось воплотить его в жизнь, заставить дышать и чувствовать. Хотелось, чтобы зритель поверил в его правдоподобность. Он поверил. На какой-то короткий миг я тоже.

На сцене нужно жить. У меня снова получилось. Но все это обман. Я никогда не была благородной дамой и не смогу ею стать. Не буду носить пышные юбки и высокие парики, ездить на конные прогулки и петь в гостиной под звуки рояля.

С трудом стянув тяжелое платье, я надела любимые выцветшие джинсы, набросила на плечи куртку и снова посмотрела в глаза своему отражению. Дама из средневековья бесследно исчезла. Испарилась, словно туман. Остался лишь безликий манекен, на который периодически надевают разную одежду, укладывают волосы и придают вид той или иной героини романа. Домохозяйка, студентка, молодая учительница. Кто будет в следующий раз?

Мне хочется выглядеть так же, как они, жить их жизнью, разговаривать их голосами. Но становлюсь ли я ими хоть на миг? Приближаюсь ли к чужой реальности? Нет. Просто примеряю на себя чужой облик, словно костюм. Обманываю саму себя.

Закрыв за собой дверь, я вышла из гардеробной и направилась к выходу. В пустом коридоре раздавался лишь глухой звук моих шагов. Тихо скрипнула входная дверь, выпуская наружу и отгораживая от тепла и света ламп. Холодный ветер резко дунул в лицо, разметал и перепутал волосы.

Я замерла на тротуаре, подняв голову вверх и пытаясь рассмотреть луну, спрятавшуюся за тучами. Снежинки падали на лицо и сразу таяли, оставляя на щеках мокрые следы.

Мне всегда нравилось смотреть в ночное небо, словно там можно отыскать ответ на многочисленные вопросы, которые мучают и не дают дышать полной грудью. Кто я? Откуда пришла? Почему весь этот мир порой кажется ненастоящим и чужим?

Откуда это ощущение пустоты, которое всякий раз настигает меня, когда я делаю небольшую передышку, на миг вырвавшись из безумной карусели перевоплощений?

Я медленно побрела в сторону набережной. Хотелось побыть одной, не слыша звуков и голосов, не видя лиц. Снова одна. Опять рядом лишь темнота и холод.

— Хочу домой, — с тоской прошептала я, глядя в ночное небо.

Только где он, мой дом? Это явно не маленькая угрюмая квартирка, под крышей старого строения, расположенного на пятнадцатой линии. Дом… Это место, где будет уютно, спокойно и тепло. Место, где мне будут рады. Надеюсь, меня там ждут. Знать бы, как туда добраться.

Темные здания нависали над тротуарами, глядели вслед слепыми окнами, в которых уже не горел свет. Шаги гулко отражались от покрытых инеем каменных стен.

Я дрожала от холода, торопливо цокая каблуками по звенящему асфальту. Фонари, тоскливо скрипя, старались осветить тусклым желтым светом хотя бы небольшое пространство вокруг себя, чтобы незадачливый пешеход не потерял ориентир в этом черном городе. В памяти почему-то всплывали кадры из фильмов ужасов, где грустные привидения, бренча цепями, одиноко бродили по коридорам мрачных старых замков.

Ветер, злобно усмехаясь, бросал колючие ледяные крупинки в глаза и старательно вплетал их в волосы.

Я зябко поежилась в легкой, не по сезону, куртке, и надвинула на глаза капюшон, стараясь защитить лицо от снега.

На черном небе, с трудом пробившись сквозь заслон туч, мелькнула луна. На секунду осветила землю, заставила засверкать лед и снова скрылась. В этом холодном городе она всегда отливает серебром, но я слышала, что в южных странах луна большая и золотая. Говорят, что она нависает прямо над головой, словно находится гораздо ближе к Земле. Мне бы хотелось это увидеть. Там все по-другому. Теплое море медленно перекатывает округлые камешки, выбрасывая их на берег. Прибой тихо шуршит, лаская мягкий песок, листья пальм колышатся на ветру и солнце горячее, обжигающее и яркое.

— Ш-ш-ш-ш… — вдруг послышалось за спиной, и я резко остановилась, почувствовав, как лихорадочно заколотилось сердце, разгоняя по телу застывшую кровь.

Я замерла, не в силах сдвинуться с места. Противный, липкий страх парализовал, заставив замереть на тротуаре, словно каменное изваяние. На короткий, сумасшедший миг вдруг почудилось, что таинственный преследователь все — таки нашел меня, вырвавшись из ночного кошмара в реальную жизнь.

— Кто здесь? — Мне хотелось громко крикнуть, но получился лишь невнятный писк.

Никто не ответил. Тишина. Напряженный слух улавливал только тихое завывание ветра и шорох ледяной крошки, падающей с неба на куртку.

Я медленно обернулась, чувствуя, как холодная капля бежит по спине. Улица была пуста. Ветер, проказничая, играл с пустым целлофановым пакетом, подбрасывая его в воздух и с тихим шуршанием снова опуская на асфальт.

Страх не хотел отступать, раз за разом прокручивая в мозгу до боли знакомый шипящий звук. Но ведь это невозможно! Так не бывает! Монстры могут существовать только в сказках и ночных кошмарах.

Я медленно, с трудом переставляя подгибающиеся в коленях ноги, направилась дальше. Нужно было уходить, и как можно скорее. Несмотря на доводы здравого смысла, мне казалось, что чей-то тяжелый взгляд буравит затылок, словно на этой пустой улице присутствовал еще кто-то, помимо меня. Ноги несли все быстрее, я торопилась, спасаясь от погони. Сзади слышались тихие крадущиеся шаги. Меня догоняли, так же, как в моем сне, и я снова боялась обернуться. Было страшно посмотреть в лицо своему страху.

Улица закончилась, плавно вливаясь в широкий, освещенный проспект. Я побежала, торопясь вырваться из темноты. Замерзший тротуар напоминал каток. Лед блестел, словно зеркало, под светом уличных фонарей. Я свернула за угол дома и осторожно выглянула оттуда, чтобы увидеть своего преследователя.

Вокруг ни души. Пожалуй, нужно успокоиться и взять себя в руки, иначе можно надолго стать пациентом психиатрической лечебницы. Я закрыла глаза, обессиленно прислонившись к стене здания. Дыхание клубами пара вырывалось изо рта. Ветер тихо свистел, попадая в арки между домами, и кружил сам с собою хороводы, подбрасывая в воздух колючие снежинки. Во время бега расстегнулся замок на куртке, ледяной воздух пробрался под одежду. Почему в этом городе всегда так холодно? Мне казалось, что температура в последние годы стала ниже, ветер злее, и мягкие снежинки, тихо падающие с неба, превратились в ледяную колючую крупу.