– Вы только посмотрите…

Стоя спиной к кухонной двери, они не видели ни вошедшего в зал Дэна, ни мерцавшую рядом с ним девочку. Дэн успел заметить две кучи одежды на полу и сделал вывод, что корь Брэдли Тревора продолжала свою работу. Затем он снова ушел в себя – ушел очень глубоко – и добрался до третьего ящика, того, что подтекал. И открыл крышку.

( Дэн что ты делаешь)

Он наклонился вперед, уперся руками в бедра, чувствуя, как его желудок разъедает расплавленный металл, и выпустил последний вздох старой поэтессы, который она с готовностью подарила ему с предсмертным поцелуем. Из его рта вырвался длинный язык розового тумана, который, соприкоснувшись с воздухом, стал густо-красным. Сначала Дэн не мог сосредоточиться ни на чем, кроме облегчения: ядовитые останки Кончетты Рейнолдс наконец-то покинули его тело.

–  Момо! – отчаянно вскрикнула Абра.

Глаза Роуз широко распахнулись. Сучка пробралась в «Холл».

И с ней был кто-то еще.

Она прыгнула в голову этого человека, не успев подумать. Обыскивая. Не обращая внимания на признаки большого пара, лишь пытаясь остановить его прежде, чем он осуществит свои намерения. Игнорируя кошмарную мысль о том, что уже может быть слишком поздно.

Все члены Истинного Узла обернулись на крик Абры. Кто-то – это был Долговязый Пол – воскликнул:

– Что за чертовщина?

Красный туман плавно принял очертания женской фигуры. Мгновение – не более – Дэн смотрел в клубящиеся глаза Кончетты. Он заметил, какие они молодые. Все еще слабый и полностью сосредоточившийся на этом призраке, он не почувствовал, как к нему в сознание кто-то вторгся.

–  Момо! – снова выкрикнула Абра, протягивая вперед руки.

Быть может, сотканная из облака женщина посмотрела на нее. Быть может, даже улыбнулась. Затем очертания Кончетты Рейнолдс пропали, а туман поплыл к сбившимся в кучу Истинным, которые вцепились друг в друга, напуганные и растерянные. Дэну показалось, что красное вещество походило на кровь, растекавшуюся в воде.

– Это тоже пар, – сообщил он им. – Вы, подонки, жили за счет него. А теперь пришла пора сдохнуть.

С самого начала, когда только родился этот план, Дэн понимал, что если события не будут развиваться достаточно быстро, он вряд ли увидит, чем завершится дело. Но он даже представить себе не мог, что все произойдет так стремительно. Вероятно, сыграла свою роль и уже ослабившая некоторых из них корь, потому что одни продержались дольше других. Тем не менее все было кончено в считанные секунды.

Они выли у него в голове как гибнущие волки. Эти звуки привели в ужас Дэна – но не его спутницу.

–  Отлично! – крикнула Абра, потрясая в их сторону кулаками. – Что, вкусно? Нравится моя Момо? Достаточно ли она хороша? Ешьте, не стесняйтесь! ЕШЬТЕ ВСЕ БЕЗ ОСТАТКА!

Они начали выбиваться из цикла. Сквозь красный туман Дэн увидел, как двое обнялись и прижались лбами друг к другу, и, несмотря на то что они сделали – на то, кем они были, – эта сцена растрогала его. Он видел, как губы Коротышки Эдди прошептали: «Я люблю тебя», – видел, как Большая Мо начала отвечать, а потом их не стало, лишь одежда упала на пол. Все происходило очень быстро.

Дэн повернулся к Абре, чтобы сказать, что пора заканчивать, но тут Роза-в-Шляпе начала кричать, и на несколько мгновений – пока Абре не удалось блокировать ее – вопли ярости и безумного горя заглушили все остальное, даже испытанное им чувство облегчение, что боль ушла. Как он надеялся, вместе с раком. Впрочем, убедиться в этом он сможет, лишь посмотрев на себя в зеркало.

Роуз уже подбежала к ступеням, которые вели вниз с платформы, когда смертоносный туман окутал Истинный Узел и бренные останки прабабушки Абры молниеносно сделали свое губительное дело.

Агония белой вспышкой пронзила ее. Крики изрешетили мозг шрапнелью. Стоны умиравших Истинных заставили померкнуть воспоминания о гибели поискового отряда в Клауд-Гэпе и Ворона в Нью-Йорке. Роуз отшатнулась, словно ее ударили дубинкой, врезалась в перила и повалилась на доски. Где-то вдалеке какая-то женщина – судя по дрожащему голосу, старуха – монотонно повторяла: «Нет, нет, нет, нет, нет».

Это же я. Больше просто некому. Я осталась совершенно одна.

Не девочка стала жертвой излишней самоуверенности, а сама Роуз. Она вспомнила слова

( наткнуться на свой заряд)

маленькой сучки. Ее обожгло гневом и отчаянием. Друзья, товарищи, вместе с которыми она так долго странствовала, – все погибли. Были отравлены. За исключением трусов, успевших сбежать, Роза-в-Шляпе осталась единственной выжившей из членов Истинного Узла.

Но нет! Не совсем так. Была еще Сари.

Лежа на досках платформы, дрожа под вечерним небом, Роуз мысленно дотянулась до нее.

( как ты)

Ответ был полон растерянности и ужаса.

( я в порядке… но Роуз… неужели все… разве могло…)

( не важно Сари помни что ты должна сделать ты помнишь)

(« не вынуждай меня наказывать тебя»)

( хорошо Сари очень хорошо)

Только бы девчонка теперь не сбежала… Только бы совершила ошибку и попыталась закончить убийственную работу, которую начала…

А она так и поступит. Роуз была уверена в этом. Кроме того, в сознании спутника сучки она увидела достаточно, чтобы понять две вещи: каким образом они сумели устроить эту бойню и как обратить их связь против них самих.

Гнев придавал огромную силу.

Как и детские воспоминания.

Роуз с трудом поднялась на ноги, бездумно нацепила цилиндр под привычным лихим углом и подошла к перилам. Мужчина из пикапа смотрел на нее снизу, но она не обратила на него внимания. Этот уже сыграл свою предательскую роль. С ним можно разделаться и потом. Сейчас же она целиком сосредоточилась на «Оверлук-холле». Девчонка находилась там, но одновременно и очень далеко. В кемпинге Истинных присутствовал ее фантом. Настоящим, реальным человеком, который противостоял Роуз, был мужчина, ей не знакомый, но тоже обладавший паром. Его голос прозвучал в ее сознании холодно и ясно.

( привет Роуз)

Поблизости располагалось место, где девчонка прекратит призрачно мерцать. Где предстанет во плоти. Где ее можно будет убить. Пусть Сари покончит с мужчиной-«парилкой», но не раньше, чем этот мужчина своими руками разделается с маленькой сучкой.

( здравствуй Дэнни привет малыш)

Переполненная паром, она вновь проникла в его сознание и увлекла к центру колеса под едва слышные крики ужаса и недоумения Абры, которая последовала за ними.

И когда Дэн оказался там, где хотела Роуз, застигнутый врасплох и не успевший выставить защиту, она влила в него всю свою ярость. Влила, как вливают пар.

Дэн Торранс открыл глаза. Солнечный свет резко ударил в них, а потом и в его больную голову, угрожая воспламенить мозг. Он испытывал небывалое похмелье. Рядом раздавался громкий храп: отвратительный, раздражающий звук, какой могла издавать только очередная пьяная девица, свалившаяся не с того конца радуги. Дэн повернул голову и посмотрел на женщину, лежавшую на спине в одной с ним постели. Он смутно узнавал ее. Темные волосы, разметавшиеся по подушке. Огромная футболка с эмблемой «Атланта брейвз».

Всего этого нет. Меня здесь нет. Я в Колорадо. Я рядом с «Крышей мира», и мне надо довершить начатое.

Женщина повернулась, открыла глаза и уставилась на него.

– Боже, как башка трещит! – сказала она. – Принеси мне кокса, папочка. Он в гостиной.

Дэн смотрел на нее с удивлением и нарастающей злостью. С яростью, возникавшей на пустом месте, но ведь так всегда и бывало. Ярость – это вещь в себе, тайна, завернутая в загадку.