Ты вспомнишь то, о чем забыли.

После пирровой победы, одержанной при Клауд-Гэпе, эта фраза засела у Дэна в голове как бессмысленная песенка, которая привязывается и никак не хочет уходить, и ты обнаруживаешь, что мурлычешь ее, даже когда отправляешься в туалет посреди ночи. Эти слова тоже раздражали, но несли какой-то смысл. По не совсем ясной причине они ассоциировались с Тони.

Ты вспомнишь то, о чем забыли.

О том, чтобы воспользоваться «виннебаго» Истинного Узла и быстро добраться до своих автомобилей, которые они оставили на парковке Игрушечного городка в Общественном центре Эннистона, не могло быть и речи. Даже если бы они не опасались быть замеченными, не боялись оставить в кемпере следы своего пребывания, за которые могла ухватиться полиция, ни один из них не желал входить внутрь этой машины, и никому не пришло в голову даже обсуждать подобный вариант. «Виннебаго» насквозь пропах болезнью и смертью; он источал зло. У Дэна нашлась и еще одна причина. Он не знал, способны ли Истинные возвращаться в виде призраков, но не имел ни малейшего желания выяснять это.

Одежду погибших вместе с причиндалами для употребления наркотиков они бросили в Сако, где что-то сразу пошло ко дну, а что-то поплыло по течению в штат Мэн. В город они возвращались прежним путем – на поезде «Хелен Ривингтон».

Дэвид Стоун тяжело опустился на сиденье кондуктора, заметил, что Дэн по-прежнему держит старого игрушечного кролика Абры, и протянул руку. Дэн охотно передал ему Попрыгунчика, отметив, что в другой руке отец Абры держал свой «блэкберри».

– Что вы собираетесь делать?

Дэйв посмотрел сначала на лес, протянувшийся по обе стороны узкоколейки, потом перевел взгляд на Дэна.

– Как только мы окажемся в зоне покрытия, я позвоню Динам. Если ответа не будет, я обращусь в полицию. Если мне ответят, но Эмма или ее мать сообщат, что Абра пропала, я обращусь в полицию. При условии, что они сами этого не сделали.

Его глаза были холодными, спокойными и отнюдь не приветливыми. Однако он держал свою тревогу (свой страх) за дочь под контролем, и Дэн испытал к нему уважение. Кроме того, это позволяло поддерживать с Дэйвом разумный разговор.

– Я считаю вас главным виновником случившегося, мистер Торранс. Это был ваш план. Ваш безумный план.

Не имело никакого смысла напоминать, что они все единогласно приняли этот безумный план. И объяснять, что затянувшееся молчание Абры пугало их с Джоном не меньше, чем ее отца. Но в целом Дэйв был прав.

Ты вспомнишь то, о чем забыли.

Еще одно воспоминание об «Оверлуке»? Похоже на то. Но почему именно сейчас? Почему здесь?

– Дэйв, ее почти навернякапохитили, – сказал Джон, который перебрался из хвоста поезда в первый вагон. Последние лучи закатного солнца пробивались сквозь листву и ложились на его лицо. – Если это так, подумай, к чему может привести твое обращение к властям. Как это скажется на судьбе Абры?

Благослови тебя Бог за эти слова, Джон, подумал Дэн. Если бы нечто подобное произнес я, сомневаюсь, чтобы Дэйв стал меня слушать. Ведь в глубине души он все еще считает меня незнакомцем, который у него за спиной устроил заговор с его дочерью. Он никогда до конца не поверит, что не я втянул ее в эту жестокую авантюру.

– А что еще нам остается? – спросил Дэйв, и его хрупкое спокойствие дало трещину. Он расплакался, прижимая к лицу кролика Абры. – Что я скажу жене? Что убивал людей в Клауд-Гэпе, пока один из этих маньяков похищал нашу дочь?

– Начнем с самого важного, – сказал Дэн. Он понимал, что лозунги из арсенала анонимных алкоголиков, вроде «доверься Господу» или «расслабься», едва ли окажут нужное воздействие на отца Абры. – Тебе действительно нужно позвонить Динам, как только появится связь. Уверен, ты дозвонишься, и окажется, что там все в порядке.

– И с чего ты так решил?

– Общаясь с Аброй в последний раз, я велел передать, чтобы мама ее подруги позвонила в полицию.

Дэйв часто заморгал.

– Это правда? Или ты сочинил это, чтобы прикрыть свою задницу?

– Я действительно просил ее об этом. Абра начала отвечать. Сказала: «Но я не…» – а потом контакт с ней прервался. Думаю, она хотела сообщить, что уже не в доме у Динов.

– Она жива? – Дэйв схватил Дэна за локоть холодными как лед пальцами. – Моя дочь еще жива?

– Я не могу установить с ней связь, но уверен, что жива.

– Конечно, что еще ты можешь мне сказать? – прошептал Дэйв. – Опять прикрываешь свою задницу.

Дэн сдержался. Если они начнут ругаться между собой, все шансы вернуть Абру будут упущены.

– Но в словах Дэна есть здравый смысл, – снова вмешался Джон. Хотя он был бледен, а его руки заметно дрожали, доктор старался говорить спокойным, уверенным голосом, каким всегда беседовал с пациентами. – Она нужна похитителям живой. Сейчас она их заложница. И потом, им нужна ее… Нужен…

– Им необходима ее сущность, – закончил Дэн. – То, что они называют паром.

– Есть и другое соображение, – сказал Джон. – Каким образом ты собираешься рассказать копам о людях, которых мы убили? Что они мерцали, пока не исчезли окончательно? А потом мы избавились от их… от их пожитков?

– Поверить не могу, что позволил вам втравить себя во все это. – Дэйв бездумно крутил в руках плюшевого кролика. Еще немного, и старая игрушка лопнет по швам. Дэн не был уверен, что выдержит это зрелище.

Джон между тем продолжал:

– Послушай, Дэйв. Сейчас ради своей дочери ты должен сохранять ясность мышления. Она впуталась в это дело, когда увидела снимок мальчика в «Шопере» и стала наводить о нем справки. И как только та, кого Абра называет женщиной в шляпе, узнала о ней, она уже не могла оставить Абру в покое. Я ничего не знаю о паре, и мне мало что известно о так называемом сиянии, но в одном я уверен: люди, с которыми мы имеем дело, свидетелей не оставляют. А в том, что касается мальчика из Айовы, твоя дочь и есть свидетель.

– Позвони Динам, но постарайся говорить спокойно, – сказал Дэн.

– Спокойно? Спокойно? – Он словно пытался произнести незнакомое шведское слово.

– Скажи, что хочешь спросить у Абры, не нужно ли чего-то купить по дороге домой: хлеба, молока – чего угодно. Если услышишь, что она уже ушла, поблагодари и прекрати разговор.

– И что потом?

Дэн не знал. Ему требовалось подумать. Подумать о том, о чем забыли.

Зато знал Джон.

– Потом попытайся связаться с Билли Фриманом.

Уже сгустились сумерки, и фары «Рив» отбрасывали на рельсы конусы света, когда телефон Дэйва поймал сигнал. Он позвонил Динам, по-прежнему с невероятной силой стискивая уже почти окончательно изуродованного кролика, по его лицу катились крупные капли пота. Тем не менее Дэн решил, что Дэйв вполне справился. Не могла бы Абби на минутку подойти к телефону и сказать, не нужно ли ему что-нибудь купить в ближайшем универсаме? О! Вот как? Она уже ушла? Хорошо, тогда он перезвонит ей домой. Он немного послушал, пообещал непременно выполнить просьбу миссис Дин и закончил разговор. После чего посмотрел на Дэна черными пятнами глаз, обведенными белыми кругами.

– Миссис Дин велела мне выяснить, как чувствует себя Абра. Очевидно, она ушла домой под тем предлогом, что у нее начались менструальные боли. – Он понурил голову. – Господи, а я даже не знал, что у нее вообще начались месячные. Люси мне ничего не сказала.

– Есть вещи, о которых отцам знать не обязательно, – ответил Джон. – Теперь звони Билли.

– Я не знаю его номера. – Он истерично хихикнул. – Ха! Мы отряд неудачников.

Дэн продиктовал ему номер по памяти. Деревья впереди начали редеть, и показались фонари, стоявшие вдоль Мейн-стрит Фрейзера.

Дэйв набрал номер и прислушался. Потом дал отбой.

– Автоответчик.

Все трое молчали, пока «Рив» выезжал из леса и преодолевал последние две мили до Игрушечного городка. Дэн снова попытался связаться с Аброй, вложив в свое незримое послание всю доступную ему энергию, но ничего не услышал. Тот, кого называли Вороном, вероятно, нашел способ отключить ее. У женщины с татуировкой был шприц. Скорее всего Ворон тоже вооружился.