— Ну и знаешь ещё что… Ты такой работёнкой заниматься не будешь. Для тебя, деточка у нас есть особая. Подходящая… Для ребёнка, — тут один из бугаев не сдержал смешок. Вся троица кроме лысого в это время встали вокруг девочки, так что если бы Мая бросилась бежать, её бы наверняка поймали. Остальные люди отступили ещё дальше, как бы показывая, что даже и не думают мешать.

Между Маей и лысым мужчиной оставался от силы шаг.

Фан Линь, тоже притаившийся в толпе, сам в это временя на сонную голову пытался разобраться с обстановкой. Всего врагов было четверо. Трое были обыкновенными, но довольно внушительной массы людьми. Лысый был особенно опасным — у него была родословная, какая-то бычья, кажется, но так с ходу Фан Линь не мог её распознать.

Да и не нужно было.

Сейчас следовало придумать, что же делать. Ибо хотя враги были слабыми, их было немного слишком… Много. Если бы Фан Линь был сыт, если бы он был немного моложе, если бы… Если бы да кабы, он бы справился с ними в два счёта. Но сейчас у него могли быть проблемы, если все они навалятся одновременно. Хорошо ещё, что после того, как он съел пилюлю Сансары, все его раны, полученные в борделе, зажили, а не то он бы вообще не мог не то что сражаться, даже ходить. Но и так его победа была далёко не самым вероятным исходом. Любая ошибка была непозволительна. Любой удар железяки по затылку, и он всё, он в ауте, а потом? Что тогда потом будет с девочкой?

Мужчина хмуро посмотрел на Маю, и вдруг она тоже взглянула на него. Фан Линь удивился, потому что взгляд её больших глаз был как-никогда потерянным. Мужчина привык видеть в глазах ребёнка неестественную уверенность, просто ослиную упрямство, пусть и скрытое за постоянным смущением. Но теперь его не было. Теперь чёрные глазки смотрели на него со слепой верой, и как будто спрашивали: «Что делать»?

Фан Линь замер. Потом он подумал, что если сейчас накинется на бугая неподалёку, и тот заревёт, он таким образом отвлечёт внимание лысого. И если Мая тогда вонзит меч в спину, в сердце, она его убьёт, и тогда уже сам мужчина без труда разберётся с двумя оставшимися.

Мужчина уже обдумывал свой план, как вдруг осёкся и покачал головой. Он вспомнил, как тогда, когда он лежал на земле, весь побитый, девочка тоже выставила свой меч. Но не ударила, и клинок вырвали из её хвата голыми руками.

Она была ещё ребёнком.

Она была не готова.

Потом Фан Линь и вовсе засомневался, что он вообще здесь забыл. Он помогает этой девочке? Или действительно учит её? И что значит — действительно учить?.. Мужчина решил оставить все эти мысли на потом и приступил к исполнению своей второй задумки.

Мая меж тем всё смотрела на своего Мастера, смиренно ожидая от него какого-нибудь намёка, как вдруг снова её отвлёк гремящий голос лысого мужчины. Тот вдруг шагнул к ней ещё ближе, ближе даже расстояния вытянутой руки, и протянул свою ручищу, говоря:

— Давай я тебя провожу…

Девочка немедленно зажмурилась, она попыталась потянуть за свой браслетик, как вдруг раздался дикий крик.

Мая резко вздрогнула и открыла глаза.

Лысый мужчина тоже вздрогнул и повернулся. Прямо у него за спиной одного из его людей сжимал за горло старик в потёртой и грязной рубашке. Старик зажимал горло мужчины рукой и душил его. Лысый помешкал, заревел и рванул прямо на них, — тогда старик вдруг одним движением свернул шею мужчины, — его голова качнулась, как у тряпичной куклы, — и резким толчком запустил мёртвое тело прямо лысому под ноги…

Брошенный мужчина полетел в ноги лысого. Тот, настолько же мощный, насколько неповоротливый, на него натолкнулся, влепил ногой ему по голове, — раздался глухой хлопок, — запутался и свалился на землю, вздымая целый пыльный холм.

Фан Линь рванул в этот холм, наступил лысому на затылок, кажется — тот крякнул — и так быстро, как только мог, оказался перед ещё одним противником. Он был совершенно обескуражен, но всё равно бросился на Фан Линя, когда тот показался рядом, тараня его плечом. Мужчина увернулся и выставил перед ним ногу, прямо над его стопой. Бугай налетел на подножку Фан Линя и на всех парах грохнулся о землю. Лёгкие его сами собой заглотили воздух, и не успел мужчина выкашлять пыль, как ему на шею наступили, и что-то в ней хрустнуло…

Фан Линь сразу же отскочил назад. К этому времени к нему прибежал ещё один работник свалки и с бешенством на лице выбросил ему в лицо кулак. Фан Линь ушёл от удара, методично повернулся всем своим телом и вытянул ногу; в одно мгновение мужчина стал ровным, как часовая стрелка. Бешеный с кулаком наперевес натолкнулся животом на его ногу, весь вздрогнул и свалился на колени. Его глаза побелели, а по толстым губам повалила пена.

Фан Линь столь же методично опустил вытянутую ногу, перекинул на неё вес и приподнял другую, и в резком развороте зарядил противнику прямо в висок — прибил его к земле.

Наконец мужчина опустил ногу и вздохнул. Вдруг во время вздоха его лицо перекосило, и страшная боль сдавила его левую голень. Кажется, свело мышцу… И ещё кажется, только эта сведённая мышца заглушала другую боль, — мужчина ко всему ещё и растянул паховую связку. Он наклонился, едва удержался на ногах и тяжело вздохнул. И тут вокруг зазвучали крики, овации, словно сотни белых птичек захлопали крылышками, взмывая в небеса.

Мужчина, сжимая зубы, растерянно осмотрелся и увидел, как люди, секунду назад расступившееся, такие испуганные, теперь снова сошлись вокруг него и хлопали. Их глаза горели. В них сверкала благодарность, подполяемая испугом. Сперва хлопали совсем немногие, всё-таки такая уж собралась толпа, — нелегалы по своей природе были тихими. Но потом как-то так пошло, что аплодисменты охватили вообще всех. Как круги на воде, когда бросишь камешек, — они расходятся всё шире и шире…

Фан Линь растерялся; ему вспомнилось, как ему хлопали раньше, много, много раз… Он всегда купался в овациях, всегда овации его как будто возвеличивали, но сейчас… Сейчас у мужчины были свежи воспоминания, как все эти люди убежали, пропуская уродцев к ребёнку, к девочке. Никто из них за неё не заступился. Они были слишком напуганы.

И если так подумать, они даже сейчас были в ужасе. Когда Фан Линь раскидал всех этих бугаев, люди увидели в нём нового хозяина, новую власть. Какой смех. На самом-то деле он просто дряхлый старик, который едва стоит на ногах. И сами они кто такие? Жалкие твари. Чего вообще стоят их овации?

— Дрянная фальшь, — с кислым лицом прошептал Фан Линь. Всё это было похоже на какое-то издевательство над его прошлыми подвигами, на пошлую пародию, на зарисовки, которые он наблюдал плавающими глазами на детских утренниках. Мужчине стало мерзко на душе. Ему захотелось скорее отсюда убраться. Он быстро выловил взглядом Маю, хотел позвать её и замер. Потому что девочка тоже не сводила с него взгляда, только в её глазах был совершенно другой коктейль из чувств: она смотрела на него с пламенным благоговением. Оно было искренним. Мая улыбалась. Даже её тихое дыхание сделалось неровным…

Фан Линь растерялся, и вдруг все его чувства затрубили о тревоге. Мужчина резко перевёл взгляд на лысого, который всё ещё лежал на земле, у Маи за спиной. Тот с трудом достал что-то у себя из кармана. В его дрожащих, пыльных, больших как сардельки пальцах мелькнула красная пилюля. Мужчина положил её себе в рот.

— Беги! — заревел Фан Линь. Все вокруг вздрогнули, и Мая тоже. Она растерялась, а когда сообразила, что мужчина обращается к ней, было уже поздно. Лысый вдруг весь покраснел; на его голове пробились сперва небольшие, а потом внушительные острые бычьи рога. Нос его сделался шире, губы стали голубыми. Он взревел и как бешеный рванул вперёд. Благо не на девочку, подумал Фан Линь, но на него самого…

За несколько секунд прежде чем «Бык» до него добрался, Фан Линь успел проанализировать, что же он был за тварью, и что за пилюлю только что съел. Называлась она Пилюлей Бешеного Демона и служила для того, чтобы временно стимулировать силу родословной. Обычно родословные возникали оттого, что кто-то в роду человека был демоном. Демоном обезьяной, собакой, лисой, быком… Почти все демоны вымерли после краха Девяти Небес, но кровь их всё ещё струилась в представителях человеческой расы, проявляясь иногда и через тысячу поколений.