— Ох годы мои годы, годы скитаний сказали своё! Сложно держать копьё, когда тебе уже шестьдесят шесть лет…

Тут уже сам Фан Линь задеревенел. Шестьдесят шесть, шестьдесят шесть лет… А ему сколько сейчас? Пятьдесят три, уже почти пятьдесят четыре… Мужчина ещё раз взглянул на старика, на его дряхлое тело, на белую бороду, седые волосы, серые волосики на груди и выпирающие тут и там косточки… Между ними разница всего в тринадцать лет

Мужчина сглотнул.

— Что-то не так? — удивился вниманию старик.

— Да так… Холодок по спине пробежал, — отмахнулся Фан Линь и пожалел, что ему нечего было сейчас выпить.

А хотелось.

— В таком случае прошу меня извинить, но думаю мне уже пора идти. Прощайте, сир Фан Линь, прощай, юная Мая — сказал старик с пафосом, развернулся и трусцой побежал куда-то в сторону мусорных гор, что, впрочем, было неудивительно, потому что они опоясывали всё поле.

Фан Линь в свою очередь отбросил все размышления о своём возрасте и ещё немного передохнул. Прошла едва ли не минута, прежде чем мужчина таки пришёл в себя и поднялся на уставшие ноги.

Затем он сразу принялся за работу. Первым делом Фан Линь заглянул в машину, — в ней был водитель, но с начала битвы от него было совсем не слышно. И вскоре стало ясно, почему. У него была широкая кровавая дыра на весь затылок; стеклянное окошко, выходившее на кузов, имело в себе круглое отверстие. Кто-то подобрался к водителю сзади и пырнул через это окно копьём.

Потом Фан Линь вытянул копьё из горла лысого мужчины и внимательно осмотрел. Его догадка подтвердилась. Это было непростое копьё, но военное, из особой чёрной стали и покрытое раствором духовных кристаллов. Старику очень повезло отыскать что-то подобное в горе мусора.

Мужчина повертел оружие в руках и вздохнул. Пришло время взяться за самое сложное. Фан Линь повернулся к Мае.

Девочка стояла повесивши голову и упорно пялилась в пол. Её лицо было потерянным, и вообще она казалась душевно опустошённой. Пальчики ребёнка теребили чёрный браслет.

Фан Линь с большим трудом сдержал очередной вздох.

Фан Линю всегда было довольно просто с детьми, даже несмотря на то, что он работал учителем — физруком — а значит, по всем порядкам этой стародавней профессии, должен был пропитаться жгучей ненавистью к детям уже в свой первый год. Но этого не случилось, и мужчина все пятнадцать лет в должности прослужил без единого визита к психотерапевту. В школе, правда, обязанности оного исполняла медсестра, но это не важно.

Ну а секрет мужчины, почему у него всё было так гладко, в отличие от коллег, был довольно прост: пиво. Пиво как следствие, а как причина — абсолютное безразличие к учебному процессу. Фан Линю всегда было совершенно всё равно, что там делают его ученики — бегают они, не бегают, отжимаются, не отжимаются… Не важно. Главное, чтобы ему голову не морочили. И всё. Тогда они хорошие дети. Фан Линь даже мог похвастаться, что не помнил ни одного своего ученика за всю свою преподавательскую деятельность. Как там звали того парнишку со странным именем, в очках, немного полненького?

Без понятия.

Но вот одно имя мужчина теперь помнил прекрасно.

— Мая, — сказал Фан Линь и щёлкнул пальцами прямо перед лицом девочки. Она вздрогнула и медленно приподняла свои чёрные глаза. Большие и потерянные, — Фан Линю они показались похожими на пепелище, над которым прошёл дождик. Но не сильный, девочка не плакала.

— Расслабься, со всеми бывает. К тому же я хоть и опустился довольно низко, но ещё не настолько, чтобы полагаться на ребёнка, — сказал мужчина, разминая хрусткие плечи.

— Мастер… — проговорила Мая. — Я… — и прикусила губы, а потом ещё шмыгнула носом.

— Моя ученица… — сказал Фан Линь, а потом как будто сам удивился этому заявлению:

— Кстати, совсем забыл об этом, — кивнул сам себе мужчина.

— А!? — Мая вздрогнула, и Фан Линю даже пришлось спешно махать руками и оправдываться:

— Шуточку пошутил. Расслабься говорю, — сказал он с лёгкой, немного раздражённой улыбкой, пока сам думал. Думал, что действительно позабыл, что девчонка, как бы, его ученица. Не светская ученица, а самая настоящая, преемница его Дао, он принял её как таковую. Можно было конечно заметить, что когда он действительно сказал ей «Да», она ему не поклонилась, и потому не было официальной церемонии принятия… Ещё можно придраться, что у него не было ни капли сил, он не был культиватором, а значит формально не мог взять себя наследника… Но всё это было не важно. Самое важное было согласие. Он тогда согласился.

Дал обещание.

Обещания надо соблюдать.

Просто сделать это было немного сложно; Фан Линь обернулся к высоким нагромождениям мусора на горизонте и задумался. Если честно, всё это время, с тех пор как он стал Мастером девочки, — не очень много времени, надо заметить — он не видел в ней своей ученицы. Он видел в ней ребёнка, которого ему надо спасти. Которого ему надо между прочим учить, раз уж такой был договор. Но чтобы он был её Мастером? Чтобы он учил её просто так, а не ради обещания? Такого мужчина представить себе не мог.

— …Тч.

Фан Линь покачал головой. Сейчас было вообще не время о таком думать. Он взглянул на труп лысого мужчины. Рога у него на голове к этому времени уменьшились. Кто бы ни послал этих бугаев, он уже должен был заметить, что дело неладно. Хотя бы потому, что пилот мусоровоза наверняка сообщил об этом. Сам он с очень большой вероятностью заперся в своей кабине. И даже если он никому ничего не сообщил, сообщили прочие нелегалы беглецы своим присутствием. Следовало валить, и поскорее.

— Умеешь водить? — вдруг спросил мужчина. Мая вздрогнула, опомнилась. Фан Линь стоял к девочке спиной. Она проследила за его взглядом и взглянула на огромный грузовик. Ей пришлось повернуть голову, чтобы осмотреть громадную махину целиком.

— Нет, — ответила Мая, даже не запинаясь.

— Сколько раз разбивалась? — спросил Фан Линь, вытягивая труп с водительского сиденья за ногу и швыряя его на землю. Тело с грохотом упало, поднимая пыль. Голос Маи вздрогнул:

— Я не ездила…

— Ну и отлично, не ездила, значит не разбивалась, значит… — Фан Линь влез по лестнице и подвинулся на сиденье возле водительского.

— Значит уже лучше, чем у меня статистика… Садись давай.

Мая ещё немного помялась, но потом её глаза вдруг сверкнули с какой-то непонятной решимостью. Девочка вдруг пошла прямо на машину. Она со рвением забралась на железную лесенку, а потом Фан Линь не успел даже подать её руку, так быстро она сама себя втянула на водительское кресло. Там было немного мокровато, на кожаном буром сиденье чернели пятна крови. Мая сперва растерялась, но потом уверенно схватилась за руль.

Все её действия были настолько стремительными и резкими, что Фан Линь даже задумался, а не совершает ли он большую ошибку. Но останавливать девочку было уже поздно. Она провалилась в сиденье, чтобы достать ногами до педалей.

Затем последовала возня и попытки дать задний ход, в процессе которых грузовик несколько помялся, а пилот мусорного корабля, который, как и предполагал Фан Линь, заперся в своей рубке, едва не обмочился от страха, думая, что его таранят. Затем было ещё больше утомительного действа, несколько раз машина таранила забор, не способная попасть во врата, несколько раз она едва не застревала в мусоре… Фан Линь был уже совершенно уверен, что намного быстрее было бы пойти пешком, но останавливать предельно сосредоточенного ребёнка, — Мая старалась, как могла, — у него не было сил. Вскоре мужчина даже заволновался, как бы она из-за излишнего напряжения не впечатала их куда-нибудь, и не раздавила одного из бомжей, которые копали под мусорные горы; мужчина решил её отвлечь разговором. Тема пришла сама собой:

— Смотри сколько их, — он показал на людей, копавшихся в мусоре. — Мы кстати тоже теперь бомжи, бери пример.

— А? Мастер? — девочка растерялась и вдруг будто впервые заметила людей, ошивавшихся на свалке. Многие лежали на коленях с пакетами в руках и перебирали мусор. У одного волосатого мужичка в спортивном костюме, плешивого и бородатого, и вовсе было сразу три тележки с собой, доверху набитые хламом. Все бомжи держались вдали от дороги.