«Никуда с ними не соглашайся ехать, настаивай на приезд военной прокуратуры. Я сейчас приеду», заявил Кутузов, тут же сбрасывая звонок.
Оглянулся назад – около выхода стоит Алексей, который тоже кому‑то названивает. Вадим только показался из‑за дверей, как тут же побледнел и свалился на колени, извергая из себя недавно съеденный завтрак.
– Ни в кого не попали? – спрашиваю я, смотря на бывшего следователя тайной стражи.
– Все целы, окна побили, – ответил он, после чего тут же продолжил общаться по телефону.
– Тогда шуруйте дальше работать, это мои проблемы, – жёстко потребовал я.
Алексей коротко кивнул, подхватил стонущего Вадима и, не прерывая разговор, затянул его в здание. Я же сделал несколько вдохов и выдохов, пытаясь успокоиться, после чего уселся на ближайшую лавку, дожидаясь стражей правопорядка, чьи сирены уже совсем близко.
– Руки вверх! Немедленно лечь на землю! Не двигаться! – из полицейского бобика выскочила парочка молодых ребят, начав кричать на меня.
– Так что мне делать? Не двигаться или ложиться на землю? – усмехнулся я.
– Эмм… – они оба замешкались.
Оно и понятно, под ногами лежит восемь обгоревших трупов, а перед ними сидит какой‑то парень в дорогущей одежде, которого ничуть не смутили их требования.
– Вызывайте военную прокуратуру, я – курсант Суворовского училища, на меня было совершено нападение. В округе – пять камер видеонаблюдения, которые подтвердят мои слова, – решил я слегка облегчить им задачу.
Во время моих слов в сторону полицейских подул лёгкий ветерок, который донёс до них вонь сгоревшей плоти и костей.
– Да, сейчас… – выдавил один из них и тут же повторил действия Вадима, заваливаясь на колени.
Второй взглянул на него, после чего его организм тоже решил присоединиться к этому флешмобу.
«М‑да, совсем зелёные», покачал я головой, не переставая осматриваться.
Пусть я и выгляжу максимально расслабленным, но защиту повесил сразу же, как вышел из огненной формы. Снимать её точно не планирую пока что, фиг знает, кто тут ещё может показаться.
Бледные полицейские пришли в себя через несколько минут. Они вытянули свои рации и начали докладывать о происходящем, нервно кося глазами в мою сторону.
Веду себя максимально спокойно, стараясь не дёргаться. Не хочется ещё и с полицией проблем поиметь…
Лежащий на коленях телефон зазвонил, громко оповещая об этом стандартной мелодией, которую я до сих пор не сменил. Даже этого хватило, чтобы оба стража порядка отпустили свои рации и вскинули автоматы, целясь в мою сторону.
– Можно ответить? – спросил я, умудряясь влезть в разрыв мелодии.
– Да… – ответил один из них, опуская ствол автомата вниз.
Вопросительно смотрю на второго… Всё, он тоже дуло в землю упёр.
«Слушаю», принимаю вызов Алексея.
«Сюда приедет мой старый руководитель. Мужик адекватный, с тобой особо не закусался. Постарайся не накосячить, тогда всё в порядке будет. Записи с камер уже скопировали себе, чтобы они случайно не пропали. Пытаемся выяснить, кто из местных аристократов на тебя наехал», коротко обрисовал он ситуацию.
«Принял. Спасибо. Работайте», рваными фразами ответил я.
Через пятнадцать минут приехала скорая. Врачи быстро выпрыгнули из автомобиля, дернулись то к одному телу, то ко второму…
– Тут труповозка нужна, мы уже ничем не поможем, – заявил один из них, вытягивая сигарету и пытаясь отыскать зажигалку.
– Огоньку не найдётся? – спросил он, подходя ко мне.
– Найдётся, – я прикоснулся указательным пальцем правой руки к его сигарете, пропуская лёгкую искорку.
– Спасибо, – тут же засунул он «ракового солдатика» себе в рот.
– На здоровье, – хмыкнул я от двойственности этой фразы.
– Ага, именно для него, – так же весело ответил доктор, которого совершенно не смутили ни трупы, ни отслеживающие меня полицейские.
Следом, с разницей в десять секунд, в небольшой дворик заскочило два автомобиля. На первом написано «военная прокуратура», ну а второй – идеальный транспорт для тайной стражи, так что я даже не сомневаюсь, кто это такие.
Судя по тому, с каким удивлением полицейские взглянули на человека, вышедшего из автомобиля военной прокуратуры, ко мне приехал кто‑то очень серьезный.
Примерно так же на него взглянул и представитель тайной стражи, даже на его невозмутимом лице проскочила эмоция удивления.
– Главный военный прокурор Москвы и московской области. Докладывай, что тут произошло, – как‑то по‑отечески потребовал мужчина, который по имени так и не представился.
Мой рассказ особо много времени не занял. Фактически повторил тоже самое, что поведал полиции, не забыл и про камеры, и про то, что они первые начали демонстрировать агрессию в мою сторону. Единственный момент, который пришлось добавить, короткая оговорка о том, что я недавно вернулся из Кубы, где принимал участие в боевых действиях.
– Хмм… С «медведями» что ли? – слегка удивился прокурор, как‑то иначе на меня взглянув.
– Эмм… Не уверен, что у меня есть право обсуждать это с кем‑то без согласования с Анатолием Кутузовым, – пришлось отказаться от ответа, вспомнив бумагу, которую пришлось подписывать.
Вряд ли главный военный прокурор такого ранга имеет ограничение по доступу к информации, но лучше перестраховаться. Фиг его знает, не будет ли у меня потом лишних проблем из‑за болтовни. Раз уж начальник Суворовского заявил, что он скоро приедет, то пусть на эти вопросы сам отвечает.
– Скоро он приедет. Не переживай, если всё так, как ты сказал, то уже через пару часов к тебе не будет никаких вопросов, – похлопал меня по плечу прокурор, направляясь в сторону стоянки.
Там его ожидал уже не только кто‑то из тайной стражи, но и вторая подкатившая машина с надписью «военная прокуратура». Оттуда выбрались четверо военных, за несколько секунд получили кучу ЦУ, после чего рванули по своим делам.
Через час я уже окончательно задолбался отвечать на вопросы и просматривать бумаги, которые мне пытались подсунуть.
Сразу отличились полицейские, которые решили какой‑то фантастический рассказ написать вместо рапорта. Я читал и поражался, что такое можно выдумать.
Оказывается, что они подъехали чуть ли не к началу сражения, всячески требовали сложить оружие и прекратить атаковать друг друга. Я, как и те восемь трупов, что до сих пор лежат на асфальте, отказались выполнять законные действия, начав сражаться друг с другом. Более того, я первым атаковал их с помощь «неустановленного огненного заклинания высокой мощности». Едва я разобрался с восьмёркой своих врагов, как сразу уселся на скамейку, названивая кому‑то.
– Вы совсем идиоты? – сочувственно спросил я.
Ребятки не видели, но ими уже заинтересовался тот самый военный прокурор. Он заметил, что они подошли ко мне и всучили бумажки в руки, так что уверенно направился в нашу сторону, решив проверить, что же они такое накатали.
Не знаю, какие там приказы и распоряжения у этих клоунов, но, уверен, они только что навлекли большую беду на свою голову. Прокурор уже успел просмотреть записи видеонаблюдения, которые ему предоставил Алексей, так что выглядел очень довольным.
– Что тут у нас? – добродушно спросил он, вытягивая рапорт из моих рук.
Тридцать секунд молчания сменились потоком трёхэтажного мата, исходя из которого стало ясно, как часто и в каких позах этот главный прокурор сталкивался с самими полицейскими, с их родителями и всеми остальными предками до седьмого колена.
– …пошли вон отсюда, – завершил он столь великолепную речь, разрывая рапорты и кидая их в ближайшую урну.
«Ладно, вроде не соврали, всё действительно неплохо…», выдохнул я, замечая, что приехал Кутузов. Этот точно своих курсантов в обиду не даст, даже на императора наедет, но прикроет.
Уже через три часа с меня сняли все потенциальные обвинения, заявив, что я сделал всё правильно. Настроения работать дальше никакого, так что набрал Алексею с Вадимом, заявив, что сегодня больше не приеду, после чего отправился домой, не забыв сообщить Милане, что у меня сегодня образовалось свободное время.
