Ладно, не буду нагнетать, все равно в больничку попаду, пусть мне ставят там свои чудодейственные заклинания, хватит самого себя насиловать.

– Удачи, – ко мне подошёл собранный Никита и протянул руку.

– Удачи, – повторил я, крепко сжимая его ладонь.

Немного пафосно выглядит, но под камерами – самое то. Мы секунды три постояли, не отпуская руки друг друга, дожидаясь, пока репортёры сделают миллионы своих кадров. Я подмигнул, он ухмыльнулся, разжал ладонь и отправился к спуску на противоположную сторону арены.

– Три минуты до старта боя! – оповестил всех громкий голос.

Не знаю, повезло нам или так задумывалось – журналисты и репортёры не стали наглеть, прося интервью за столь короткий срок перед сражением. Это хорошо, отвлекать не будут, можно попытаться настроиться и выбросить из головы негативные мысли.

Хоть убейте, не понимаю, откуда они берутся. Гложет меня червячок сомнения, что я умудрился что‑то забыть и упустить. Но подсознание отказывается помогать, вот и приходится скрежетать зубами, дожидаясь, пока эта мысль сама выплывет.

– Минута до начала сражения! Курсантам – спуститься на арену!

Комично я, наверное, выглядел со стороны. Хорошо, что хотя бы перила поставили. Если просто идти вперёд я могу, то спускаться по лестнице очень больно. Вот и приходится чуть ли не на руках виснуть, используя перила в качестве поддержки для моей тушки.

Успел ещё расстроиться, что опять нет моего счастливого охранника. Куда он, блин, пропал, едва император приехал? Эдак и во всемирный заговор против меня поверишь. Едва осмотрел кто‑то другой – чуть было не слил бой. Глянем, что будет сейчас…

– Что же я мог забыть‑то? Почему мне кажется, что это настолько важно? – это ощущение наваливалось на меня всё сильнее и сильнее с каждой секундой.

Противного аромата опасности пока что не появилось, но все инстинкты вопят, что оно обязательно придёт.

– Начали! – надеюсь, что этот приказ я слышу в последний раз за год, настолько он уже мне опостылел.

Выдумывать ничего не стал, укутываюсь в броню и ожидаю действий Никиты. Ещё перед спуском успел прикинуть, если он тупо забрасывать меня заклинаниями будет – мы вдвоём лишимся энергии чуть ли не одновременно. И это я уже подсчитал, что мне надо «Восстановление сил» на себя использовать.

Сложно сказать, кого это больше устраивает. Никита – весьма крепкий парень, может и навалять мне, инвалиду. Надо, значит, придумать что‑то другое…

Да, тупо сдаваться я отказался, не будет этого. Если он не сумеет победить избитого и искалеченного меня, то что можно говорить о его способностях?

Начало пошло по тому сценарию, о котором я и думал, пусть Никита и попытался внести некоторые коррективы. Он вчера заметил, с какой лёгкостью мой щит прошибло тоненькое заклятие, вот и решил попытаться действовать таким способом.

Хорошо, что огонь, его основная стихия, не предназначен для тонких манипуляций. Я это давно понял. Нет, всепожирающее пламя стремится только к одному – стать как можно больше, обширнее, поглощая и уничтожая всё на своём пути.

Самое тонкое заклятие, которое у него получилось выполнить, называется «Огненная плеть». Вот только он что‑то намудрил, из‑за чего она теперь больше походит на игрушку из БДСМ‑магазина с кисточкой на кончике.

Сегодняшний день, уверен, я запишу в свои подвиги. Едва я разглядел эту плётку, как мне тут же захотелось включить свой специфический юмор. Героически удержался от того, чтобы не простонать: «О, да, бей меня сильнее!», когда плеть в очередной раз бессильно расползлась по броне.

Это тебе не лучик света, надо ещё раз в пять уменьшить толщину заклятия, оставляя его мощность на том же уровне, чтобы я начал беспокоиться…

Прошло около пяти минут, у меня осталось чуть больше двадцати процентов энергии. Никита продолжает тестировать на мне новые заклинания, которые я до сих пор не видел. Говорю же – есть у него свои секреты.

О, стоп! Он резко начинает сближаться со мной. В его руке появился коротенький огненный кинжал, который выглядит совсем бесполезным, если так можно выразиться об оружии, созданном самой стихией.

«Опасность!», в нос вонзился аромат свежего и самого отборного навоза.

Накидываю на себя ускорение, пытаюсь сделать шаг в сторону…

Дикая боль простреливает мою ногу в тот момент, когда я перенёс на неё свой основной вес. Я начинаю заваливаться, замечая, что Никита изменил траекторию и бежит прямо в мою сторону.

«Прикосновение пламени» буквально ору я в мозгах. Из разума вылетели всевозможные фантазии, голова пустая, наблюдаю лишь за этим кинжалом…

Получилось! Мои руки окутываются гудящим пламенем. Выставляю их в сторону Никиты, который буквально в полутора метрах от меня, и отдаю им приказ удлиниться в два раза.

Это тоже вышло. Два столпа пламени ударили в грудь сыну императора, отбрасывая его назад с куда больше скоростью, чем та, с которой он приближался ко мне.

Я успел заметить, что пробил его защиту. Раз так, то сейчас ему ох как несладко придётся…

Да, он стонет от боли, но сдаваться не планирует. Ладно, пора это заканчивать, отдохнуть хочу.

Поднимаюсь на ноги, даже не сдерживая своё лицо, на котором отражается вся та боль, что испытывает левое бедро. Делаю шаг в сторону Никиты…

«Вспомнил! Романовы – одни из немногих, кто способен управлять двумя стихиями, вот только вторая…», я не успел додумать и вспомнить все те легенды, что ходили о Романовых. Официально никто не видел примение второй стихии, а вот слухов ходило очень много.

Место, на котором лежал Никита, укуталось в яркое пламя. Изнутри донёсся злобный вой дикого зверя.

Мои мозги выключились, умудряясь отсечь сигналы нервных окончаний. Я хотел веселья? О, да, сейчас оно будет.

Внешний огонь быстро осел. Вместо Никиты, который должен был показаться, стоял пылающий медведь высотой метров пять, не меньше.

– Р‑р‑р‑о‑а‑р! – взревел он, бросая на меня дикий взгляд.

В нём нет ни капли разума, лишь искреннее желание как можно быстрее уничтожить обидчика.

«Никиты нет дома, лучше перезвоните позже», таки пробралась одна мыслишка в мой разум, после чего события понеслись вскачь…

Очень злой и недовольный медведемон рванулся в мою сторону.

Я бы с удовольствием назвал его «мишкой» или «медведем», но даже мысленно не получается сделать подобное. Уверен, будь он из плоти и крови, весил бы тонны три‑четыре, если не больше. Какова его масса сейчас мне тяжело сказать, да и задумываться об этом особо нет смысла.

В самый последний момент я умудрился отпрыгнуть в сторону, уходя с траектории движения разъярённой твари. Не уверен, что там хоть что‑нибудь от Никиты осталось, ощущаю одни звериные эмоции.

Более того, я умудрился своими руками влепить ему что‑то вроде поджопника. Ну а что поделать, мне с моим средним ростом тяжело достать повыше.

Удар не особо сильный, но медведемону хватило. Он с диким грохотом врезался в край арены.

«Эх, сюда бы автомобиль… Уверен, было бы как в анекдоте – медведь сел бы в машину и сгорел», помечтал я, смотря на то, что происходит сверху.

Мне почему‑то показалось, что защитный купол снимут, после чего отправятся успокаивать сына императора. Но, нет, единственное, что произошло – около спуска появились нечёткие силуэты с очень знакомыми чемоданчиками в руках.

Понял, докторов заранее пригнали, чтобы попытаться реанимировать меня, если я попаду под эту машину для убийств. Интересно, от меня хоть что‑нибудь останется в этом случае? Почему‑то кажется, что или на части разорвёт, или сожжёт до состояния пепла.

С памятью, кстати, надо что‑то делать. Пора блокнотик заводить и записывать всё важное, что могу забыть. Это же надо, блин, я три месяца учился и жил с этим парнем. Хорошо, что у него получалось свои эмоции контролировать.

Представляю, блин. Просыпаюсь, а надо мной такая туша нависла. Обделался бы моментально от страха…