Заглядываю в резерв – там чёрная дыра. Резерв не просто в нуле, он выжат досуха, словно из него последнее время выдавливали по несколько капель, сжав в несколько слоёв.

«Мля, что сейчас будет», приходит понимание, а потом наступает темнота…

Мне не надо было открывать глаза, чтобы понять, где я очутился. Я уже думал о том, чтобы проплатить платную палату на ближайшие три года. Зато точно буду уверен, что очнусь на мягкой кровати, около меня будут день и ночь сидеть красивые медсёстры, ожидая дрожания моих век.

А они конкретно так дрожат. Пытаюсь открыть глаза – не получается, могу лишь зрачками туда‑сюда двигать, не больше. Пробую выдавить из себя звук, сильно напрягаюсь…

«Твою мать, я, что, вырубился?», очнулся я через некоторое время. Видимо да, потому что запахи доносятся совсем иные.

Где‑то готовят что‑то очень вкусное. На уровне жареной картошечки с салом… Желудок, осознав, какие ароматы доносятся до мозга, тут же решает подать свой голос. Уверен, этот трубный глас разносится на всю больницу.

На этот раз у меня получается открыть глаза. Бесполезное занятие, кстати. Я и так слишком хорошо знаю этот потолок, имел возможность изучить каждую выщерблину на нём. Ничего интересного, в общем, что не скажешь о моём безумном голоде.

Больничная койка слегка приподнята. У меня получается осмотреть себя, даже нет необходимости голову поворачивать. Количество всевозможных трубочек и датчиков, которые опоясывают моё тело, трудно назвать. Даже не рискну предположить, что они делают и какие показатели снимают, уж слишком это сложное занятие.

Пробую приподнять правую руку – вроде получается, даже особо сильной боли нет. Есть ощущение, будто все мышцы разорвались и потихоньку восстанавливаются, но это же не в первый раз, к подобному я давно приучен. Повторяю подобный жест с левой рукой – успешно.

Так, дальше мне предстоит куда более сложная операция. Осторожно, пытаясь не навредить себе, скидываю ноги с ложа и сажусь, переставая опираться на матрас.

Нормально, блин! Переломов не ощущаю, на остальное вообще плевать. Проводки эти, разве что, безумно мешают. Окей, это станет моей следующей задачей. Датчики тупо срываю со своей кожи, особо не переживая из‑за них. Многочисленные иголки и катетеры, которые исполосовали мои вены, вытягиваю намного осторожнее. Не хочется истечь кровью.

«Ну да, сейчас бы париться из‑за подобного, когда в госпитале нахожусь. Гений!», хмыкаю про себя, когда уже закончил со всем этим возиться.

Пытаюсь отыскать на полу тапочки – их нет. Осматриваюсь в поисках шкафчика, где могло бы храниться что‑то подобное – такое отсутствует. Это плохо, я же совершенно голый. Не хочется травмировать бедных кухарок видом своего израненного тела. Интересно, когда я умудрился получить столько царапин и синяков? Неужели меня совсем недавно доставили сюда, раз все это до сих пор не пропало?

Приходится воспользоваться покрывалом. Обкручиваюсь им, превращаясь в своеобразный аналог идиота, который перепутал баню с больничкой. Что поделать, это не я такой, мир такой. Приходится выкручиваться, используя то, что есть под рукой.

Первые шаги совсем неуверенные, дальше дело пошло куда лучше. Да, могу с уверенностью гарантировать, что валяюсь я тут совсем недолго, мышцы ещё не атрофировались, да и не приходится вспоминать, каким образом ноги переставлять.

Идеально помню, где в этом здании находится столовая. Тут вкусно кормят, не чета тем госпиталям из моего мира, где вся еда – противная баланда.

– Господи, а ты откуда пришёл, болезненный? – удивительно, но первым меня заметила дородная повариха, которая вышла убирать тарелки со стола.

И это при том, что я минут десять добирался до столовой, вообще никого не встретив. Вымерли все, что ли?

– Из Африки, – поделился я информацией о последнем месте, где я находился в сознании.

– Помню я тебя, помню. Как ты так поседеть умудрился…

Следующие полчаса вокруг меня носились причитающие поварихи, поднося мне кучу еды. Надеюсь, что заворот кишок пройдёт мимо меня, ибо сожрал я очень много. Остановился в тот момент, когда пища уже готова была назад полезть.

Сердобольная работница столовой даже помогла мне добраться до общей палаты. Дальше не пошла, заметила внутри нездоровое мельтешение, уточнила, доберусь ли я сам, после чего резво рванула на своё рабочее место. Я заранее почувствовал, что там кто‑то есть. Развитие моей магии разума, судя по всему, сильно продвинулось после Африки.

– …пропал?! Как вы недосмотрели?! – расслышал я чей‑то недовольный голос.

– …лежал…был…знаю…получилось…отвлеклась… – о, а эту медсестру я точно видел. Печально, если её так сильно распекают из‑за того, что я самостоятельно поднялся и свалил отсюда.

Не, ну а что ещё делать, когда желудок требует набить его до отказа? Разве что…

Мне пришлось развернуться и направиться в туалет, теперь о себе решил напомнить мочевой пузырь. Клятый партизан молчал до этого момента, а тут чуть было не прорвал всю оборону!

«Так, теперь всё точно должно быть зашибись», уверяю сам себя, возвращаясь к палате.

– Добрый день! – громко заявляю я, входя внутрь.

Зрелище явно не из лучших. Руки у меня немного дрожали, пока я ел, так что на белом покрывале появилось несколько жирных пятен. Пол мыли давно, а моё одеяние длинное, так что снизу оно все черное, как и мои ступни. Об адекватной причёске даже речи не идёт, волосы чуть ли не в колтуны сбились, придётся потом обстригать их максимально коротко. Да и думать пора, не ходить ли полностью лысым, а то седой пацан, которому и двадцати нет…

– Вот и наш пациент…

Меня быстро подхватили под руки и вернули на кровать, вновь цепляя все эти провода и капельницы. Я попытался было возмутиться, но получил мощный выговор. Захотел грубо ответить, но следующая информация заставила меня заткнуться и вернуться к своим ощущениям.

Доктор заявил, что у меня какие‑то непонятные проблемы с резервом. Прошло, мол, четыре дня после того, как я вырубился в Африке, а маны в резерве нет вообще.

Заглянул внутрь себя – так и есть, врач не врёт. Конкретная такая пустота, которая меня довольно сильно напрягла.

«Так, стоп», тормознул я сам себя. Если нет маны, то каким образом я умудрился почувствовать присутствие двух человек в этой палате? Крики я точно не слышал, а уже знал, что люди тут, причем одно из сознаний показалось мне слегка знакомым.

Что‑то не вяжется, однако.

Попытался активировать «Восстановление сил» – работает! По телу прокатилась приятная волна, порезы и синяки, которые до сих пор не пропали, начали расходиться буквально на глазах.

Решаю заглянуть в свой резерв – оп, там уже есть 1 % маны, который появился буквально на моих глазах.

– Вы чем меня тут пичкали? – подозрительно спросил доктора.

Ну в болото это лечение, эдак и угробить меня можно. Врач аж отодвинулся, осознав, что у меня без малейшей капли энергии получилось активировать способность. Я решил воспользоваться этим моментом, опять отсоединяя от себя все эти провода и иголки вместе с катетерами.

– Дома долечусь, выписывайте меня! И верните мой телефон…

Несколько часов спустя

Понятное дело, что сразу меня не выписали. Пришлось выдержать настоящий штурм, отстаивая возможности моей отправки домой.

С этим, кстати, я не угадал. Вместо того, чтобы отпустить меня в родные пенаты, доктор умудрился каким‑то образом дозвониться до Кутузова и передать мне трубку.

Удивительно, но оттуда прозвучал довольный голос полковника. Заявил он, правда, совсем иные слова, не то, что я ожидал услышать.

«Домой рвёшься, касатик?», спросил он каким‑то слишком мягким тоном. Критическое мышление у меня ещё не включилось, так что я умудрился совершить значительную ошибку. Заявил ему, что я в порядке, восстановился и готов ждать их возвращения дома.