Голод, который будет влиять на меня и мой организм, я почувствую лишь на пятые‑шестые сутки без еды. До этого момента лишь желудок будет немного возмущаться, ностальгируя по тем временам, когда в него попадало что‑нибудь вкусненькое.
Вот только организм сразу же начнёт подстраиваться под то, что он не получает пищи. На вторые сутки замедлится восстановление маны, куда больше времени придётся отдыхать, чтобы восполнить силы. На четвертый день начнутся проблемы с вниманием и рассеянностью.
Пусть оно и будет совсем незаметное, но на войне любая мелочь способна привести к печальным последствиям. Так что Никита с Колей не рыпались, минут десять рассовывая еду по своим рюкзакам. Справились, засунули всё, что выдали, ещё и максимально довольными выглядели. Ну да, а то, что эти рюкзаки теперь напоминают огромные бесформенные глыбы – максимально плевать. Их проблемы, не мои.
– Выдвигаемся, – прозвучал приказ «сорок четвертого».
Все посторонние мысли сразу же вылетели из головы. Подшучивать и издеваться друг над другом будем позже, когда вернёмся из похода. Сейчас мозги переключаются на эдакий наполовину боевой режим. Готов, в общем, ко всем неожиданностям, что готовы свалиться мне на голову.
Уже через пять минут нашего бега я начал замечать бешеные отличия от нормального мира. Их не было заметно, когда мы передвигались к лагерю вместе с «седьмым».
«Получается, что «медведи» разбили лагерь чуть ли не на границе «чёрной зоны», не успев заняться адекватной разведкой того, что происходит дальше», прикинул я. Смелые, чёрт побери. Или глупые. Одно другому, кстати, не противоречит.
Первым делом я обратил внимание на траву. От неё, вроде как, особо ничего и не ожидаешь. Зеленая или желтоватая, тут уже зависит от времени года и погодных условий. Был ли дождик, засуха ли бьет все рекорды.
Чёрная трава заставляет задуматься о том, какие же должны тут быть осадки, чтобы получилась такая фигня. Даже с красной я бы куда меньше задумался. Ну проливаются тут реки крови, а сам континент известен бешеным ростом населения, благодаря чему эта убыль из‑за постоянных войн практически не ощущается.
Чёрная… Неужели магические эманации от постоянного занятия некромантией оказывают столь сильное влияние на окружающую природу? Интересно, а как это сказывается на людях, которые тут живут десятилетиями? Не получается ли так, что они – готовые живые зомби. Прикончил, особо сил не потратил, а поднял мощного упыря, который готов рвать и метать всех врагов.
Если так, то понятно, почему Романов не хочет отправлять сюда армию. Потери бешеные будут, если вторгаться на подобную местность. Для всех нас, в идеале, требуется отыскать причину разрастания «чёрной территории», уничтожить её и вернуть хотя бы статус‑кво.
Никита с Колей молчат, но я ощущаю напряжение, которое сгустилось вокруг них. Согласен, совсем неприятное зрелище. Мы только‑только любовались и оценивали красивую природу тех мест, по которым ехали, а тут оказались в совершенно иной позиции. Жуть, не иначе.
Кто‑то там говорил, что животные начали покидать эту местность. Соглашусь, наверное. За час неспешного бега я не заметил вообще ни единого живого организма. Никаких птиц, мелких грызунов или крупных травоядных. Никого, полная тишина, прерываемая лишь шелестом ветра.
Такое ощущение, словно попал в параллельный мир. Чувствуешь, что в спину бьет неслабый такой поток воздуха. Смотришь вниз – трава даже не шелохнулась. Переводишь взгляд на чахлые деревья – стоят неподвижно, будто замерли в пространстве.
Мне даже немного не по себе стало, даже скрывать этого не буду. Вполне нормальная реакция организма, когда он попадает в непонятное место, где всё вокруг настолько непривычно.
Через полтора часа наш бег замедлился, мы перешли на обычный прогулочный шаг.
«Смотреть по сторонам, тут уже замечали бродячих зомби», приказал «сорок четвертый».
«Бродячих?», меня опередил Коля, хотя я собирался задать тот же самый вопрос.
«Слишком большая концентрация тёмной магии. Если некромант погибает тут, то немертвые , которых он поднял, не разваливаются на части, а освобождаются от оков и нападают на всех, кого видят. Некоторые могут столетиями бродить, если ни на кого не наткнутся. Причем они способны и эволюционировать. Так что будьте внимательны, некоторые из них очень сильные», коротко описал «сорок четвертый».
Хотел уточнить, что значит «могут эволюционировать», но понял, что в подобной местности пытаться слушать лекции – не самая лучшая идея. Так что промолчал. Логика наше всё. Развиваются – значит становятся мощнее и куда опаснее для нас. Остальное особо неважно.
Путь до города, который мы могли преодолеть чуть больше, чем за два часа, занял практически половину суток. Это не нытье, наоборот, я отметил, что мы не зря замедлились.
Первых бродячих неживых мы встретили на расстоянии сорока километров от точки назначения. Пусть наш временный командир и говорил, что зомби нападают на всё, что движется, но эта парочка шла чуть ли не рука об руку, постоянно осматриваясь вокруг.
У меня даже мысли не появилось, что это могут быть живые люди. Мы их заметили где‑то с пятидесяти метров, когда вынырнули из‑за высокого холма прямо на них. Абсолютно голые, без единого следа растительности на теле, куча зияющих ран, которые видны даже с такого расстояния. Нет, они определённо должны быть мертвы.
Зомби очень быстро нас заметили. Они не стали раздумывать, тут же рванув в нашу сторону.
«Не стрелять!», резко приказал «сорок четвертый», заметив, как Никита с Колей вскинули автоматы, наводясь на немёртвых .
Опять могу похвалить самого себя, ибо я даже не дернулся к огнестрельному оружию. Фиг его знает, сколько зомби бродят вокруг. Начнёшь стрелять – можешь привлечь к себе огромное количество ненужного внимания. Придётся сваливать куда‑нибудь подальше, стараясь ещё и не привести толпы неживых к своему лагерю. Лишняя потеря времени, кому это надо? Правильно, точно не нам.
«Бедовый‑три», упокой», приказывает командир, обращаясь ко мне.
Чёрт, он это специально? Я – единственный, кто оказался тут без холодного оружия. Хочет показать, что это была серьезная ошибка с моей стороны? Ну уж нет, не дождётся.
«Принял», шепчу, показывая, что услышал его приказ.
Делаю несколько шагов вперёд, оставляя основной отряд за своей спиной. Сильно выдвигаться не надо, зомби и так бегут к нам, с каждой секундой сокращая между нами расстояние.
Десять метров… Семь… Четыре…
Автомат уже висит на боку. Превращаю руки в пламя и бью ими по головам немёртвых . Реакция у них куда хуже, чем скорость. Удар попадает по обоим зомби, из‑за чего они моментально окутываются огнём и начинают падать на землю.
Десять секунд – от неживых остался лишь пепел, который подхватывает ветерок, явно собираясь его куда‑то унести.
«Пойдёт. В следующий раз бери с собой хотя бы мачете, полезная штука», таки умудряется «сорок четвертый» вставить немного критики, хотя я, как мне кажется, действовал идеально.
«Принял», эхом повторяю я свои предыдущие слова. Может он и прав, не буду спорить. Попробую найти что‑нибудь подобное в городе, вдруг повезёт?
Дальше мы перемещались совсем неспешно. Местность буквально кишит зомби, которые бродят туда‑сюда в поисках пищи. Они, не смотря на уверения «сорок четвертого», не нападают друг на друга. Явно ищут живых, не отвлекаясь на своих сородичах.
«Значит им уже несколько месяцев от роду. Странно, мы тут были неделю назад, никого не было», ответил наш командир, когда я поделился с ним этим несовпадением с его показаниями.
Ага, то есть за семь дней сюда прибрело немалое количество немёртвых ? Вряд ли это можно назвать хорошим знаком. Что‑то их тут заинтересовало. Вопрос – что конкретно.
Могли ли «медведи» так наследить, чтобы зомби почуяли их недавнее посещение этого места? Не знаю, эти монстры не выглядят особо умными, да и вряд ли они дышать способны, как ещё можно определить, что тут недавно был человек? Ладно, могу вспомнить тепловое зрение, ориентацию по аурам, но подходит ли это под рядовых зомби?
